Джули Кэплин - Маленькая кондитерская в Бруклине [litres]

– Каким-то образом? – Тут не было ничего смешного, правда не было, но Софи рассмеялась.

– Ты знаешь, что я имею в виду. – Джеймс постарался сделать серьезное лицо, но отвел взгляд. – Это не было запланировано. Однажды ночью мне стало жаль ее, и я потерял бдительность.

Софи снова рассмеялась, поскольку перед глазами у нее возникла комичная картинка, как Джеймс со щитом и мечом защищает в темной комнате свою честь.

– Вот уж точно новый эвфемизм для обозначения секса.

С большим достоинством Джеймс проигнорировал ее смех, стойко продолжив свою речь и не обращая внимания на сарказм и безучастность:

– Я все откладывал решающий разговор. А потом, когда родилась Эмма, стало совсем тяжело. Я был так расстроен. Анна никогда бы не позволила мне видеться с дочерью. Я так тебя любил, что боялся, что, если расскажу тебе об Эмме, ты меня бросишь.

У Софи возникло ощущение, что она слушает совершенно незнакомого человека. Все это не имело значения. Все, что она чувствовала к нему, развеялось и стерлось. Да, вот именно, стерлось. Целиком и полностью стерлось. Любовь к Тодду исцелила ее сердце и помогла двигаться дальше. Ее совершенно не волновал Джеймс. От его лжи ей все еще было больно, но главным образом потому, что она не верила в нее. А лжи было так много. И каждая новая сплеталась с предыдущими во все более сложную сеть предательства. Ложь громоздилась на ложь, пока они не превратились в гору, слишком высокую, чтобы перебраться через нее или пробить сквозь нее туннель.

– У тебя не было матери в Корнуолле. Вообще никогда не было.

Сколько раз он жаловался на долгие переезды и ложь звучала так искренне? Так же искренне, как он говорил сейчас. Сколько ужинов он отменил из-за срочных поездок в больницу? А десятки вызовов «скорой помощи», которые он бойко описывал?

Джеймс покачал головой.

– Софи, это не важно. Мне нужно тебе сказать, я ушел от Анны. Мы разводимся. Я свободен, чтобы жениться на тебе. Я ужасно злился на нее, что она так с тобой обошлась. Как она посмела?

Серьезно? Это уже какой-то новый уровень черствости!

– Может, потому, что она была твоей женой? – Софи даже заморгала, не веря происходящему. Он всерьез это говорит?

– Только на бумаге. Я люблю тебя, Софи. Ты должна мне поверить.

Что-то внутри нее оборвалось.

– А я нет, – сказала она холодно и резко. Она отказывалась тратить хотя бы каплю эмоций на этого человека.

– Что?

– Я не должна тебе верить.

– Ну… это… это фигура речи.

– Я больше никогда не поверю ни единому твоему слову. Я по глупости думала, что люблю тебя…

– Не говори так, пожалуйста, не говори. Просто дай мне еще один шанс. Тебе необязательно говорить «да» сейчас. Подумай об этом. Мы можем провести некоторое время вместе. Ты любишь меня. Нам было хорошо вместе.

– Нет. Не было.

Джеймс вздрогнул от такого решительного отрицания. На его лице возникло искреннее изумление.

– Не говори глупостей, конечно, было. Разве ты не помнишь?

– А вот и не было, – повторила она, удивляясь собственной невозмутимости.

Софи даже не могла на него сердиться, что ее вполне устраивало. Гнев придал бы правдоподобности его заверениям. А то, что она способна быть спокойной и бесстрастной, подтверждало то, что Софи и так знала: все кончено и пути назад нет.

– Конечно, были. Мы никогда не ссорились. У нас даже размолвок не было. У нас одинаковые вкусы. Еда, вино. Мы полностью совместимы.

По какой-то причине в голове у Софи теснились более свежие картинки воспоминаний. Тодд моет посуду. Шорох хлопковой ткани, пока она стягивала платье, когда он провоцировал ее раздеться. Бешеное сердцебиение при виде полного надежды и удивления взгляда Тодда. Как она впервые поцеловала его на пляже. Холодок песка под спиной. Как он стянул кусок говядины с ее тарелки в «Ониксе». Как они вместе бегали в Проспект-парке и, вернувшись в квартиру, стягивали с себя пропотевшую одежду.

– Ты когда-нибудь занимался сексом в душе? На холодной плитке? Намыливал чьи-то соски, пока партнер едва не кончит?

– Софи! – Он оглянулся по сторонам, его глаза расширились от ужаса. – О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Нет, я так и думала. – Софи вздрогнула, восхитительные воспоминания согрели ее.

– Да что на тебя нашло? Говорить такие вещи!

– Мне казалось, ты сказал, что мы подходим друг другу.

– Да, когда ты ведешь себя разумно.

– Я больше не хочу быть разумной.

Девушка посмотрела ему в глаза, внезапно почувствовав себя немного виноватой, что он в таком замешательстве. Как он мог это понять? Мягко, потому что знала, что он видел ее такой, какой она была несколько месяцев назад, она сказала:

– Я не та Софи. Нам не было хорошо вместе, мы просто думали, что мы вместе. Теперь я другой человек.

Джеймс открыл было рот, но тут же закрыл, пытаясь переварить услышанное.

– Ты нашла себе другого. – Он печально покачал головой. – Только не говори, что мой поезд ушел.

– Хватит, Джеймс. – С нее было довольно. – Поезд не просто ушел, твоя ложь пустила его под откос.

Она встала.

– Куда ты идешь?

– Домой.

– А как же я?

Софи пожала плечами, хотя это противоречило ее природному инстинкту. Она не приглашала его сюда. Он не ее забота.

– Софи, мне негде остановиться.

– В Бруклине полно отелей.

– Я не могу позволить себе гостиницу.

На кончике ее языка вертелась фраза: мол, это его проблема, но она не могла так поступить.

– Подожди здесь минутку.

Она удивилась, когда он кротко кивнул.

Белла с методичной тщательностью протирала стойку, точно именно этим была занята последние двадцать минут.

– Софи! Как прошло?

– Непросто.

– Значит, это и есть Джеймс. – Любопытство искрило в ней как в закоротившем кабеле. – Твой бывший. Он сделал предложение? Я видела шкатулку от Тиффани. Должно быть, он говорит серьезно.

– Серьезнее некуда. Не хочет уходить. Мне немного стыдно, что он проделал весь этот путь зря.

– Зря! Но… он сказал, что действительно любит тебя. Что он был идиотом и должен был сделать предложение раньше.

– Он много чего говорит.

– Но поступки говорят сами за себя. Неужели ты не можешь дать ему шанс?

Софи невесело рассмеялась, услышав из уст Беллы слова Кейт, сказанные той ночью. Теперь она жалела, что не рассказала Белле всю историю раньше.

– Он женат.

– Да, он мне сказал, что он разводится. Он бы не проделал весь этот путь, если бы не любил тебя. Думаю, вам следует хотя бы поговорить.

– Уже поговорили. Ему нужно где-то остановиться. Ты не против, если я позволю ему остаться в квартире на ночь?

– Нет, вовсе нет. – Вид у Беллы сделался довольный. – Это твоя квартира. Ты можешь оставлять у себя кого пожелаешь.

– Я пошлю эсэмэс Тодду. Переночуем у него.