Евгения Батурина - Выход А [litres]

Дверцы лифта снова открылись. Никаких перемен.

– А ну выходи! – приказала тетя Ира срывающимся голосом и снова зарыдала, как в домофон. – Да я тебя сама вытащу силком!

Тогда из лифта показались одна за другой ноги в огромных кроссовках, а потом и остальной Илюха. Мрак на его лице сгустился до консистенции клейстера. Челка торчала забралом.

– Вот! Пожалста! – кивнула на сына тетя Ира и затянула очередной куплет рыданий.

– Что случилось-то? – спросила мама не столько ее, сколько Илюху.

– Я слушал музыку, – ответил он. И всем видом показал, что объяснения закончены.

– Музыку он слушал! – Тетя Ира победно захохотала, как будто только и ждала любой малюсенькой ошибки противника. – Мы всей семьей летим в Эмираты на Новый год. Он это прекрасно знал. Но нет, ему надо было дослушать дурацкую пластинку, когда уже такси приехало и отец с чемоданами вниз пошел. Я раз сказала, два сказала – ноль реакции. Конечно, я подошла и выключила этот долбаный проигрыватель. Немно-ожко поцарапала пластинку и погнула иголку. А этот мерзавец завопил и послал меня! На английском! Вот чему его учит твоя дочь, Лена!

Проигрыватель Илюхе должны были подарить на Новый год. Он давно о нем мечтал, подолгу нудно рассказывал мне, чем звук на виниле отличается от звука в обычном плеере. Видимо, мечта сбылась.

– Теперь он наказан! – объявила тетя Ира. – Мы поедем к морю, а он пусть сидит тут с вами все каникулы. Заявил, что здесь его никто не дергает. Конечно, не дергает, всем же на него плевать!

– По-английски заявил? – спросила я. Я просто хотела переключить тети-Ирино внимание и остановить таким образом истерику. Но она продолжалась:

– Здесь полон дом воспитателей, ага. Одна только собой всю жизнь занималась, из Питера дочь воспитывала, довоспитывалась, другая…

Илюха покачал головой и вошел в квартиру, не дослушав обличительную речь. Тетя Ира рванулась было за ним, но моя мама встала у нее на пути, выставила перед собой обе руки.

Будет драка – мелькнуло у меня в голове. На шум в коридор вышел-таки Владимир Леонидович. Я услышала, как он просит Кузю подождать в квартире, и на секунду отвлеклась, а когда снова посмотрела на тетю Иру, она уже плакала на плече у моей мамы. И мама обнимала ее и гладила по спине, повторяя: «Ну-ну-ну, ну-ну-ну».

– Он был маленький такой хорошенький, – всхлипывала тетя Ира. – Такой счастливый малыш. Смеялся все время, хвостиком за мной ходил – мама, мама. А теперь все ему не так, все не эдак, и мать – главный враг. Как с ним таким общаться, ума не приложу. Стараюсь, но кто ж такое выдержит-то, я же не железная-а-а.

Я заметила, что в истерике тетя Ира перестает гэкать. И ничего не говорит о Кутузовском или своей вечной молодости. Но наказывать ребенка в Новый год – все-таки нелучший способ наладить с ним отношения. Я, впрочем, точно не знаю. Вот подрастет Кузя – тогда и спросите меня.

– А где Витя? – спросила мама тетю Иру. – Все-таки он отец, и…

– Витя внизу сидит, в машине. Самоустранился, как всегда. Это, говорит, твое дело. Сын наш, а дело мое, – и тетя Ира снова заплакала, уже тише, о чем-то другом.

Я думала, что теперь она позовет Илюху в Эмираты. Но, отплакав, тетя Ира засобиралась в аэропорт.

– Пора мне. Мы и так крюк дали на такси, пока ехали к вам с Кутузовского, – пожурила она меня и вытерла глаза. – Ох, и макияж весь стек. Хорошо, что кожа хорошая. Таксист поверить не мог, что Илья мой сын, вы, говорит, такая юная…

Я круто развернулась и пошла домой. За мной – так и промолчавший все время Владимир Леонидович. На калошнице сидел Кузя с округлившимися глазами и ждал беды.

– Так, я, кажется, уже в образе, – сказал ему задумчиво Владимир Леонидович. – Точно. Я лошадь. Определенно, лошадь. И-и-и-и-и где мой рыцарь и его доспехи? Я же видел на кухне отличный дуршлаг!

Кузя резко встал, будто не веря своему счастью, закивал и поскакал на кухню, забыв, кто из них конь. Владимир Леонидович медленной рысью последовал за ним.

В квартиру вошла мама, осторожно прикрыла за собой дверь. Вид у нее был озадаченный.

– Дедушка бы не одобрил? – спросила я.

Мама покачала головой:

– Дедушка всегда любил Витьку больше, чем меня. За что, спрашивается?

Я вздохнула: ну вот, значит, и дедушка Андрей был не таким уж идеальным. Очередная семейная тайна раскрыта. Мама отправилась на кухню к внуку, жениху и пирожкам, а я, проклиная все на свете, а особенно свой благостный утренний настрой, – в сычевальню.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала я, когда на стук никто не ответил. – Я войду?

За дверью сычевальни что-то подозрительно и коротко грохнуло. В полицейских сериалах копы расценивают это как повод ворваться в помещение.

Я решила быть хорошим копом.

Илюха удивленно разглядывал блестящую черную электрогитару. Чехол от нее стоял рядом открытым – его-то створка, видимо, и стукнула о пол, приглашая меня войти.

– Это откуда? – спросил Илюха, подергав струны. – Художник Шишкин еще и басист?

Ок, значит, это бас-гитара, а не просто гитара. Валторна, виолончель, контрабас, бас… Слишком много для одного предновогоднего дня и одной предновогодней Антонины.

– Короче, – сказала я, решив не церемониться. – У нас сейчас в доме музыкальная группа из Ялты, мой бывший парень и тети-Ленин будущий муж. И гости все прибывают. Я, например, не гарантирую, что ты последний. Но тебя я хотя бы знаю в лицо, а сегодня это уже большая удача. Помоги мне, пожалуйста. Минут через десять вот этот бас, а также одиннадцать человек и сто пятьдесят коробок и кофров уедут в клуб на Фаттахе. Ты можешь, не уточняя, кто такой Фаттах, помочь ребятам погрузить инструменты? Своими здоровыми ручищами.

В глазах Илюхи зажглось неведомое ранее пламя. Он порывисто встал, убрал бас в чехол, подхватил с кровати еще две гитары и с этим драгоценным грузом на плечах отправился в холл, зычно покрикивая: «Эй, кто тут Фаттах?» Выглядел он каким угодно, но не наказанным.

Ровно в 17.00 одиннадцать человек при содействии энергичного крепкого Фаттаха со всеми инструментами погрузились в две машины и отбыли играть концерт.

Мы с Кузей помахали им вслед и пошли домой, в тишину. Там быстро выяснилось, что в машины сели не одиннадцать человек, а двенадцать – Илюха случайно уехал в клуб вместе с группой «Поддоны БУ!» и теперь не брал трубку.

– Фильм «Один дома», только наоборот! Взяли с собой лишнего мальчика, – ворчала я. – Что я скажу его матери, если она позвонит из аэропорта или Эмиратов?

– Скажи, что у нее очень молодой голос, – предложила моя мама, а я снова набрала номер Илюхи. Нет ответа.

– Думаю, лучше написать ему «ВКонтакте», – посоветовал Владимир Леонидович. – Телефон он не услышит.

– А «ВКонтакте», значит, услышит? – саркастически заметила я, но послушалась.