Алексей Шерстобитов - Дневники обреченных

— И когда же по-вашему?

— Думаю…, если говорить о «моментальной» именно…, тооо… одновременно со слепотой… — Неожиданно прозвучавший за этим голос бывшего депутата сбил с мысли обоих, но обрадовал настолько, что Марина чуть не захлопала в ладоши, а Лагидзе шлепнул дважды себя по бедрам, как бывало только в моменты восторга:

— Вы оба правы, я даже больше скажу…, так сказать, черту подведу: только сейчас я понял, как сложно быть человеком!.. — И мужчина и женщина, неожиданно для себя прочувствовали мудрость и бездонность этого заявления, поняв сказанное, как фразу о «человеке», как творении Божием, в том смысле, что трудно соответствовать подобию Создателя, имея в себе Его образ. Но что, на самом деле содержало это заявления, они поймут позже.

— Бесспорно! Почти не вероятно соответствовать!.. Извините, ради Бога!.. — Захар Ильич искренне сожалел о таком «выстреле» своего сомнения, но наверняка, представься вам такой же случай, вы поступил бы так же.

— Бог простит! Не переживайте, пока не сделаю нужного, и не надейтесь меня потерять…

Я ведь с того самого дня, как все это произошло… — Здесь возможно говоривший имел в виду нечто другое, о чем и не могли догадываться врачи, но большего он не мог объяснить, а потому продолжал в том же духе:

— …все чаще задумываюсь: подумайте только, Господь вошел в плоть, пусть безгрешную, но ограниченную возможностями физиологичности, при этом имея возможность неограниченно передвигаться в пространстве, распыляться, да что угодно, вел себя, как обычный человек, лишь раз Он позволил себе пройтись по волнам, правда и тут…, не перелететь, не переместиться…, Он ведь в сущности и так везде, и всегда, а вот именно так, что бы вселить в будущих апостолов веру… Как, должно быть, Его человеческая ипостась, уже понимавшая что в Ней есть, расстраивалась, когда Петр, идя к Богу, вот так вот, всего в нескольких метрах потерял в Него…, в Бога веру, и видя, и слыша Его! Что уж говорить о людях никогда не видевших Бога! Падшие ангелы и то с пути Истины сбились, и ведь видя Господа, и зная, что Он есть, и боясь его…, своей третью от всего числа были соблазнены сатаной и свергнуты вместе с ним! Петр, Петр! И ведь человек этот возглавит Церковь…, тот, кто трижды отречется от Бога, простится Главой этой Церкви Христом, ради любви, это тот, кто будет благовествовать и принесет себя в жертву через усечение своей главы — сколько же кажущихся противоречий и преображений…

— От куда вы все это знаете, Буслаев, вы же в Евангелии, как рыба на суше?!

— Рыба — знак Христа… Знаю, потому, что это не в недрах земли происходило и все написано на скрижалях сердец человеков…

— Когда вы все это… Ну да ладно. Как вы себя чувствуете? Может быть, хотите отдохнуть?

— Нет, нет, давайте продолжим, а вот когда вы устанете, тогда дадите мне возможность сделать то, что я должен…

— Договорились, хотя и интересно, где вы столько энергии берете, при таком-то уровне работы головного мозга. Ну вот что у вас там… Может быть… — Тут Лагидзе посетила странная мысль:

— А может быть, ваш мозг…, вы ведь сами сказали, чтооо…, как бы имеете связь, что ли с другим миром…, может быть «прием-передача» информации? В смысле, как вы сказали, Господь вкладывает в уста ваши слова — из же нужно принять и трансформировать в понятный для нас текст, ведь простая мысль человека часто чужда, нам бы все усложнить, а Божие глаголы бесконечны, как я понимаю, а потому слыша их душа, ничем иным выразить свою благодарность и радость не может, кроме, как восторгом и восторженной же молитвой. Вот в этом, может быть, и происходит обмен… Ведь, сам по себе человек то так не умеет, а если представить, что вдруг научился, то кроме своей обычной деятельности еще и эта?… Марина Никитична, а ведь если замерить всеми этими приборами активность мозга молитвенника в момент молитвы? Правда, как понять, где молитва живая, такая, по которой горы сдвигаются?! — Марина Никитична, развернувшись к говорившему лицом, всмотрелась и не найдя ни тени сомнения или иронии в выражении лица шефа, что подсказало ей — это серьезное предположение, а значит, все сказанное Буслаевым принято за чистую монету, что не было похоже на директора центра. Сама она давно уже не подвергала никакому сомнению откровения «Гомера», именно поэтому слова Захара Ильича обрадовали — всегда приятно почувствовать единомыслие:

— Ну слава Богу, я уж думала вы никогда не поверите…

— А я и не поверил…, я…, как сказал, Буслаев, будто бы знал это всегда… Но ведь разумное предположение?

— Более чем, я даже бокал вина за это выпью…

— Ловлю на слове!..

— Что скажете, Кирилл Самуилович?

— Мне сложно судить с научной точки зрения…, возможно и так. А если бы вы встретились с Ангелом, ваша мозговая активность повысилась бы?

— Я даже не знаю, как это… Ведь мы, как утверждается, и так с ним… вот если бы он в нас… Хотя законы другого мира, слившись с законами нашего в одном человеке, должны произвести нечто сродни взрыва…, наверное… Хотелось бы за этим…, да нет, хотя бы увидеть!.. — Лагидзе замечтался, но вовремя спохватившись, обратился вновь с вопросом волновавшим его все больше и больше:

— Ну хорошо, мы не можем объяснить ваше мгновенное преображение, и как вы сказали, «если не возможно человеку, то Богу возможно все»… Меня очень интересует ваше состояние, конечно, в первую очередь психики во время нахождения на грани перехода из одного мира в другой… Вы горите, что душа, личность, остаются не то чтобы неизменны, а совершенно оголяются своим настоящим нутром, редко бывающим привлекательным, вот в момент осознания последствий этого в духовном мире, но еще не попрощавшийся с этим миром человек, то есть имеющий психические и нервные реакции — вот что с ними?…

— Может быть, следует задуматься вот над чем: не само состояние тела или психики, да чего угодно, зависящее от плоти, является показанием для немедленного упокоения, то есть пропуска к переходу в иной мир: и совсем здоровые уходя, а случается и упокоившиеся, то есть доведенные насильственным или естественным путем до состояния не соответствующего возможности жить, оживают и остаются живыми многие годы — и мы знаем Чья воля на то причина. Вот эту волю… человек и почувствует, при своем полном безволие, бессилии, полной зависимости с одним большим «НО» — он осознает, что так было всегда, но вряд ли это понимал, поскольку эгоизм убеждает совершенно в другом. Главное, что должно поразить — это то, что эта воля и делает и поддерживает его свободу, которую сам человек редко контролировать умеет. Так вот в духовном мире, этой свободой будут управлять выработанные навыки, привычки, имеющие прямое отношение к страстям и грехам, то есть рабом кого был при жизни человек, рабом того и останется после кончины, с той лишь разницей, что при жизни он мог освободиться через усилия покаяния и веру, а после уже существую в очевидности Бога и уже не сомневаясь в Нем сам ничего предпринять не может, поскольку полностью зависим от прежнего выбора своей свободы. Сами судите, что может в момент осознания этого еще у живого человека испытывать психика… Думается многое отображается на лицах покойников…