Ольга Неклюдова - Последняя командировка

— Или переходить к другому больному, — сказала Валя.

— Нет, нет, этого доктор не говорил. Никуда не переходить, а просто уходить.

Пребывание девочек в приемной было узаконено, но именно с этого момента они перестали там бывать: оказывается, им больше всего нравилось проникать в приемную украдкой и прятаться за чьей-нибудь спиной, когда в дверях появлялась Варвара Никаноровна или Ольга Ивановна.

В немногочисленное общество кукол, где было прежде так тихо и конфликты, без которых, естественно, не обходится жизнь, возникали только на почве психологической и носили внутренний характер, вошли два новых члена: медведь, кандидат в мужья для Большой Марии, и маленькая смышленая кукла, которая в магазине называлась «Уленшпигель», а у Вали получила имя Мика.

Медведь был респектабельной личностью, фигурой, хорошо всем знакомой и почтенной. Предки его были княжеского происхождения и в далекие времена отличались воинственностью. С тех пор прошло много веков и зим, в течение которых медведи спали в берлогах и сосали лапы. Они утратили воинственность, бурый жесткий мех сменили на плюшевые шубы и обратились в «мишек». А Мика имел среди своих предков прославленного народного героя-свободолюбца. Он сохранил некоторые его черты и много обещал в будущем. Но пока по молодости лет он был просто озорником. Появление его ознаменовалось крупной ссорой с Кузьмой, у которого он пытался отобрать и палочки, и барабан. Свой поступок он объяснял тем, что Кузьма не умеет обращаться с инструментом: ведь он бил в свой барабан совершенно беззвучно. Но так как Кузьма олицетворял в этом обществе известный порядок, Мика был наказан. И все-таки потомок Уленшпигеля не унялся: сначала он был озорником и насмешником, потом противником и, наконец, угрозой авторитету Кузьмы.

Сначала его восприняли как нарушителя спокойствия, а потом догадались, что он — здоровое начало и внес в жизнь свежую струю.

Леночка долго боролась за авторитет Кузьмы. Да, она не любила его, ей докучало его лицо, плоское, как пропись, но она привыкла брать его за образец. Когда речь зашла о его разжаловании из главных барабанщиков, она как всякая мать, а может быть, как собственница или по косности — запротестовала. Она не хотела позволить Мике распоряжаться в ее семье.

И произошла драка. Первая драка в ее жизни, как первая гроза. Она тоже была выражением отваги, как катанье по перилам, и, кроме того, обнаружила в ней склонность отстаивать свои интересы. Но победила все-таки Валя, потому что на ее стороне оказалась Правда. Леночка признала это, и они помирились.

Когда Валя ушла, Леночка заметила: нечаянно или нарочно она оставила у нее Мику. Мика со своей отчаянной и победительной улыбкой стоял возле потускневшего Кузьмы…

…Сначала душа скрипки не имела лица. Черты ее вырисовывались постепенно и были изменчивы. В общем-то оказалась она старичком хилым и сварливым. Он часто сердился на Леночку, издевался, насмешничал. Иногда, потешаясь над ней, он сковывал ей пальцы; иногда закладывал уши, чтобы она фальшивила. А то вовсе куда-то уходил, и это было хуже всего, потому что в его отсутствие скрипка становилась мертвой, и Надежда Владимировна бывала Леночкой недовольна. Но, несмотря на то что сегодня старичок сыграл с Леночкой обычную шутку, оставшись дома, Надежда Владимировна сказала ей после урока:

— Скоро Новый год. У меня будет елка, и ты приходи.

— Со скрипкой?

— Нет.

— С бабушкой?

— Как хочешь.

— Я приду с Валей.

— Конечно. Приходи с Валей.

Леночке в тот день почему-то не хотелось уходить от учительницы, и Надежда Владимировна догадалась об этом:

— Ну, сядь. У меня нынче нет больше уроков. Расскажи что-нибудь.

И Леночка разговорилась. Надежда Владимировна познакомилась с Надей и Кузьмой, Большой Марией и Медведем — ее женихом. Узнала о смерти Зины и Надином одиночестве.

Она слушала с искренним интересом:

— Когда я была маленькая, я тоже интересно играла. Правда, куклы у меня были бумажные. Я вырезала их из разных журналов, но у них тоже была своя жизнь.

И она улыбнулась тому, далекому, с чем разлучила ее длинная жизнь.

Леночке хотелось спросить — правда ли, что у нее нет ног. Что их совсем отрезали, как деревья срубают, — под корень.

Леночка испуганно заморгала: ей представилось, что под пледом эти обрубленные ноги торчат, как пни, как две обезглавленные шеи…

— Маленькая я очень любила бегать. Я отлично бегала, каталась на коньках, танцевала.

Она посмотрела на Леночку своими прекрасными глазами, которые только и были красивы на ее почти безобразном лице.

— Тебе, конечно, трудно это представить, да и мне тоже. Я очень давно сижу в этом кресле, и все-таки не верится, что я никогда его не покину.

— А почему вам не сделали протезы?

— Тогда не делали. Мне отрезало ноги, когда я была молодая. Это было очень давно.

— А теперь?

— Я уже не смогу научиться на них ходить. Я ведь разучилась ходить. Может быть, в свое время, когда у нас начали изготовлять такие протезы, следовало мне их заказать. Только некому было об этом позаботиться. Все мои родные умерли.

— А сейчас? Мы с бабушкой и Валя…

— Нет, нет, дружочек. Я привыкла к своему креслу, научилась обходиться… Мне шестьдесят лет. Для того, чтобы стать на протезы и научиться на них ходить, нужны гибкие суставы, нужны силы… Будет об этом. Значит, вы с Валей придете на мою елку? Впрочем, до того мы еще с тобой увидимся. Ну, и если бабушка захочет, я буду очень рада. Соберутся мои ученики, некоторые будут играть. Может быть, и ты хочешь что-нибудь сыграть? Я выберу тебе легкую пьеску по твоим силам. Еще есть время ее выучить.

— Не знаю, — пробормотала Леночка. Ей не хотелось учить пьеску. — Все будет зависеть от старичка.

— От какого старичка?

Пришлось рассказать про старичка, раз уж сорвалось с языка. Леночка говорила о нем очень смущенно, но Надежда Владимировна и на этот раз ее поняла. Еще бы, ведь это она поселила его в Леночкиной скрипке.

— Если ты с ним будешь ссориться, дело не пойдет. Может быть, ты его еще недостаточно хорошо знаешь. Я думаю, он хороший… Просто вы еще мало знакомы. И я догадываюсь, что ему в тебе не нравится.

— Я тоже знаю, — торопливо сказала Леночка, — наверное, мы думаем об одном и том же. Скажите сначала вы.

— Лень.

— Да…

— Ну, с этим мы справимся.

Возвращаясь домой, Леночка думала о Надежде Владимировне. Она не знала, кого она больше любит — ее или бабушку. Сегодня перевес был на стороне Надежды Владимировны, хотя жалко было, конечно, обижать родную бабушку.

«Если бы я могла отдать Надежде Владимировне одну из своих ног! Но зачем ей одна детская нога?»

…Свечи на елке трещали, и тепло пахло воском. Кресло Надежды Владимировны с мягким шумом катилось по натертому паркету навстречу гостям. У стены стоял большой стол с лакомствами…