Евгения Батурина - Выход А [litres]

Я поплелась в прихожую.

Владимир Леонидович сидел на калошнице. Кузя примостился рядом на полу. В руках у него была птица фламинго, сделанная из игры «змейка». Птица попугай все еще ревниво терзала лапой синий свитер.

– Проходите, пожалуйста, – сказала я. – Будем пить горячую воду.

– Я уважаю новогодние традиции этого дома, – ответил Владимир Леонидович, легко подхватил весь багаж и пошел в кухню.

Полчаса спустя происходящее в Нехорошей квартире выглядело как финальный эпизод сериала о зомби-апокалипсисе.

В кухне, прямо на разделочном столе, сидел мамин жених Владимир Леонидович и тонким длинным пальцем тыкал в свой телефон. Вокруг скопилась толпа юных прозрачных людей. Они махали руками и кричали «бас» или «валторна». Владимир Леонидович на них не реагировал, иногда останавливал жестом – чтоб сразу не съели. Внизу, под раковиной, сидел Кузя на принесенной из комнаты подушке. Когда группа «Поддоны БУ!» начинала кричать слишком громко, он хватал Владимира Леонидовича за штанину и командовал:

– Make love, not war! [5] Любите, а не воюйте! ( англ .)

Судя по счастью на лице валторниста Гриши, именно он научил моего сына этой фразе. Мама крошила новый оливье как заправский Росомаха.

А дело было так. Владимир Леонидович, бегло поздоровавшись с нашим распространенным дуэтом, моментально вникнув в ситуацию и не выказав никакого удивления, взялся за телефон.

– У моей дочки Жени трое детей, – сообщил он мне. – И муж Дима.

– Это ее первый муж? – не удержалась я.

– Да, – Владимир Леонидович умел не поддаваться на провокацию. – И у него маленький бизнес – грузовые перевозки.

– Еще бы, – вредничала я. – Трое детей.

– У них, конечно, есть минивэн, – не моргнул карим глазом Владимир Леонидович. – Но нам же нужно что-то посерьезнее.

И он указал на группу «Поддоны БУ!». Им по-прежнему не на чем было ехать в клуб. Гоша звонил мне из аэропорта, где встречал английскую группу, и сказал, что в пять вечера вызовет им пять такси и будет молиться, чтобы водители испытывали личную приязнь к валторнам.

Зять Дима прислал Владимиру Леонидовичу короткое сообщение: «17.00, две машины на внутр. стор. Садового, контакт – Фаттах». И номер Фаттахова телефона.

Группу «Поддоны БУ!» сдуло ветром в гостиную, где они разместились вместе с матрасами и инструментами. Наверное, побежали настраивать гитары и чистить содой трубы. Марина громко пела – кстати, красиво.

Я забросила Марине свою косметичку и вернулась на кухню, где моя мама, та самая, что собиралась замуж, выкладывала селедку под шубой в хрустальную салатницу, оставшуюся после художника Шишкина в его серванте.

– Ладно, – сказала я. – Не такой уж плохой твой Леонидович, спутник Земли. Сейчас ребята уедут и поговорим. Три человека за столом или четыре – не так уж важно.

Мама взглянула на меня победно – будто всегда планировала, как придет в Новый год с незнакомым мужиком, а он найдет два автобуса для мультидуэта из Ялты и всех этим покорит.

А потом позвонили в домофон.

«Я внизу! – сказал голос Антона. – Как дела?»

И минуту спустя мой бывший парень Антон, пьяный ровно настолько, насколько позволяют приличия, стучал загорелым кулаком в мою дверь.

– Я – тебя – первый раз в таком виде вижу, – разводила я руками. – То есть второй. Первый раз был здесь же, когда Боря привез бордо.

Антон лучезарно улыбнулся и сделал нетвердый шаг в кухню. В тепле он стремительно терял координацию.

– Боря! – мечтательно произнес он. – Боря дома? Он так и не угадал, что я Брайан Джонсон.

Я взяла у Антона пакет из «Азбуки вкуса». Там были готовые салаты, роллы «калифорния», кумкват в сеточке, йогуртовый торт и немного качественного алкоголя – набор респектабельного холостяка.

– Бори нет, – вздохнула я. – А вот ты здесь. Ура.

– Я счастлив, что ты меня пригласила! – Антон уверенно взял меня за плечи. – Прораб пришел к моей сестре отмечать Новый год и хочет остаться у нас жить. Вот так вот, сестра завела сначала кролика, потом прораба. Мы с ними немножко выпили, и я пошел. Ты такая милая! Что бы я без тебя делал!

И Антон попробовал поцеловать меня в щеку, но попал в стену.

Неизвестно откуда появился Владимир Леонидович, поздоровался с Антоном, прислонил его к себе и увел в соседнюю, мою, комнату, повторяя что-то ободряющее. Перед ними в холле, будто волшебные джунгли, расступались участники группы «Поддоны БУ!». Марина сунула Владимиру Леонидовичу бутылку воды и потрепанную упаковку таблеток.

Мама достала из синего рюкзака блюдо с зелеными цветами и начала раскладывать на нем маленькие пирожки с мясом. Второе блюдо, с оранжевыми квадратами, предназначалось для сладких пирожков. В детстве, по крайней мере, было так – но тогда не было лор-врачей, музыкантов из Ялты и пьяных журналистов, пострадавших от вероломных прорабов и кроликов. Славные царили времена.

– Спит, – тихо сказал вернувшийся Владимир Леонидович про Антона. – Говорил в кулак, что он ведет свой репортаж специально для телеканала «Добрые люди».

– Это нормально, – махнула я рукой. – Болен телевидением.

– Понятно, – уверил врач Владимир Леонидович и склонил верблюжью голову.

– Хорошо, что спит в кровати, а не стоит под душем в пальто, – сказала я.

– А у нас телевизор есть, кстати? Как мы будем встречать Новый год? – встрепенулась вдруг мама.

– Ноутбук включим, – утешила я. – Не пропустим уж как-нибудь бой курантов.

– Дедушка Володя, давай опять играть в рыцарей! – пригласил Кузя. – Ты будешь лошадью.

– Как необычно, – ответил Владимир Леонидович. – Мне нужно вжиться в роль.

– Хорошо, вживайся, – согласился Кузя. – Я тебя понимаю как актер.

«Если мы все будем понимать друг друга как актеры, у этого Нового года еще есть шанс», – подумала я.

А потом зазвонил домофон и начал рыдать. Натурально плакать и всхлипывать и что-то сердито требовать.

Я не разобрала ни слова, но, следуя за потоком, в который увлекло меня это стремительное 31 декабря, открыла дверь. Причем сразу и подъездную, и свою, в квартиру. Встала в дверном проеме, скрестив руки, как военачальник, и стала ждать прибытия лифта с очередными неразумными хазарами.

– Вот, забирай его! – яростно проплакала появившаяся из лифта тетя Ира и двинулась на меня угрожающе. – Если ему с тобой лучше, фиг ему, а не Эмираты!

Кажется, эту пламенную речь она долго репетировала, но я все равно ничего не поняла. Кого забирать? Тетя стояла на лестничной клетке одна. Дверцы лифта закрылись.

– О, Ира. С Новым годом! – Это мама тоже вышла из квартиры. Хорошо, что не Владимир Леонидович – я бы не пережила, если бы тетя Ира была с ним знакома, а я – нет.

– Вовсе и не добрый! – огрызнулась тетя Ира, не расслышавшая толком мамино приветствие. – Мне весь праздник испортили, а ты говоришь – добрый день!