Ремус Лука - Избранное

Тогда Тодераш, удивив всех присутствующих, напустился на самого председателя за то, что тот забыл про клуб в Ниме, бросив его на произвол судьбы. Так прямо и сказал: «…бросив на произвол судьбы». Разве это порядок? Зачем тогда выбрали председателем?

— Ты меня не учи, как вести работу, я тебе в отцы гожусь, — твердил взъерошенный Иоан Поп.

— Правильно делает, что учит, — вступил в разговор Ион Чикулуй. — Было бы неплохо, если бы ты намотал на ус то, что он говорит.

— Как бы не так! Чтобы каждый молокосос в мои дела совался? Что же тогда с авторитетом председателя будет?

— Авторитет ты трудом заработаешь, а не словами…

И пошел, и пошел… Больше часу Ион Чикулуй только и делал, что продирал с песочком то Макавея, то Иоана.

— У меня сев… — попытался оправдаться Саву Макавей.

— Из-за посевной кампании и у меня клуб в Ниме вылетел из головы, — поддержал его Поп.

— Это не извинение. Мы коммунисты, а задача коммунистов не одна только посевная. Наша задача — общий подъем жизни народа. Ведь мы не чиновники.

После Иона Чикулуй стали выступать другие. Ни у кого не нашлось доброго слова. Макавей и Поп опустили головы и замолчали. Да и что было говорить? Против правды не пойдешь. Сеять-то сеяли, а вот поставки шли с трудом, совет еще не обеспечил комуну дровами, а клуб в Ниме просто курам на смех. Иоан Поп с грустью думал: «Только плохое они и видят. А кооператив? Такого налаженного, так хорошо снабженного, как наш, нигде нет. А свиноферма? Про все они забыли!» Но напомнить постеснялся. Все равно это не оправдало бы его в глазах товарищей. И он, сгорая от стыда, молчал.

— Бывает, товарищи, случается… Все мы люди… Но… даю вам обещание помочь. Лучше поздно, чем никогда, — забормотал под конец Саву Макавей.

С собрания они вышли вместе, разгоряченные, препираясь шепотом:

— И как это ты, Саву, не помог клубу?

— И это ты говоришь? Сидишь, как барин, за столом, выберешься к нам раз в месяц, спросишь: «Какой процент всхожести?» — и сразу: «Ладно, я поехал…»

— Ну-ну, будто уж так…

Так что неспроста улыбался и шутил Иоан Поп. Оглядев маленькими беспокойными глазками пятнистый, в заплатах дом, председатель уперся руками в бока.

— Завтра придет плотник, вставит рамы и починит крышу. К следующему воскресенью настелем пол и, если хватит досок, сделаем сцену, — сказал он.

Ана и Мариука бросились друг другу на шею, готовые плясать от радости. Глядя на них, Иоан Поп с гордостью думал: «И я на что-нибудь гожусь, смотри, как довольны». А Саву Макавей сказал про себя: «Уж больно он любит выхваляться! Про критику, видно, уже забыл».

Когда кончили разгружать, Иоан Поп отпустил возчика, и они все вместе пошли вниз, в деревню. Крестьяне пообедали и теперь сидели на завалинках, покуривая цигарки, или, собравшись кучками, шутили и смеялись. Женщин не было видно. Они мыли посуду, прибирались в доме. Лишь какая-то старушка, пригревшись на солнышке, что-то шептала себе под нос, уставившись в одну точку.

Все оборачивались, приветствовали их:

— Здорово, председатель!

— Добро пожаловать, Иоан!

Иоан Поп с удовольствием отвечал, часто останавливался и вступал в разговоры. Теперь он стоял перед домом Сэлкудяну, который был попригляднее остальных. Хозяин обнес его дощатым забором, а перед домом сколотил скамейку из двух обрезков толстой доски. Здесь больше всего собралось народу.

Ана и Мариука отошли в сторону, стесняясь стоять вместе с мужчинами, и, видя, что Иоан Поп вступил в разговор, потихоньку пошли дальше, к своим домам.

— Каким ветром занесло, Иоан?

— Все дела, дела…

— Нелегко руководить комуной… Дел много.

— Много, что и говорить!

— И все на твою голову!

— Как же ты справляешься?

— Делаю, что могу.

— Брось, брось, нечего тебе плакаться. Работы много, но и жалованье на дороге не валяется.

— Дело не в жалованье, — нахмурился Иоан, — дело в обязанностях. Если будешь думать только о жалованье, из твоей работы ни черта не получится. Ты кто? Гражданин? Гражданин! Живешь в республике? В республике. Тебе партия дала права? Дала. Но и обязанности на тебя возложила. Это надо понимать.

— А кто же этого не понимает?

— Да, к примеру, вы в Ниме…

— Ну-ну, председатель. Полегче! — надулся Василикэ Сэлкудяну.

— Чего же ты сердишься? В Ниме на сегодняшний день не засеяно пятнадцать югаров, так?

— Может быть, только не у меня.

— А кто говорит, что у тебя? У всех у вас. Спроси-ка Георгишора, благо он здесь.

Илие Георгишор спрятался за чужими спинами, не желая, как видно, отвечать.

— У Георгишора три югара вдоль берега, а засеял он двадцать пять аров. Из-за таких, как он, наша комуна плетется в хвосте. А с клубом, это же прямо насмешка получается!

Георгишор глубоко вздохнул, довольный, что переменилась тема разговора. Люди насторожились, подняли головы. Они ожидали, что председатель заговорит про посевы, а про клуб — это им и на ум не приходило.

— Клуб — это для развлечения молодежи, — наставительно произнес Сэлкудяну. — Ведь не я же пойду туда плясать перед всем народом, выставлять себя на посмешище, — раскатисто засмеялся он, и все его огромное тело заколыхалось.

— А если и мы пустимся в пляс, что худого? Пойдем, посмотрим на молодежь, как она комедии ставит, — женским голосом выкрикнул Яков Кукует, безбородый, тощий и длинный, в островерхой шапке.

— Да брось ты, грыжа, — защищался Сэлкудяну, отодвигаясь в сторону. — Не смеши! С твоим писклявым голосом, Кукует, только и быть бабьим подпевалой.

Люди смеялись до упаду. Кукует, притворяясь, что ему вовсе не обидно, тоже пытался засмеяться, хотя лицо его покраснело, а глаза часто-часто замигали.

— А я вам скажу, что зря мы смеемся, — медленно заговорил Саву Макавей, когда хохот утих. — Глупо смеемся, не подумавши. Почему мы отворачиваемся от клуба, когда знаем, что дело это доброе и полезное? Там не только танцы. Там и книги, и радио, и пьесы. Мы там культурную революцию совершим. Ото сна воспрянем. Вот что! А кому охота жить таким же дураком, как и прежде? Посмотрел бы я на него. — И Макавей повернулся к Сэлкудяну и зло посмотрел на него из-под широких бровей.

— Ишь куда завернул… — пробурчал Сэлкудяну и замолк, с сомнением поглядывая на людей.

— Слыхали? — вставил Иоан Поп. — Саву говорит, будто по книге читает. И правильно говорит. Совершим культурную революцию. Стоит только всем взяться. А если на готовенькое зариться, то ничего нам не видать…

— А что нам делать? Разве нам кто-нибудь растолковал?

— Не наша это забота. Для этого есть заведующий, есть председатель. Организуйте, а мы придем посмотрим на молодежь.

— Не все же председателям делать.

— Поможем и мы кое-чем. Пусть только начнут.