Анастасия Грязнова - Дневник студентки МГУ, или Гуманитарии делят на ноль

18:17В зале Кирилл забил место между мной и Женькой:

– Я буду комментировать. Если вы меня затащили на этот фильм, вам придется терпеть мои шутки.

– Главное, чтоб они были смешные, – закатила глаза Женька. – У физфака отвратительное чувство юмора.

– Не спорю. Но все лучше, чем у историков.

Без мальчиков нам было бы совсем грустно. БДСМ так никто из нас и не проникся. Кирилл с Колей рвались уйти еще с половины, но нам с Женей было интересно узнать, чем кончится дело.

– А вы как будто не знаете? – усмехнулся Коля.

– У вас вкусы очень специфичны, – процитировал Кирилл.

– Боюсь, ты не поймешь, – подыграла я.

21:30После фильма, распрощавшись, попросила Женю заехать со мной на машине в «Капитолий» в Ашан. Надо было закупить продукты в общагу. Ничто не предвещало, что наш шопинг пройдет как-то по-особенному. Женька, как всегда, ворчала, везя сзади тележку, а я смотрела, что есть по скидкам. Женя с Катей вообще называют меня «человек-акция» (наверное, это наследственное, в бабушку), потому что я всегда покупаю товары по скидкам и стараюсь ездить волонтером на различные мероприятия, где все оплачивают.

Наш взгляд неожиданно упал на корнер с дегустацией ветчины. Через минуту мы с Женькой уже уплетали за обе щеки предложенную нам нарезку.

– Девушки, а вы из общежития, да?

– Да… – Женя испугалась, что съела слишком много.

– Не хотите всю ветчину забрать? У меня тут как раз дегустация заканчивается, я вам с собой положу.

Едва мы осознали, что происходит, продавщица с царского плеча высыпала нарезку в пакетик. Пакетик вышел довольно пухлым.

– Вы только в сумку спрячьте.

Женя в шоке взглянула на свой аккуратненький модный лакированный клатч.

А я ощутила, что мое мастерство человека-акции вышло на новый уровень.

(Впоследствии из этой ветчины я делала и бутерброды, и пиццу, и омлет. И даже Сашу угостила. Чувствовала себя «ветчинным» Дедом Морозом).

23:08Ян приехал. В WhatsApp прислал фотки неразобранных вещей. Сегодня он устал и никуда не пойдет. А завтра может зайти ко мне в гости. После работы. Почувствовала, что у меня сосет под ложечкой. Представила, как все будут на меня смотреть, когда я буду Яну выписывать пропуск. Как все будут выворачивать шеи и въедаться глазами, кто именно идет ко мне в гости…

17 февраля. 19:59Хм. Внизу никого не было, и никто не въедался глазами. Вдобавок Ян оставил свой студак на проходной: якобы он шел в компьютерный класс (не знала, что в ДСВ он существует) – и мне не надо было выписывать ему пропуск.

– Анфис, налей мне холодной водички в чай. Не люблю горячий, – попросил Ян, устроившись полулежа на моей кровати.

– Как твоя новая работа?

– Гуд. Но я ожидал more challenging. Вчера мне из прошлого места звонили, предлагали вернуться, – как бы между делом обронил Ян и поправил челку.

– Так если там интересней, может, и стоит?

– Зачем? Тут зарплата выше. Кроме того, возвращаться на старую работу – все равно, что вернуться к бывшей девушке, – он фыркнул. И усадил меня на коленки. Оставшуюся часть вечера мы свели разговоры на минимум. Я была не против. Наконец, поняла, каким это может быть плюсом, что Алиска проводит кучу времени у Ильи.

18 февраля.Я уже дней десять работала репетитором и стала сомневаться, а стоит ли мне продолжать этим заниматься дальше. По истории у меня в ученицах оказалась Маша – девятиклассница, знавшая историю Россию чуть ли не лучше меня. Любых материалов ей было мало. Тесты она щелкала, как орешки. Кажется, еще в восьмом классе она прочитала «Великорусский пахарь» Милова, который я с трудом освоила на первом курсе. В панике я откопала – удивилась, что тетради сохранились – лекции с Отечки 39 39 Отечественная история с первых трех курсов и давала ей материал оттуда. Мы начали разбирать с ней источники: Русскую правду, Кормчую книгу, Повесть временных лет, от которых Маша приходила в неописуемый восторг. Кафедра феодализма должна была на нее молиться. С Машей я чувствовала себя школьницей, не подготовившейся к контрольной и не знавшей, как признаться в этом строгой учительнице.

Второй ученик – Костя, шестиклассник, с которым я могла бы блистать английским. Но он оказался тем фруктом, у которого домашку один раз съела собака (в квартире я видела только кошку), а второй раз ее разрисовала сестренка. Я, конечно, в эти сказки не поверила и пригрозила, что если в следующий раз в его домашнее задание мама завернет селедку, то контрольные ему обеспечены. Костя покраснел. Я разжевывала ему элементарные вещи чуть ли не час, а он все равно делал глупейшие ошибки. Я хотела взвыть от этой тупости! Как можно выучить английский, если даже в таких элементарных вещах, как склонение глагола to be, делаешь ошибки? Как мне объяснять континиус или перфект? Что вытворять? Станцевать? Продекламировать стихи? Сделать сальто через голову? Я хотела сбежать, но удержалась. Здесь совершенно не надо было готовиться, а деньги платили неплохие. А с учетом того, что я ходила в автошколу и хотела иллюстрировать книгу, мне они были очень нужны. Я решила пока не принимать поспешных решений и просто свыкнуться с мыслью, что если человек не хочет сам учиться, то его никто не научит.

19 февраля.Ян не звонил и не писал уже три дня. Интересно, это из-за работы? Или из-за учебы? Может быть, у него проблемы в семье? Или поругался с лучшим другом? Версий у меня было множество, но факт оставался фактом: от него не было ни слуху ни духу. Я хотела набрать его сама, но меня отговорила Алиса:

– Если захочет, сам объявится. Пойди, займись чем-нибудь полезным.

И я занялась. Стала спускаться вниз и играть на пианино. Я входила в категорию людей, которые не заканчивали музыкалку, но с удовольствием брынчали по клавишам. Я не изучала творчество Баха, Глинки или Чайковского. Не знала, какая тональность уживается с фа диез и не могла подобрать мелодию под песню. Зато играла все, что захочу. Среди моих знакомых было полно ребят, кто с отличием окончил музыкальную школу, передал диплом с отличием для заключения в рамочку родителям, с наслаждением захлопнул крышку пианино, чтобы больше никогда не подходить к инструменту. А я ходила на уроки раз в неделю, разучивала вещи, которые мне нравились, изредка разминаясь гаммами и этюдами. И вот впервые за четыре года у меня дошли руки до общажного пианино…

Вначале пальцы не слушались – конечно, сколько же я не садилась за инструмент! – а потом стали вспоминать. Все удивлялись. Отпускали шуточки по поводу моей игры, цокали языком на финальных аккордах, когда палец соскальзывал не на ту клавишу.

А потом у меня появился даже фанат.

– Я не помешаю Вам?

– Я вроде не такая старая, чтобы ко мне на Вы. – Я улыбнулась, пожала плечами. Он засмущался. Прослушал три раза, как я мучила польку Рахманинова, пытаясь ее выговорить пальцами до конца. Как он это, бедный, выдержал – не представляю.