Виктор Баранец - Генштаб без тайн. Книга вторая

А то, что при этом ломались судьбы людей и цинично игнорировались государственные интересы, казалось, было уже недоступно ни логике, ни элементарным понятиям о нравственности.

В те дни Россия с особой остротой поняла и ощутила, что Кремль с его политически и физически хиреющим хозяином и неистощимой на интриги хищной свитой окончательно потерял совесть.

Страна продолжала разваливаться и задыхаться в петле долгов, а «семья» с остервенелым азартом подсчитывала оставшиеся куски экономики и доходы, которые можно еще получить до ухода Ельцина, и расставляла над ними своих надсмотрщиков, умеющих быть «благодарными»…

Как и предсказывали «Интерфакс» и «Коммерсант», в августе Рапота был снят, а на его место назначен Огарев.

Огарев Алексей Викторович. Родился в 1957 году в Москве. Закончил Московский авиационный институт.

Был постоянным представителем РФ при Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе.

С июня 1997-го — заместитель главы администрации Президента РФ.

С февраля 1999-го — заместитель секретаря Совбеза РФ.

Уже в первый день работы в «РВ» Огарев обратился к прессе с просьбой не считать свое назначение политическим. Это было смешно — пол-Москвы говорило о нем как о человеке «семьи». Как нельзя было понять, за что сняли Рапоту, так неведомо было, за какие заслуги назначили Огарева (немотивированность и импульсивность кадровых решений Ельцина к концу его срока становились опасной волюнтаристской системой, что еще больше подчеркивало агонию Кремля).

Уже на четвертый день работы Огарева в «Росвооружении» произошло событие, которое указывало на то, что «традиции» туманных валютных сделок будут достойно поддерживаться новым руководством. Выскочивший как черт из табакерки представитель малоизвестного банка «Моснарбанк Лимитед» (Москва), входящего в группу росзагранбанка «Moscow Narodny Bank» (Лондон) заявил, что его фирма предоставила «Росвооружению» кредит в 3 млн долларов. И добавил, что банк намерен продолжать кредитование «РВ», но будет согласовывать его с головным банком в Лондоне. Я позвонил в госкомпанию и спросил, почему кредитная политика «Росвооружения» будет зависеть от какого-то «британского» банка? Внятного ответа я не получил.

Интервью, которые давал Огарев журналистам после назначения, не содержали ничего нового — набор банальных фраз типа «увеличение объема поступлений от продаж оружия» и «улучшение работы с предприятиями оборонной промышленности». Та же банальщина содержалась и в заявлениях вице-премьера Ильи Клебанова, курировавшего в правительстве военно-промышленный комплекс. Он говорил: «Перед российским ВПК стоит основная задача — провести быструю и эффективную реструктуризацию, поскольку мы уже сильно отстали в этом вопросе, и через год эту работу можно будет уже не делать». Клебанов сказал также, что основу российского ВПК должны составить «технологически интегрированные консорциумы».

Слушая его, я думал о том, что за последние восемь лет уже добрая дюжина таких же пышущих энтузиазмом бодреньких Наполеончиков появлялась у развалин ВПК и бросала пламенные реформаторские кличи. Но в итоге получалось, что реформы этих временщиков лишь усугубляли положение дел. Зато разительные успехи каждого из них были очевидны: они значительно улучшали свое материальное благополучие…

ПОКУШЕНИЕ НА «РУССКОГО ГЛАДИАТОРА»

На мировом рынке оружия любой мало-мальски заметный успех России вызывал ревностную реакцию со стороны «грандов», которые стремились любыми способами ослабить соперника.

Помимо ставшей уже традиционной грязной компрометации нашей техники и активного военно-промышленного шпионажа за российскими технологиями, в ход часто пускаются слухи. В западных СМИ появлялись и вот такие сообщения: «Иногда русские предлагают покупателям образцы оружия или технологии, с которых не снят гриф секретности».

В российском оружейном бизнесе не раз случалось, что возможность получить крупные валютные доходы затмевала разум некоторым нашим оборонщикам и конструкторам, и тогда на продажу действительно шло оружие, устройство которого было тайной для конкурентов. Я знал немало таких случаев. Один из них врезался в мою память особенно глубоко…

…Когда российский премьер Евгений Примаков и сопровождающие его лица в начале апреля 1999 года прилетели в Югославию, в аэропорту их с бешеным ликованием встретила огромная толпа сербов. Они яростно скандировали:

— Россия, дай С-300 — небо будет чисто!

Русские дружно улыбались.

На переговорах президент Югославии Слободан Милошевич пожаловался Примакову, что натовские ракеты и самолеты истязают сербов, и осторожно изложил тот же лозунг об С-300.

Этот щекотливый момент наши предвидели.

В зале наступила тишина…

Примаков остался один на один с Милошевичем.

Высшие российские военачальники — министр обороны маршал Игорь Сергеев, начальник Главного разведуп-равления Генштаба генерал Валентин Корабельников и директор Службы внешней разведки генерал Владимир Трубников перешли в отдельный зал, где их ждали югославские коллеги. На стенах висели карты с обозначениями натовских военных баз и районов дислокации сербских армий.

Югославский генерал Драголюб Ойданич кратко доложил оперативную обстановку и вывод:

— Командование НАТО с помощью средств воздушного нападения на наши важнейшие военные и промышленные объекты стремится предопределить исход военного конфликта еще до начала наземной операции. Но характер войны был бы принципиально иным, если бы…

Он не договорил.

На суровом лице генерала внезапно растеклась мальчишеская улыбка.

Потом он продолжил:

— У натовских летчиков дрожат коленки при одном упоминании о ваших С-300. Если бы мы имели это оружие до войны, командование НАТО вряд ли решилось бы ее начать.

— Но мы вам ведь предлагали это оружие еще в начале 90-х, — сказал кто-то из русских военных.

— Теперь локти кусаем, — ответил югославский генерал.

На длинном столе лежали документы Генштаба югославской армии. В одном из них жирным шрифтом было выделено:

«Оснащение нашей армии даже одним дивизионом зенитных ракетных комплексов С-300ПМУ-1 позволило бы отодвинуть дальнюю границу зоны перехвата самолетов и ракет НАТО за пределы Югославии на глубину до 150 км…»

Российская делегация уезжала из Белграда, не дав югославам никаких конкретных обещаний. Сербские генералы не скрывали уныния.

В аэропорту уже не было радостного ликования. Журналистов оказалось больше, чем провожающих.

На следующий день в Белграде появилась националистическая листовка с желчной репликой: «Русские спекулянты продали американским убийцам С-300, но боятся вооружить им гибнущих братьев-сербов».