Дарья Сойфер - Диагноз: любовь

– Ну, гигиена… – начал было он.

– Залог здоровья, – кивнула Ника и насмешливо взглянула на него. – Не включай доктора Айболита.

– Ты, наверное, не сможешь задержаться еще немного? – с плохо скрываемой надеждой спросил Паша, подпирая косяк.

– Хочешь, чтобы я ушла? – Ника вскинула бровь, хотя явно понимала, о чем он пытается попросить.

– Да нет же! Я имею в виду… Если у тебя нет дел, или свидания, или еще каких-то планов… может, посидишь еще? – он вздохнул. – Пожалуйста…

– Ладно, – Ника улыбнулась. – В конце концов, сегодня я планировала кормить тебя тортом.

– О, торт… – мечтательно протянул Паша. – Я бы поел. Поставлю чайник.

– Так, погоди. Раз уж тебе рано или поздно придется остаться с ребенком, лучше сразу привыкнуть и во всем разобраться.

– Да ладно, успеем. Времени полно. Пока чаек выпьем, посидим… – отмахнулся он.

– Э, нет! Во-первых, малой пошел в тебя. Ты посмотри, какой богатырь! На годовалого тянет, у меня рука затекла. А во-вторых, надо вам друг к другу привыкать. Иначе как вы тут останетесь один на один? Давай, мы как раз доели, бери его. Только держи вертикально и не тряси.

Паша медлил, но руки все же протянул. Племянник смотрел на него с ответным недоверием. Аккуратно, морщась в ожидании новой звуковой атаки, Исаев взял малыша. Тот ощутимо напрягся, застыл, готовый в любой момент расплакаться. Нижняя губа горестно искривилась.

– Это дядя, – ласково объяснила Ника. – Дядя Паша. Он у нас хороший, добрый. Дядя. Да? Смотри, у дяди носик, глазки, волосики, – Ника тыкала пальцем в каждое названное место и сопровождала это веселым «пип».

Никита сохранял некоторую настороженность, но выглядел спокойнее.

– Исаев, улыбнись хотя бы, – шептала Ника. – Давай, вытащи из своих скептических и мрачных глубин доброго дядю!

Паша вздохнул и растянул рот. Сначала вышло натужно. Потом подмигнул, покорчил рожи, изобразил губами моторчик. Это Никите понравилось, и он засмеялся. Паша не поверил своему успеху. Повторил трюк – снова звонкий смех и восторг на ангельском личике. И тут уж Исаев сам улыбнулся. Искренне и очень радостно. Как-то разом пришло понимание, зачем люди вообще заводят потомство.

Никита потрогал пальчиками Пашины губы, и тот расцеловал маленькую ладошку, а потом и пальчик за пальчиком. Пахло чем-то теплым и сладким, и Исаев с наслаждением втянул в себя воздух. Теперь можно было спокойно изучить ребенка: глаза совсем как у Катьки, а лоб, волосы – от Вадима. Чуть оттопыренные уши, как у самого Паши, и забавные складочки на шее. Надо же, такой кроха, а уже видно, что мужичок. Взгляд осмысленный, нравится звук мотора. И щиплется как больно! Руки сильные. Хороший вырастет парень.

– Ну, – прервала их лобызания Ника. – Кроватка-то у тебя есть?

Паша вспомнил про манеж, который оставляла сестра. Складную кроватку с сетчатыми стенками. Правда, заблаговременно разложить ее Катька по обыкновению не подумала.

– Да ничего, вряд ли там сложно, – решил Исаев. – Что я, раскладушек никогда не видел?

И передал племянника Нике. Расстегнул голубой чехол, выудил многоногую конструкцию, которая тут же начала расползаться. Отыскал то, что должно было стать бортиками, потянул за один, тот разложился. Попробовал повторить маневр с остальными – разложились все, кроме самого последнего, и дно почему-то безжизненно провисло. Тогда Паша нащупал в центре петлю, потянул за нее, и ножки подкосились. Манеж завалился набок.

Снова все манипуляции, только в другом порядке, еще раз… Исаев чувствовал себя незадачливым туристом, который пытается водрузить палатку: дурацкая новомодная кроватка все время складывалась. Не могли, что ли, нормальную купить? Деревянную? А может, ну его? Положить Никите на пол матрасик, обложить подушками… С пола-то некуда падать… И ползать он все равно не умеет… Жили же люди раньше без манежей!

– Даже не думай! – отрезала Ника, заметив, как он косится на пол. – Есть инструкция!

– Какая инструкция?! – раздраженно фыркнул Паша. – Видно же: он сломан. Наверное, что-то повредили, пока везли. Или изначально был непригодный, у Кати вечно все из одного…

– Возьми ребенка!

И Карташова перевернула матрасик из манежа: прямо на нем белыми буквами была отпечатана инструкция с картинками. Со снисходительным видом Ника ткнула пальцем в первую: две длинные стенки разложить одновременно, потом две короткие, опустить дно до щелчка… В три движения манеж был собран, следом пошел матрас, из сумки Ника выудила простынку, пленку, флисовое одеяльце и даже подвесные игрушки.

– Откуда ты знала, где это все искать? – поразился Паша.

Карташова безмолвно расправила пустой пакет. На нем была большая надпись маркером: «В кроватку». Исаев взглянул Нике в лицо, в эту торжествующую и снисходительную физиономию, и сразу вспомнил, почему дразнил ее в школе. Перед ним вновь стояла зазнайка-отличница, и Паша скрипнул зубами, с трудом сдерживаясь, чтобы не подколоть ее очередной гадостью. А ведь и подкалывать теперь было нечем. Фигура, вызывающая рефлекс Павлова. Платье, как у комсомолки, и этот бант в волосах… Господи, да она похожа на подарок! Так и хочется потянуть за ленту, расстегивать крохотные пуговички одну за другой, оттягивая сладостный момент открытия…

– Ты так и будешь стоять с ним? – голос Ники заставил его очнуться. – Положи, думаю, он может какое-то время полежать сам.

– А… – Паша прочистил горло. – А подгузник? Наверное, надо поменять…

– Мы все сделали, когда переодевались. Он чист, свеж и сыт. Клади, вы еще успеете поиграть.

Паша послушно положил ребенка и нажал кнопку на музыкальной карусельке. Тишина. Нажал еще раз. Одну, другую, подергал всех пчелок…

– Исаев, честное слово, – Ника осуждающе покачала головой и подошла к нему. – Вот же!

Наклонилась и протянула руку, ненароком задев его бедро. Щелкнула маленьким переключателем сбоку игрушки, и под приятную шарманочную мелодию пчелки поплыли над довольным младенцем. Никита гикал и тянулся к веселым насекомым.

А Паша едва мог шевелиться. Кожа после касания Ники горела, во рту все пересохло, ладони взмокли, как у неполовозрелого юнца, в ушах шумело. Не будь он взрослым и уверенным в себе мужчиной, решил бы, что это паническая атака.

– Торт будешь? – она хитро взглянула на него, словно знала, что творится у него в организме.

– Да.

Торт – вот, что ему сейчас нужно. Большой кусок торта, чай покрепче. И чем дальше от него будет в этот момент находиться Карташова – тем лучше. Нет, выгонять он ее пока не будет, с ней спокойнее. Но для их общей безопасности пусть лучше сидит где-нибудь подальше. И Паша поставил ей кружку в дальнем углу стола, у стены.

– А что за торт? – светски начал он, включая чайник. – Симпатичный. Покупной, что ли?