Люси Эдлингтон - Алая лента

— Давно пора. Пусть Они привыкают теперь делать все своими руками, — кивнула Франсин.

— Чертовски верно сказано, — одобрительно хмыкнула Балка.

— А платье на самом деле получилось отличное, — спокойно заметила Франсин. — Розовый — очень радостный цвет, правда? Ну а сегодня утром одна маленькая птичка принесла нам на своем хвостике весть о том, что вечером ты будешь показывать свое платье…

— Ну, не такой уж маленькой была та птичка, — возразила Балка, расправляя свои плечи и становясь в позу культуриста.

— Да, верно… мощная была птичка, не спорю. Мы просто не могли не прийти, чтобы посмотреть, что у тебя получилось. Ты ведь, насколько я знаю, сшила это платье к освобождению?

Я молча кивнула.

Освобождение… Это слово разлетелось по всему бараку со скоростью лесного пожара.

— К нему самому, чтоб ни дна Им, ни покрышки! — весело гаркнула Балка, чудесным образом разряжая скопившееся в нас напряжение.

Да, пришла пора прощаться с Биркенау, теперь это стало ясно всем. Оставалось лишь гадать — скоро ли?

— На выход! На выход! Все на выход!

Это кричала надзирательница, настежь распахнувшая двери моечного цеха. Поскольку оторопевшие прачки застыли на месте, подняв руки, с которых капала мыльная пена, надзирательница принялась подгонять их рукоятью своего хлыста. Только теперь они задвигались.

Я наблюдала за этой сценой с площадки для сушки белья, спрятавшись за развешенными рубахами и кальсонами. Вот и наступил момент, о котором мы говорили несколько последних недель, когда спорили, выведут нас или оставят?

Колонны заключенных уже шагали прочь через железные, украшенные коваными завитушками ворота Биркенау. Мы видели, как эти колонны удалялись на запад, в противоположную сторону от приближавшихся тяжелых орудийных раскатов. Теперь, значит, и наша очередь пришла. Если выводят моечный цех, значит, и сами надзирательницы тоже покидают лагерь. Они же не могут остаться здесь без нас, работниц, стирающих им, бедняжкам, грязные носки.

— Все бегом на плац! — кричала надзирательница. — Живо, живо!

Я осторожно выглянула из-за белья, чтобы перехватить кого-нибудь из девушек, бежавших в конце группы. К моему неудовольствию, это оказалась Землеройка. «Давай сюда!» — махнула я ей.

Землеройка нырнула под ряды висящих на морозе рубах и кальсон и подбежала ко мне, причем не одна, а вместе с Гиеной и еще парой других прачек.

— Мы должны бежать на проверку, — пропищала Землеройка. — Или ты полагаешь, что нам лучше спрятаться?

— Сама решай, что тебе делать, меня это не касается, — ответила я. — Но по-любому нам всем нужно разжиться едой и теплой одеждой вместо этих мешков.

— А где мы все это возьмем? — фыркнула Землеройка. — Или, может, у тебя волшебная палочка есть?

В ответ я молча указала пальцем на развешенное вокруг нас белье.

Не могу сказать, что было таким уж большим удовольствием натянуть на себя уже ношенные Ими панталоны, но все же это было лучше, чем подыхать от холода. Кроме теплых шерстяных панталон я прихватила носки. Другие девушки, последовав моему примеру, тоже принялись срочно утепляться.

Но я на этом останавливаться не собиралась. Розовое платье уже было на мне — я не рисковала оставлять его в бараке без присмотра. Теперь мне предстояло обзавестись еще несколькими слоями одежды.

— Кто хочет пойти со мной за покупками? — спросила я.

— Ты что, с ума сошла? — взвизгнула Гиена. — Или не слышала, что сказала надзирательница — всем срочно бежать на проверку!

— И охранников, которые снуют повсюду, ты тоже не видела? — проскрипела Землеройка. — Они же расстреливают заключенных налево и направо просто так, ради забавы.

Знала я все это, знала. И об охранниках, вышедших на охоту за крупной дичью, тоже.

— Решайте сами, — сказала я. — Я иду в универмаг, с вами или без вас. Они украли все наши вещи, когда привезли нас сюда, так? Почему мы не можем забрать назад хотя бы часть украденного?

В течение месяцев — лет — поезда увозили награбленное из универмага. Даже теперь, когда прежний порядок рухнул, мародерство продолжалось. По пути к универмагу нас едва не сбили два грузовика, доверху набитые какими-то запертыми ящиками. С деньгами, возможно, или золотом. Мне вспомнилось «бриллиантовое» кольцо, которое прислала мне Карла. На чьем, интересно, пальце красуется оно сейчас? Наверняка я знала только то, что не на моем.

Между прочим, это кольцо я в любой момент могла бы обменять на пару вполне приличной обуви.

В магазинчике все еще толпились люди. Мне показалось, что я услышала звук бьющегося стекла. В воздухе висел крепкий, приторный запах… Возможно, это были духи «Синий вечер».

Большой магазин выглядел так, словно в его бараках только что сыграли в регби две команды разгневанных великанов. Повсюду были разбросаны обувь и одежда. Я пробралась внутрь одного из бараков и принялась рыться в грудах одежды.

Здесь уже суетились другие падальщики. Они пытались отогнать меня, но я отвоевала себе место. Вскоре нашла себе шерстяное пальто и джемпер. Пальто оказалось довольно модным, с большими высокими подкладными плечиками. Оно не подходило к найденной мной шапке и шарфу, но это не имело значения. Еще мне повезло отыскать пару стареньких теплых перчаток. С обувью все оказалось сложнее. Было неприятно примерять на босую ногу ношеные туфли, но выбора у меня не было. Я нашла пару подходящих мне по размеру ботинок на фланелевой теплой подкладке и пару шерстяных носков.

Это был мой самый дикий поход по магазинам, как пародия на новогоднюю распродажу.

— Быстрее, быстрее, — поторапливала я других девушек из моечного цеха. — Я уже чувствую запах дыма!

Мы собрались возле двери склада. Гиена тыкала пальцем и смеялась над тем, какими неуклюжими мы стали выглядеть. Словно разноцветные снеговики. Но она себя не видела. А мы видели, и поэтому тоже принялись смеяться. От смеха я захотела писать, и оказалось, что сделать это теперь будет непросто из-за миллиона слоев одежды.

* * *

После того как мы прибежали на плац, над универмагом взметнулось пламя — это одновременно загорелись все склады с одеждой. Если Они не могли извлечь выгоды из награбленного, никто не сможет. Глядя на высоко поднимавшееся на фоне темнеющего неба пламя, я вдруг окончательно осознала, что это все. Что я действительно покидаю Биркенау.

— Эй, ты же остаешься, верно? — ткнули меня кулаком под ребра. Это была Балка в сопровождении двух своих подружек, которые буквально висли на ней.

Я замерла. Балка, когда хотела, могла быть дружелюбной, однако при этом она оставалась капо, а я была обмотана ворованными вещами.

— Мы… Мы… позаимствовали тут кое-что из одежды… — пролепетала я.