Виктор Баранец - Офицерский крест [Служба и любовь полковника Генштаба] [litres]

В гостиничном номере стало так тихо, что слышно было лишь, как тикают настенные часы.

– Интеерееееесное кино… Оччень интересное, товарищ Кружинер, – снова оживился, нарушая тишину своим скрипучим басом полковник контрразведки Фролов, – это очень интересно. Яков Абрамыч, все это очень серьезно. Вы отвечаете за свои слова?

– Я всегда отвечаю за свои слова, товарищ чекист, – уверенно отрезал Кружинер, – я смогу вам это видео с китайцами на память подарить. Я еще много чего вам интересного рассказать. Например, о том, как в туалете, на командном этаже нашего концерна, была найдена бесхозная сумка, а в ней – то ли 300, то ли 350 тысяч долларов, Видимо, не донесли до адресата…

– Интересное кино, – еще больше оживился контрразведчик, – нам бы с вами на трезвую голову побеседовать, с глазу на глаз. Вы такой увлекательный собеседник… Общение с вами обогащает…

– А вы обращайтесь, обращайтесь, – с грустной усмешкой ответил Кружинер, – я вам много чего еще могу рассказать. Но сплетни не практикую, товарищ чекист. Тем более – для Лубянки. Я вам хоть сейчас и не такое могу рассказать. При всех! Зачем по углам шептаться? Вот сегодня мы очередной раз провалили испытания «карандаша». А знаете ли вы, товарищ чекист, что этой ракете уже присвоена литера промышленного производства? Нет? А литера эта, между прочим, говорит об окончании всех испытаний! Но ведь ракета еще не готова! Нас ждут дополнительные пуски. А, значит, и дополнительные деньги! Десятки миллионов! Кого мы дурачим? Кого мы грабим?

Все сидели молча.

У Гребнева, Померанцева и Томилина было такое выражение лиц, будто их поймали на месте преступления.

– Ндаааа, – первым отозвался контрразведчик Фролов, – интересное кино, Яков Абрамыч. Вы такой содержательный собеседник. Жаль, что я с вами поздно познакомился.

– Товарищ полковник… Алексей Алексеич, – вдруг насмешливым тоном отозвался Гребнев, повернувшись к Фролову, – когда Яков Абрамыч выпьет лишнего, он и не такое может наговорить…

– Да-да, знаете ли, по пьянке и не такого можно наговорить, – поддержал Гребнева Померанцев, – да мы все тут немножко перебрали. Трудный день, нервы. Утром проснешься, бывало, и уже не помнишь, о чем вечером был разговор… Правда же, Яков Абрамыч?

– Я правду говорю в любом состоянии, – отозвался задумчиво Кружинер, – независимо от количества выпитого.

– Предлагаю закончить этот тяжелый разговор, – суетливо сказал Гребнев, поднимаясь со стула, – такой разговор надо вести по трезвости. А сейчас всем надо выспаться, господа.

Гребнев, Померанцев и Томилин ушли, не подав на прощание руку только Кружинеру.

– Кажется, они на вас сильно обиделись, Яков Абрамыч, – с ухмылкой произнес контрразведчик и кивнул в сторону двери. – А я бы с вами еще побеседовал. Интересный вы человек, так много знаете. Приходите завтра утром ко мне в номер, я в двадцатом квартирую…

Попрощавшись со всеми и пожелав спокойной ночи, полковник ушел.

– Я бы за такое хамство и Гребневу, и Померанцеву морду набил, – возмущенно сказал Гаевский. А Кружинер лукавыми глазами посмотрел то на полковника, то на генерала и заговорил:

– Однажды к старому одесскому врачу пришел медик-практикант и спрашивает:

– Доктор, а что посоветуете прописать человеку от хамства?

А врач ответил:

– Лучше всего помогает парочка гематом.

Никто даже не ухмыльнулся.

Старик ушел, постукивая по затертому линолеуму гостиничного пола своей черной тростью.

Гаевский хотел выйти за ним, но Курилов остановил его:

– Артем Палыч, задержись на минуту, есть разговор.

– Ндааааа, ну и страсти тут у вас, ну и страсти-мордасти, – сказал Курилов Гаевскому когда они остались вдвоем в номере, – не завидую тебе… В такой серпентарий попал. Боюсь, что теперь Померанцев не только этого старика Кружинера, но и тебя съест. Без соуса…

– Чему быть, тому не миновать, – грустно ответил Гаевский, все еще мысленно продолжающий схватку с Померанцевым. – Но какой хам все-таки этот ваш дружок Померанцев!.. Какой хам! Так деда обидеть…

– Да, он старика сильно оскорбил и обязательно должен извиниться… Я тоже ему скажу. Я настою! Но Померанцев никогда мне другом не был, – сдал назад Курилов, – так, напарник по хорошей рыбалке… А ты, я вижу, не изменился, все так же катишь бочку на начальство…

– Я у Кружинера учусь, – с ухмылкой ответил Гаевский.

– Кружинеру уже терять нечего, он глубокий пенсионер, – тут же парировал Курилов, – а тебе о карьере, о росте, о перспективе думать надо, Палыч. Я же тебе говорил… Полковник, портящий настроение начальству, никогда генералом не станет…

– Но ведь и о совести думать надо, Андрей Иванович, – раздумчивым тоном отозвался Гаевский, – противно молчать, когда на твоих глазах ложь или самодурство творятся.

– Ладно, ладно, мы что-то в высокие моральные материи углубляемся, давай об этом пока не будем, – скороговоркой зашелся Курилов, – у меня к тебе есть не менее важный разговор… Я, собсно, зачем тебя сюда пригласил?.. Тут вот какое дело… Сердюков с Вакаровым, как ты знаешь, стахановскими темпами продолжают кастрировать военную приемку. На ракетном заводе, где делают для испытаний «карандаши», из двенадцати военпредов только четверых оставили! Одному из них до пенсионного возраста полтора месяца не дали дослужить, представляешь? Полтора месяца! Так он решил за это и Гребневу, и Померанцеву на полную катушку отомстить. Взял и настучал в военную контрразведку, что некоторые блоки от старых ракет, на «карандаш» ставят… Берут на складе, подкрасят и ставят… Представляешь? Сейчас проверка началась.

– Так, может быть, потому и «карандаш»?..

Курилов не дал Гаевскому договорить:

– Так, может быть, потому и… Но это еще доказать надо. А вдруг – поклеп и навет? Так что будь в курсе… Но это я о печальном. Есть и приятные вести. Мне звонил Журбей, хочет тебя у Померанцева на программирование своего «Громовержца» выпросить… Как ты на это смотришь?

– Я бы с радостью, но Померанцев ведь поперек дороги теперь наверняка встанет.

– А я думаю, что наоборот, – с удовольствием от такого кусачего шмеля освободится… Ну а если ты согласен, то я после возвращения в Москву и с Вакаровым, и с Померанцевым переговорю… Давай еще по одной.

Выпили, вяло закусили, закурили.

– Андрей Иваныч, а что же теперь с «карандашом» будет? – спросил Гаевский.

Курилов ответил не сразу:

– А что будет?.. Его все равно до ума доводить надо. И готовить новые испытания… Теперь – на следующее лето. Проект-то хороший, да не в те руки после Журбея попал.

– Но Журбей ведь говорил, что из «карандаша» уже ничего не выжать. Нужна новая ракета. Другого класса.