Дарья Сойфер - Укротить ловеласа

Будь Надя чуть больше феминисткой, ее бы, наверное, раздражали и заботливо распахнутая дверь, и отодвинутый стул, и прочие церемонии. Но, к счастью, Надя не настолько погрязла в борьбе за равные права, а потому ее все устраивало.

– Ну, – Игорь расстелил на коленях салфетку, когда официант умчался на кухню с заказом. – Не хотите рассказать о своем увольнении? Я пойму, если для вас это запретная тема, но меня просто распирает от любопытства.

– Ничего запретного, – слукавила Надя. – Я просто очень устала.

– Платон?

Надя не хотела опускаться до уровня тех, кто после ухода начинает поливать бывших коллег и друзей грязью, а потому уклончиво отвела взгляд.

– Он очень талантливый, и у него огромный потенциал. Наверное, эта работа не для меня, вот и все.

Игорь усмехнулся в ответ.

– Что? – удивилась Надя.

– Я его слишком хорошо знаю. И то, что вы находите в себе такт хвалить его, несмотря ни на что… Кажется, я зауважал вас еще больше.

– Спасибо, – Надя не привыкла, чтобы ее так откровенно хвалили, а потому схватилась за стакан с водой, лишь бы чем-то занять руки.

– И все же мы оба прекрасно понимаем, что вы просто созданы для работы агентом, – продолжил сыпать комплиментами Игорь. – Раньше я считал, что в этом нет ничего сложного. Считал вашего брата посредниками, которые, уж простите, без мыла влезут, куда надо и куда не надо, лишь бы урвать свой кусок.

– Распространенное мнение.

– Вот как риелторы, их же тоже многие не любят. И я тоже думал: зачем платить человеку, чтобы продать квартиру? Особенно теперь, когда все можно вывесить в Интернете, – Игорь качнул головой. – Вы извините, мы просто недавно закрыли сделку, разменивали родительскую трешку… Наболело.

– Да ничего, я понимаю.

– Так вот, я очень удивился, когда увидел, как лихо они работают. Да, они взяли свой процент, но мы все равно остались в выигрыше! И нашу дороже продали, и там скидку выбили… Я бы так не смог. Знаете же это интеллигентское проклятие?

– Какое?

– Не можем говорить о деньгах, – Игорь пожал плечами. – Вроде взрослые люди, но это всегда как-то неудобно… Словом, я как раз после этого и подумал: а что я все пыжусь-пыжусь с этими концертами, ничего толком не выходит. Одно дело – когда тебя приглашают сыграть, а если самому себя предлагать? И ко мне как раз после конкурса подошла Лиза, и я решил, дай попробую! Поспрашивал про Воскобойникова, мой педагог сказал, что Платон тоже в его агентстве, и… В общем, не пожалел.

Появление официанта прервало поток откровенностей, и Надя, изрядно проголодавшись, взялась за приборы. Порция салата была маленькой, как это и положено в дорогих ресторанах, но безумно изысканной. Даже портить это кулинарное великолепие было как-то страшно: целая композиция из листочков, овощей, да еще и хаотичные брызги заправки, будто с картины какого-нибудь абстракциониста.

– Да что я все о себе и о себе, – Игорь поднял бокал вина. – Давайте за встречу!

– С удовольствием! – Надя чокнулась и пригубила дорогой и чудовищно кислый напиток.

– Вы уже решили, чем будете заниматься дальше?

– Нет, если честно, – она постаралась скрыть оскомину, чтобы не сойти за плебейку, которая не разбирается в винах.

– А вы не думали о карьере частного агента?

– Я? – Надя рассмеялась. – Что вы! Это такой трудный бизнес, Воскобойников на него полжизни угробил. У нас в стране музыканты и без того не склонны доверять агентам, вы и по себе это знаете. И уж если решатся, то пойдут в известную фирму с именем, а не к какой-то одиночке. На Западе у меня бы еще были шансы, и я бы рискнула, а здесь… Предпочитаю не заниматься самообманом.

– То есть дело только в клиентах? – Игорь подался вперед.

– Ну, а в чем еще, – Надя наколола кусочек помидора на вилку. – Нет клиента – нет бизнеса. Так что вспомню институтский курс, вернусь к пиару…

– А что, если, – Игорь поставил бокал и заговорщически улыбнулся, – я стану вашим клиентом? Что скажете, Надежда? Не хотите заключить контракт со мной?

– Вот, значит, как? Удар в спину? Не ожидал от тебя, Надя, не ожидал!

Она знала, что рано или поздно ей придется столкнуться лицом к лицу со своим главным страхом по имени Платон Барабаш. В детстве старший брат пугал ее бабайкой, и она подолгу не могла уснуть ночами, вслушиваясь в каждый шорох. Теперь же выдуманную бабайку сменила вполне материальная Барабашка, и Наде часто слышались шаги Платона на лестнице или мерещился его силуэт в толпе. Всякий раз это оказывалось игрой воспаленного воображения, но только не сейчас. Он стоял прямо перед ней и крепко держал чуть повыше локтя. Пальцы, натренированные многолетней игрой на виолончели, сомкнулись кандалами, а сам Платон, подкараулив Надю у подъезда, будто какой-нибудь наемный киллер, опасно нависал над ней. И она не понимала пока, чего боится больше: что он убьет ее или опять поцелует.

– А в чем проблема? – выпалила она и сжала губы поплотнее на всякий случай.

– В Москве тысячи музыкантов! – процедил Платон. – Ты-ся-чи! И из всех ты выбрала именно Игоря?! Что я тебе такого сделал?!

И почему в музыкальном сообществе тесно, как в пчелином улье? Слухи распространяются с такой скоростью, будто все сидят в общем чате, будто в каждом оркестре есть свой крот или всевидящее око большого брата. Один на третьем пульте сфальшивил, и уже весь город знает, кто не тем местом берет инструмент.

Надя оформилась как самозанятая всего три дня назад и только вчера подписала контракт с Игорем. Да, сомневалась, да, рискованно, но разве небольшой риск стоит того, чтобы всю жизнь жалеть об упущенной возможности заниматься любимым делом и ни от кого не зависеть?

– А ты все такой же, – Надя окатила Платона концентрированным презрением. – Думаешь, все вертится только вокруг тебя?

– Ты знала, что я его не перевариваю! Что, кончились на конкурсах лауреаты? Мало осталось талантов? Надо было взяться за эту занудную посредственность?

– Ну конечно, – фыркнула Надя и отдернула руку; кожа до сих пор горела после его прикосновения, словно он держал ее плетьми ядовитого плюща. – Куда ему до тебя!

– Ты что, не понимаешь? Он же спланировал это с самого начала! – гневно засопел Платон. – Он использует тебя, чтобы мне насолить, это же очевидно! Долбаный манипулятор, всегда добивается своего.

Это Наде, разумеется, приходило в голову. Прежде чем браться за Игоря, она провела собственное мини-расследование. Ей было интересно, откуда растут ноги у этой конкуренции, если не сказать вражды, ведь нет такого, что все виолончелисты друг друга ненавидят с первого взгляда, как две девицы, пришедшие на вечеринку в одинаковых платьях. Напротив, струнники обычно дружны. Да, посмеиваются над медлительными контрабасистами, да, шутят, что альты выдают тем, кто не справился со скрипкой, но все же придерживаются негласной солидарности, если не претендуют на одно и то же место в хорошем оркестре.