Виктор Баранец - Офицерский крест [Служба и любовь полковника Генштаба] [litres]

– Вот Журбей и занимается этой новой ракетой. Его «Громовержец» – это уже дальний перехват. Журбей уже рвется в космос. Иначе мы отстанем от американцев. А «карандаш» – «Властелин», то бишь, нам надо научить стабильно перехватывать ракеты на границе ближнего космоса. Но похоже, что «Властелин» до ума теперь будет доводить другой главный конструктор…

Золотистый желток луны уже переполз от одного края гостиничного окна к другому, а они все говорили, говорили, говорили.

Гаевский жадно расспрашивал генерала о жизни Генштаба, – Курилов был вхож в самые высокие тамошние кабинеты и знал, конечно, намного больше тех бывших сослуживцев, которые изредка потчевали Артема Павловича новостями. Новость, которую Курилов сообщил ему, шокировала полковника:

– Да, да, да, – почти шепотом добавил Курилов, поглядывая то на окно, то на дверь, то куда-то на потолок, – Вакарову закрытым указом президента присвоено звание Героя России.

– За что? – вырвалось у Гаевского. Он уже собирался уходить и стоял у двери, но, услышав это, вернулся к столу и сел на стул.

– За что? – снова спросил он у Курилова, на лице которого образовалась ухмылка.

– За героизм, мужество и доблесть, проявленные на войне с грузинами… И за блестящее управление войсками, – ехидным тоном ответил Курилов.

– Андрей Иванович, этого не может быть! Какой героизм? Какое мужество? Какое блес-тя-ще-е управление, если каждый московский таракан знает о том бардаке в Генштабе, который был при Вакарове в августе 2008-го?

– Ты мне еще рассказываешь! – воскликнул Курилов, – я сам сидел в этом бешеном пианино… И хорошо знаю, что когда и командующий войсками Северо-Кавказского округа, и генерал Хрулев, командующий 58-й армией, запрашивали у Генштаба директиву на действия против грузин, Вакаров, знаешь, как им отвечал? Он отвечал – «действуйте по обстоятельствам»… Вот такой героизм!

С минуту оба сидели молча, курили.

– Я ничего не понимаю… Ни-че-го, – басил Гаевский, затягиваясь сигаретой, – дурдом какой-то.

– Это еще что! – тем же насмешливым тоном продолжал Курилов, иногда переходя на шепот, – уже пошел слушок, что тем же указом и… Сердюкову дали Золотую Звезду! Да-да, я не исключаю, что так оно и есть! Ну а как же? Начальнику Генштаба Звезду дали, а министру нет? Но они ведь оба… хе-хе-хе… герои…

Гаевский слушал генерала с таким выражением на усталом лице, словно у него случился приступ острой зубной боли. Затем, уставившись в Курилова настороженным взглядом, сказал:

– Андрей Иванович, я давно хотел спросить у вас… Вот есть у нас сугубо гражданский человек – министр обороны Сердюков. Да, в мебели и в налогах он разбирается. Но ведь в военном деле – полный профан! И сколько уже дурацких, вредных для армии… этих реформаторских решений он напринимал. А вы, генералы… вместе с начальником Генштаба Вакаровым, с другими замами министра, сидите там на совещаниях, на коллегиях Минобороны, и смиренно поддакиваете авантюрной глупости этого профана! Единодушно ручки вверх поднимаете… Почему? Почему вы там молчите даже тогда, когда реформаторская глупость Сердюкова и Вакарова очевидна даже для лейтенанта?!

А вот бывший начальник Генштаба Юрий Николаевич Балуевский не молчал. Вы же мне сами рассказывали, как ему надо было срочно попасть к министру по неотложному секретному вопросу, а его дежурная дама в приемной Сердюкова остановила… Мол, в чем суть вопроса и надо вам, товарищ генерал армии, на прием к Анатолию Эдуардовичу записаться сначала… Юрий Николаевич, говорят, ее не послал из-за своей воспитанности, но насчет допуска к секретам интеллигентно так той бабенке напомнил… И министру об этом сказал. Потому что в приемной всегда дежурили офицеры, как вы знаете. А разве не вы мне рассказывали, что Балуевский на Дальнем Востоке стратегические учения год готовил, а в самый последний момент, когда уже самолет на Чкаловском аэродроме под парами стоял, Сердюков вдруг запретил начальнику Генштаба туда лететь. А ведь Балуевский распоряжением президента был назначен руководителем учений. Вы же мне сами это рассказывали! И тогда Юрий Николаевич снял трубку и позвонил в Кремль президенту. Он распоряжение министра отменил, но с того момента Сердюков закусил удила. И судьба Балуевского была предрешена. Вместо него пришел беспринципный НГШ, которого за глаза офицеры называли «Николаем-угодником» или «чего изволите»…

– Вот видишь, – заметил Курилов, – чем заканчивается умение говорить начальнику правду в глаза?

– Зато Балуевский достойно пронес тяжелый крест начальника Генштаба. И его никто не упрекнет теперь за трусость и раболепие, за потакание реформаторским дуростям Сердюкова.

Курилов хмуро смотрел на Гаевского, закусив верхнюю губу. Затем нервно погасил в пепельнице только что зажженную сигарету и буркнул:

– Давай конкретно… Какие такие реформаторские глупости ты имеешь ввиду?

Гаевский ответил с ходу:

– Да вы же их прекрасно знаете! Я могу эти глупости до первых петухов здесь перечислять.

– Ну, валяй-валяй… Может, я чего-то еще не знаю.

И Гаевский начал заламывать пальцы:

– Академии Жуковского и Гагарина из Москвы убрали в Воронеж, а там смешали в кучу… Убили две великих школы! Из летных училищ лишь одно Краснодарское оставили… И даже там приема в этом году не было. А кто будет летать на новых самолетах? А? Идем дальше. Дивизии стали перекраивать в бригады. Но почему это для армии лучше, Вакаров так и не смог доказать. Все авиаполки решено согнать на четыре авиабазы… Это что? Для того, чтобы американцам четырьмя ракетными ударами всю нашу боевую авиацию легче было угробить? Или вот. Мой сын пишет, что у них в дивизии лейтенанты дневальными по КПП ходят, вместо солдатиков ворота машинам открывают… А какой еще маразм! Сын мне пишет, что теперь для отправки его в командировку с Курил на Сахалин – приказ са-мо-го министра обороны нужен! Представляете? А зачем суворовцев и нахимовцев от участия в параде Победы отлучили? Или вот взять…

Курилов перебил его:

– Хватит, хватит, Артем Палыч, – я все это знаю.

Гаевский опять шел в атаку:

– Но если знаете, то почему же заслон всем этим дуростям не ставите?

В глазах Курилова блеснула хитринка:

– Однажды некто полковник Гаевский на совещании у начальника Генштаба пытался ставить заслон… И назвал преступным решение министра обороны о сокращении военпредов с 24 до шести тысяч… И что случилось потом с этим Гаевским? Не знаете? Он мигом попал под сокращение, не так ли? Хорошо, что его в институт перевели… Благодаря мне! А мог бы сегодня, как бывший полковник Генштаба Ольшевский, – начальником охраны магазина лакокрасочных изделий работать…