Джули Кэплин - Маленькое кафе в Копенгагене [litres]

ХЮГГЕ ИЛИ ХАЙП? – СЧАСТЬЕ ИЛИ ИЛЛЮЗИЯ

Когда меня пригласили стать участником пресс-тура в Копенгаген, чтобы побольше узнать о датской концепции хюгге и о том, что делает Данию одной из самых счастливых стран мира, я – честно признаюсь – отнесся к этому весьма скептически. Мне казалось, что всё это хюгге упирается в сплошные свечи с кашемировыми пледами и в целом сильно смахивает на циничную попытку маркетологов перенять у другой нации глубоко укоренившиеся культурные черты, элементарно неприложимые к образу жизни британцев. В необдуманную попытку просто и весело преодолеть громадную культурную пропасть.

Однако на поверку все вышло совсем иначе. Я увидел образ жизни, при котором не игнорируют уют, общество, в котором концепция социальной гомогенности глубоко укоренена, так что граждане чувствуют себя равными и равноправными со всеми остальными и по этой причине с радостью платят высокие налоги, чтобы поддержать каждого, обеспечить каждому возможность получать и образование, и медицинские услуги.

Я увидел общество, где людям доставляет удовольствие просто собираться вместе и что-то разделять друг с другом, а не судить и не осуждать, общество, в котором люди, сами того не замечая, не жалеют времени на простые вещи, которые они ценят. Хюгге, которое я открыл, может выражаться в любовании дождливым днем, в особом внимании и участии к тем, кто вам дорог, в дружбе, сплоченности и взаимовыручке – все это и впрямь делает жизнь более счастливой.

И – да, куда же без свечей и кашемировых пледов, они также занимают свое особое место. Вот почему новый датский универмаг «Йем» («дом» в переводе с датского) может стать для вас праздником, который стоит оценить по достоинству…

Все расплылось у меня перед глазами, я не могла больше читать. Непроизвольно всхлипнув, я высунулась на улицу, но Бена, конечно, уже не было видно. Закрыв глаза, из которых текли слезы, я пыталась подавить рвущиеся наружу рыдания. Мне было тоскливо и стыдно. Я даже не дала ему возможности объяснить, что случилось. Неудивительно, что он зол и чувствует себя так, будто об него вытерли ноги.

Прислонившись к стеклянной двери, я соскользнула по ней вниз и так и осталась сидеть на полу, крепко обхватив и подтянув к себе колени. Как будто так можно было сдержать болезненный взрыв раскаяния. Оно рвалось наружу, обрушивалось на меня волнами отчаяния. Подошедшая Ева подняла меня, и только тогда плотина прорвалась, я разрыдалась, слезы хлынули потоком. Я вдохнула тонкий цветочный аромат ее духов и, окончательно пав духом, бросилась в ласковые объятия.

Долго еще Ева и Софи осушали мои горючие слезы и старались уменьшить красноту и припухлость вокруг глаз, обкладывая зареванное лицо ломтиками огурца. А потом мы снова принялись за работу. Мои дорогие помощницы то и дело поглядывали на меня, а я очень старалась показать им, что у меня уже все в полном порядке. Хорошо еще, что все мы были слишком заняты и мне некогда было зацикливаться на своих мыслях.

Время просто летело, и неожиданно оказалось, что все сделано, официанты и официантки подбегали и уносили наши бутерброды и канапе в зал, куда уже начали прибывать гости. Сотрудники «Йема» в своих разноцветных рубашках приветствовали их, угощая просекко и красными ягодами. А чтобы колорит ощущался еще больше, на подносах стояли и узкие стопочки датского шнапса – но шипучее вино пользовалось большей популярностью.

– Ох, как же приятно для разнообразия побыть в компании взрослых. – Конни помахала мне бокалом, а второй рукой обняла за плечи. – Просекко на халяву! Я, наверное, умерла и попала на небеса. Надо всерьез подумать: может, пора поменять работу на такую, как у тебя?

– И отказаться от школьных экскурсий, клеевых карандашей и блесток? – подколола я, сжимая ее в объятиях. – Как я рада, что ты смогла вырваться!

– Такое я бы нипочем не пропустила. – Она подняла бокал. – Это потрясающе. Мне здесь все нравится. Хотя покупать здесь – нет, это мне не по карману.

– Сотрудникам скидка.

– Вот за что я тебя обожаю, да-да, – у Конни возбужденно заблестели глаза. – А у меня потрясающие новости. Никогда не догадаешься… Брендону предложили работу. Сегодня. Очень приличную работу.

– Ты о чем? Что за «приличная работа»? – Я искренне считала работу Брендона на автомобильной свалке приличной. Ведь он получал за нее деньги, а что он там делал – да хоть бы стоял на голове и одной ногой жонглировал ножами.

– Киностудия «Пайнвуд»!

– Что?

– Студия «Пайнвуд». Вчера они прочли статью в газете. Помнишь того типа, который вроде собирался купить у Брендона эту штучку ситхов. Ну, купить не купил, зато взял у Брендона интервью и написал про него статью в газете. Ты знаешь, в прошлый четверг она вышла. А сегодня Брендону позвонил чувак из «Пайнвуда». Пригласили подъехать к ним утром. И сразу с места в карьер предложили работу.

Я что-то совсем ничего не понимала.

– Какая еще газета?

– Ты не видела статью? – На лице у Конни былизамешательство и смятение. – Но… Я думала, что это все ты устроила. По своим каналам. Откуда бы тогда тот мужик мог узнать про модели Брендона?

– Когда это было?

– Сейчас… – Она нырнула в сумку за мобильником и показала мне интернет-страницу.

Я быстро просмотрела. Там и вправду были интервью с Брендоном и большая статья о том, как в наши дни, когда все пользуются компьютерной графикой, в мире кино ценятся хорошие макетчики. На фотографиях были сам Брендон со своей штучкой ситхов , несколько его рисунков и чертежей другой машины, над которой он работал. Я посмотрела на адресную строку сайта.

– Боже, – слабым голосом простонала я, чувствуя, как шумит в ушах. Шум голосов в зале стих. Сердце у меня в груди скакало, как зайчик из мультика. – А ты видела того парня, который приходил к Брендону?

– Да, и он… – Конни придала лицу трагическое, как ей, наверное, казалось, выражение, – …курильщик!

– Конн, Джим Керри с этими приемчиками вышел из моды еще в прошлом веке! – рявкнула я на нее, потому что сгорала от нетерпения.

– Спорим, ты бы и сама так подумала, если бы видела его.

Но я уже прокручивала галерею на своем телефоне и наконец нашла нужное фото. Бен на велосипеде у входа в отель – перед тем, как мы их сдали.

– Узнаешь эт…

– Да, это он! – пронзительно, как встревоженная морская свинка, заверещала Конни, так что несколько голов повернулись в нашу сторону. – А кто это? – Тут она ахнула и подняла на меня округлившиеся глаза. – Это он! Точно? Мистер Неотразимый.

– Бен, – тихо выдавила я, чувствуя, как голова идет кругом. Всё, что я знала до сих пор, ускользало из рук, как упущенный воздушный шар.