Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

одни детские игрушки»

Воистину Господь знает каждого, но не каждому возможно показать его истинное лицо! Чем дальше человек от подобия Божиего, тем страшнее и уродливее ему кажется мир его окружающий, тем меньше для него значат настоящие духовные ценности, тем страшнее участь для него уготована за гробом…

— Вы к кому?

— К нему?

— К нему?

— Игнааатьееев! Леееха!

— Пропустите ее!.. — Охранник посторонился, принося свои извинения:

— Вы уж извините — тут навязчивых и прочих разных вагон…

— Здравствуй, Марин!

— Привет! Никак ты не успокоишься — в жизни тебе мало этих судов, еще в телик «залез», осталось стать звездой Ю-тьба…

— Ну ладно тебе — интересно просто… Съемки, тусовки, новые люди…

— А людей то среди них много…

— Не нужно о грустном…

— Лех, я тут по делу — тебе понравится…

— Ну разве мы не по делу можем старого кореша навестить?!

— Ни юродствуй, Игнатьев!..

— Пардон муа, мон шер… Прямо заинтриговала…

— История Буслаева тебе, наверное, знакома?

— Эээтооо… депутата то?

— Угу…

— Это того, которого ты хотела на мелкие ремешки порезать?

— Нууу…

— Того, который свою жену и детей перестрелял?

— Ну да, да!

— Не-а, не знаю…

— Я тебя сейчас убью!

— Ну прости, прости… И чего с ним?…

— Я могу тебе сделать подарок…

— О как?

— Хочешь быть его адвокатом?

— Ты серьезно?

— Я тебя убью и свиньям скормлю!..

— Да у него…, странно я думал, что у него уже есть — тут пару коллег «хлестались», что он им по «лимону зелени» в месяц платит…

— Может и платит, только нет у него никого…, пока во всяком случае…

— Твой интерес?

— Какой интерес?

— Ну…, ты же не из милосердия ему помочь хочешь?

— Да ему по ходу никто уже не поможет!

— Уверена?

— «Сука буду! Век воли не видать!»…

— «Узнаю брата Колю!» — замурчала…

— А чуть поподробнее. Чай? Кофе? Будешь, что-нибудь? Время, надеюсь есть?

— Все плохо у него… — между нами: его сплавили по быстрому, кажется… Он не ожидал, конечно! Готовят материалы дела под суд…, я буду делать экспертизу…

— И выступать на суде ты будешь?

— С дуба ухнул! С моим то мужем — отвыступалась, слава Богу!..

— Его где содержат, куда пробиваться, контракт как заключить…, и еще — очень не хочется быть одним из десятка адвокатов, как нынче принято у этих «бузатиков», если понадобятся помощники, сам наберу…

— Да это ты с ним сам обговаривай… Я то ничего не понимаю в этом…

— Ладно, зато я понимаю… Как к нему попасть? Где он содержится? Кто ведет дело? Что ему вменили? Какой суд продлевает нахождение под стражей? Кто из оперов…, им следственная группа занимается или один следователь?

— Леш, я не знаю кто, чего, как. Одно скажу: он у нас, доступ к нему закрыт, но адвоката пустят точно, а как…

— Просто. Пусть напишет заявление на имя вашего начальника или как у вас положено…, или родственники, дальше по закону меня должны вызвать для заключение договора — это все, что мне нужно.

— Ты еще в закон веришь…

— Ну во что-то нужно…

— И тыыы… это, подумай — я сказать то сказала, но сама то вот побздехиваю…

— Когда ты по-человечески разговаривать начнешь, все у тебя эти выкрутасы. Ты же кандидат медицинских наук, майор медицинской службы, между прочем…

— И чё?!

— Ну так-то…, я тоже немного побз…, ну переживаю, а с другой стороны — моя хата с краю, выполняю свои обязанности, получаю за это денежки, остальное не важно…

На следующий день Алексей уже разговаривал с еще числящимся директором центра психиатрии Лагидзе:

— Господин Игнатьев, тут у меня заявление от моего подопечного, просит обеспечить ему адвоката — указана ваша фамилия, номер телефона. Уж не знаю, каким образом он…, в общем не знаю, чем именно он руководствовался, возможно вы знакомы…, вы должны понимать, что этот человек находится под особым контролем, и каждый шаг в отношении него, мы должны докладывать, так сказать…

— Ну и докладывайте, я все понимаю…

— Уже… Я так понимаю, что вы в прошлом работник прокуратуры?

— Было дело…, а какое это имеет значение?

— Мне безразлично…, нооо, но вот…, просили передать, что вам скоро позвонят.

— Мне необходимо заключить договор с моим подзащитным, без него нет оснований заниматься ни им, ни его делом, вы же понимаете…

— Так и заключайте — это никак не связано. Хоть сейчас подъезжайте, связывайтесь с нашими «режимниками», как я их называю, и вперед…

Буквально по окончанию разговора, раздался звонок, номер телефона не определился, не получилось его узнать и после:

— Ингнатьев, слушаю вас.

— Добрый день, беспокоят вас из аппарата президента, так скажем…, представлюсь — Сергей Петрович…, остальное при встрече. Когда у вас будет возможность встретиться сегодня, желательно с 13.00 до 14.00?

— С 13.00 до 14.00 будет… Где?

— Приятно иметь с вами дело, вы поняли уже какую тему мы будем обсуждать?

— Да.

— Подъезжайте к зданию…

— Я вас понял, в 13.00 буду, у меня…

— За вами спустятся, не беспокойтесь…

Без одной минуты часа по полудню, в стекло машины Игнатьева постучались, он вышел и через десять минут сидел за большим столом напротив Сергея Петровича, фамилию которого так и не услышал:

— Господин адвокат, вы же понимаете всю ответственность, которая на вас ложится…

— Я всегда подхожу с полной серьезностью к своей работе…

— Я сейчас не о том… У вас нет ни одного проигрыша, и у нас их в принципе не может быть, потому что не может быть никогда!

— Я готов попытать счастье…

— Я похож на единорога или «мартовского зайца»?

— Нет…, вы похожи на генерала очень серьезной организации, в которой шуток не понимают…

— Именно…, именно поэтому будьте несколько посдержаннее…

— Как скажете…

— Можете не говорить о профессиональном долге, никто не требует от него отказываться, я просто хочу внести для вас ясность о неизбежном развитии событий…

— Вы хотите сказать, что я должен дать слово уступить?

— Нам не уступают, мы сами берем, но всегда готовы принять добрую волю и всегда ее учитываем. Это не значит, что вам следует не выполнять, как вы сказали, свои профессиональные обязанности, это значит, что мы настаиваем на некоторых рамках…

— Я слушаю…

— Во-первых: этот человек обладает некоторыми тайнами и секретами — они должны таковыми и остаться. Шантаж с помощью них или что-то подобное будут пресечены вовремя.

— Принято.

— Во-вторых: никаких акций по телевидению или в интернет поле, которые могли бы хоть как-то выйти за грань темы, по которой вы собираетесь работать. Обсуждайте, что угодно, но не касайтесь…

— Принято.