Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

И то была сущая правда — Евгений Максимович «шел вразрез». Но не с Россией, а с Козыревым…

Руководство НАТО сдержало слово, данное еще осенью 98-го, — оно наплевало на итоги голосования Совета безопасности ООН и 24 марта 1999 года приказало нанести первые бомбовые удары по Югославии. Милошевичу инкриминировали то, что он отказался подписать ультиматум, предъявленный сербам в Рамбуйе, и чинит массовый геноцид в Косово. А по каналам Главного разведывательного управления Генштаба и Службы внешней разведки РФ еще до начала бомбежек поступили в Москву сообщения, что вспышка «геноцида» была специально инспирирована для оправдания военных действий.

Американские, английские, немецкие офицеры миссий связи, одновременно играющие роль инструкторов в отрядах так называемой Армии Освобождения Косово, активно подстрекали население бежать из края. Известный сербский политик Вук Драшкович назвал это «самой большой театральной массовкой в мире».

Циничная ложь натовского командования стала составной частью войны блока против сербов. Военно-траспортные самолеты США уже доставили в Вашингтон и Нью-Йорк 19 гробов с американскими спецназовцами, погибшими в подбитых сербами вертолетах, а штаб-квартира НАТО официально уверяла мир, что «человеческих жертв со стороны блока нет». Пилота первого сбитого Е-117А уже зарыли в могилу под Лос-Анджелесом, а американские газеты печатали его «героический рассказ» о том, как он с помощью сослуживцев спасся от плена.

Офицер югославских ПВО ракетой российского переносного зенитного комплекса «Игла» сбил американский самолет, а натовские генералы доказывали, что он «потерпел катастрофу из-за технических неисправностей»…

Главнокомандующий вооруженными силами НАТО в Европе генерал Уэсли Кларк, не моргнув глазом, доказывал, что летчик «по ошибке» выпустил четыре ракеты по сербскому пассажирскому поезду, хотя на ленте фотоконтроля истребителя отчетливо было видно, что пилот цепко держал в прицеле вагоны.

Лицемерие натовцев безгранично. Руководитель пресс-службы штаб-квартиры НАТО в Брюсселе Джемми Шеа на пресс-конференции показывал журналистам сделанный из космоса снимок албанской деревни и говорил, что теперь она дотла сожжена сербами. Американский репортер просит Шеа показать фото спаленной деревушки.

Шеа плутовато сверкает глазами и говорит:

— К сожалению, этот снимок секретный.

В зале — взрыв смеха…

Вероломная ложь пресс-службы НАТО, которую ежедневно в течение двух с половиной месяцев войны озвучивал перед журналистами ее представитель Джемми Шеа, в конце концов «достала» и международную организацию «Репортеры без границ». Она распространила доклад, в котором приводилось огромное количество примеров беспардонного вранья, систематически исходившего из уст главного рупора альянса.

Натовские информаторы цинично гнали любую грязную «дезу», которая могла хоть как-то оправдать агрессию. Сообщалось, например, о «казни сербскими силами одного из албанских лидеров Фехми Агани», о «ранении и пропаже без вести Ибрагима Руговы», о «разрушенных сербской артиллерией деревнях». Впрочем, чему удивляться? Ложь — психологическое оружие войны. На войне никогда не бывает правды. Правдой может быть лишь одно — победа или поражение…

Российская разведка сообщала в Москву из европейских столиц, что там проходят массовые демонстрации против бомбардировок Югославии, а русские редакции радиостанций «Свобода» и «Голос Америки» в один голос твердили: «Европа дружно поддерживает НАТО и призывает его наказать Милошевича».

«Свобода» и «Голос Америки» вели психологическую обработку россиян в топорном стиле. Почти каждая передача, будь она о зубной пасте, антипоносном лекарстве или о классической литературе, была насыщена антисерб-ским идеологическим ядом.

Офицеры Генштаба и ФАПСИ, читая материалы радиоперехватов, лопались со смеху: какой-то прогоревший коммерсант из Челябинска по «Свободе» клеймил Милошевича за то, что он «помешал работе совместного российско-югославского предприятия». А тетка из Ясной Поляны с дикцией пьяной бомжихи с вдохновением цитировала какое-то письмо Льва Толстого, призывавшего «не любить сербов, а любить всех».

В тот день, когда натовские пилоты выпустили по Белграду самое большое количество ракет, Президент России вручал какую-то награду лучшему геральдисту страны.

НАТО продолжало терзать Югославию ракетами и бомбами.

Московский бомонд славненько оттягивался в «Метро-поле» на юбилее Аллы Пугачевой.

В тот день во многих газетах появился жуткий снимок сербской девочки, у которой взрывом бомбы оторвало полноги. В ее по-старушечьи печальных глазах — боль, упрек и мольба.

Мне было стыдно смотреть в ее глаза…

Я позвонил Игорю Николаевичу Родионову и спросил его, может ли югославский конфликт перерасти в третью мировую войну?

Он ответил не сразу. На другой день прислал по факсу трехстраничную записку, которая начиналась такими словами: «Может быть, мой ответ покажется странным, но третья мировая уже идет…»

Американцы призывали резервистов. Натовские послы по всему миру агитировали правительства стран, не входящих в блок, оказывать Североатлантическому альянсу политическую помощь. Болгария и Румыния, Австрия и Балтия тут же откликнулись на призыв НАТО — так создавалась видимость всемирной поддержки действий блока. Желая выслужиться перед НАТО, Венгрия три дня тормозила российскую колонну МЧС с гуманитарным грузом для Югославии.

На этом фоне отважным европейским рыцарем, бросившим вызов гиганту НАТО, выглядела крошечная Швейцария — она категорически отказалась пропускать натовские военные самолеты через свое воздушное пространство.

Война в Югославии резко меняла политическую жизнь Европы. Отношения Москвы и НАТО отбрасывались на позиции 50-летней давности. С той лишь разницей, что тогда у Москвы было несметное число союзников, а сейчас она могла опираться лишь на Белоруссию, Таджикистан и Армению.

Ельцин, изредка бросающий негодующие кличи в адрес НАТО, поразил всех внезапным решением: в мае он назначил Виктора Черномырдина своим представителем по урегулированию конфликта в Югославии. Черномырдин, еще с марта 1998 года обиженный на Кремль из-за своей отставки и явно мучающийся положением политика с гаснущей популярностью, воссиял. Он частенько стал появляться в телевизоре.

За минувший год говорить по-русски он так и не научился. Из винегрета его слов без переводчика только и можно было понять, что война в Югославии — «безобразие», а Россия в нее втягиваться не будет.

Назначение Черномырдина советником президента имело особый расчет, в политических интригах Кремля. Оно было публичной пощечиной «не оправдавшему надежд» Примакову, усиления позиций которого очень опасалось ельцинское окружение. Ельцин играл в свою любимую игру «сдержки и противовесы».