Дарья Сойфер - Диагноз: любовь

Ника вдруг поняла, что видит себя рядом с ним. Даже если Паша будет сидеть на этом самом диване через десятки лет, когда состарится, лицо покроют морщины, волосы поседеют, на руках проступят пигментные пятна, ей по-прежнему будет с ним хорошо и спокойно. Как бывает только с самыми близкими людьми.

– Давай я унесу его к себе? – шепотом предложил Паша. – Ты хоть выспишься.

– А как же ты?

– А я свое отоспал. И потом, ты сама говорила, мне надо с ним осваиваться. Видишь, я, наконец, его кормлю.

Ника сдалась, натянула плед до подбородка и свернулась в клубочек. И сама не заметила, как задремала. Казалось, и сна толком никакого не было, вывалилась на секунду из реальности, открыла глаза, а уже светло, тихо, и кроватки рядом никакой нет.

Подскочила, протерла глаза, схватила очки и рванула из комнаты. Неужели Паша его забрал? А если что-то случится? Уронит, рядом с собой ребенка положит – и придавит во сне, сколько случаев таких? Или манеж опять провалится? Или вдруг кормил, уснул, а ребенок захлебнулся? За две секунды, которые занял у Ники путь из одной комнаты в другую, сердце чуть не выскочило из горла. Все мамины истории, которые раньше вызывали смех и желание покрутить пальцем у виска, вдруг нахлынули пугающей волной. Неужели мама чувствует это каждый раз, когда Ника забывает ответить на звонок?!

К счастью, все обошлось. Паша дрых, распластавшись на кровати, Никита мирно ковырял игрушечного слоника и не требовал к себе внимания. Завидел гостью, оживился, задрыгал ножками, загулил.

– Иди ко мне, мой хороший, – прошептала Ника и взяла его на руки. – У, да ты надул полный подгузник? Так много? И такой маленький человек? Давай скорее поменяем. Ты мой сладкий, – она потерлась носом о его животик, и он громко взвизгнул от восторга. – Тише-тише, разбудим дядю. Ну-ка, что у нас тут?.. Литра два, не меньше! Признавайся, ты же не мог сам столько напрудить? Это все дядя, да?

– Ничего подобного, – раздался с кровати хриплый голос, и Ника вскинула голову.

Паша приподнялся на локте и с озорным прищуром наблюдал за ней.

– Красный цвет тебе идет, – интимным полушепотом сообщил он.

– В каком смысле? Твоя футболка белая… – Ника взглянула вниз и ахнула: линялая и вытянутая футболка висела на ней, как на вешалке, и стоило ей нагнуться, лучше любого декольте продемонстрировала все детали нижнего белья.

А комплект и правда был красный. Не то чтобы Ника на что-то рассчитывала… Имела же она, в конце концов, право носить, что вздумается? И совершенно не планировала, что Исаев после торта кинется ее раздевать.

– Проказница, – ухмыльнулся Паша. – Оказывается, торт не был главной благодарностью в твоем меню…

– Прекрати немедленно! – Ника выпрямилась и прижала предательскую ткань к телу.

– Меня все устраивает, – Исаев откровенно издевался. – Мой любимый цвет. И ты зашла как раз вовремя: я готов принять свой заслуженный презент.

И он похлопал по кровати рядом с собой.

На мгновение Ника замешкалась. От его наглости, разумеется. Не собиралась же она в самом деле лезть к нему? Хотя спал он без футболки, и на миллисекунду ей захотелось выяснить, так ли уж он готов… Бред. Ну и поганец!

– Вот как?! – Ника хитро подбоченилась. – Хочешь получить свой подарок? Целиком?

– Я вроде так и сказал, – Паша все еще улыбался, но в голосе прозвучала растерянность.

– Отлично, – Ника облизнулась, снова наклонилась, на сей раз сознательно принимая выгодную позу.

Одним движением выдернула из волос ленту, отчего те рассыпались мягкими пушистыми волнами. Повела плечом, зазывно прикусила нижнюю губу, и Паша судорожно сглотнул.

– Ты это… Я… В том смысле, что… – рассеянно бормотал он.

– Получи, – и она переложила Никиту на то место, по которому Исаев только что похлопал. – Думаю, о лучшем подарке ты не мог и мечтать.

Она выпрямилась и в оглушающей тишине прошествовала к двери.

– Думаю, мне стоит переодеться и поехать домой, – с этими словами Ника взялась за футболку, потянула ее вверх, игриво улыбнувшись, и исчезла в темноте коридора.

Уже застегивая пуговицы на платье, Ника услышала, как Паша в отчаянии воскликнул:

– Дружище, серьезно?! Именно сейчас?! Где твои хваленые подгузники? И как я теперь должен спать в луже? Черт, весь матрас насквозь…

Ника ухмыльнулась и, донельзя довольная собой, выскочила из злополучной квартиры. Хорошее настроение сохранялось у нее ровно до тех пор, пока не подъехал лифт. Вся его задняя стенка была зеркальной, и едва расползлись со скрежетом двери, как Ника во всем великолепии увидела то, что минуту назад считала обольстительницей.

Подтеки туши, растрепанная и торчащая клоками шевелюра, на щеке – вмятина от подушки. Очки и вовсе сидят криво. Господь всемогущий! Бедный Исаев! Он-то поддел ее, как обычно, а она устроила стриптиз для бедных! И то, что Ника приняла за потерю дара речи от невероятной женской соблазнительности, было примитивным страхом за жизнь! И кто бы не растерялся, начни на него наступать до чертиков жуткая баба? Кикимора, натуральная кикимора… Как будто за время операции он не мог увидеть все ее анатомические особенности! Красный лифчик… Эка невидаль!

Стиснув зубы от злости и досады, Ника кое-как привела себя в порядок и, чуть не сбив с ног таджика с газетами, понеслась домой.

– Так-так-так… – приветствовала ее Лена, скептически сканируя с ног до головы.

Сама Макарычева уже собралась на работу и допивала утренний кофе с молоком, являя собой образчик невесомости и элегантности в новеньком шифоновом комбинезоне. Да, вот от кого мужчина может проглотить язык! Даже если он врач и голых теток повидал на своем веку, как автомеханик карбюраторов.

– Уже уходишь? – буркнула Ника, стряхивая босоножки.

– Вчерашнее платье, отсутствие косметики, одна пуговица пропущена… – Для довершения образа Лене не хватало только клетчатой кепки и трубки с крепким табаком. – И кого за это благодарить? Неужели красавчика-босса? Нет, иначе ты бы лучилась радугой. Того курьера?.. Вряд ли… Ну-ка… Неееет. А ну, стой! В глаза смотри! – Макарычева прижала пальцы к губам. – Не может быть… Исаев…

Ника молча выдержала осуждающий взгляд, не найдя сил, чтобы возразить.

– Я так и знала! – Лена зажмурилась и хлопнула себя по лбу. – Как ты могла?! Теперь понятно, откуда это настроение. Он воспользовался тобой, а потом высмеял? Прогнал? Господи, он сделал тебе больно?! Я его урою! Вот козел!..

– Да нет, все в порядке, – перебила подругу Ника. – Ничего такого. Я отнесла торт, а сестра подкинула ему на неделю племянника. Пришлось помочь. Никакой романтики.

– Ты уверена? Потому что если…

– Прекрати! – Ника швырнула сумочку на этажерку. – Я в своем уме! Это же Паша Исаев! И я отлично помню, как он относился ко мне! Он хороший человек, но как мужчина?! – она фыркнула. – Боже упаси. Даже если он будет последним…