Анастасия Грязнова - Дневник студентки МГУ, или Гуманитарии делят на ноль

– Очень красиво, – несмело промямлил мой фанат.

– Спасибо.

Врет, конечно, но все равно приятно. Пока закрывала крышку, убирала ноты, брала ключи и телефон, он все стоял и молчал. Я не выдержала. Это в моем стиле – я очень нетерпеливая.

– Анфиса, истфак.

– Миша.

Ох, еще один Миша! Как же мне с вами везет!

– Какой факультет?

Я пыталась его подтолкнуть к разговору, как котенка к блюдцу с молоком. Было неловко, что он мялся рядом и молчал.

– ФГП 40 40 Факультет глобальных процессов .

И тут его прорвало. Он пятнадцать минут рассыпался в комплиментах по поводу моей игры. Сказал, что первый раз меня услышал, когда шел с ужина из столовой, а я играла его любимую Лунную сонату. И вообще, может быть, мне и не хватает техники, но зато в моей музыке всегда есть настроение. Она живая. (Мне стало приятно). Он тоже когда-то ходил в музыкалку, но так и не доучился, бросил из-за сольфеджио, и сейчас об этом очень жалеет.

– Я тоже бросила. Проходила туда ровно месяц. Надо было выбирать: танцы или музыкалка, и я выбрала танцы.

(Жалко, что не совместила: тогда бы Алиса не выгоняла меня на улицу, когда у меня было настроение попеть песни.)

Мы проболтали всю дорогу до лифтов.

21 февраля. 20:06Миша-2 оказался очень славным. В течение двух дней, когда я играла, он садился на взятую с собой пенку и под аккомпанемент занимался. Листал тетрадь, исписанную японскими иероглифами – черными червячками на белых страницах, и тихо бурчал слова. В такие моменты он мне напоминал Винни-Пуха, мурлыкающего себе под нос пыхтелки. Миша был из тех парней, которые всю жизнь могут находиться во френдзоне, ухаживая за девушкой с рыцарской преданностью. Он был чрезвычайно начитанным. Я взахлеб его слушала, словно Шехерезаду, о тысяче и одной книжке, которые он осилил в последнее время. Он был внимательным: снес вниз свою куртку, чтоб я не простудилась. Но стеснительным и каким-то нескладным. К таким обычно чувствуешь жалость и умиление. Не больше.

Поднимаясь после «музыкального вечера» на 11 этаж, я себя спросила: вот почему мне нравится Ян? Ян никогда не стал бы так заботиться обо мне. Если разобраться, то он приличный эгоист, проигрывающий этому милому мякишу с ФГП. Именно. Милому мякишу. В Мишу-2 как-то не получалось влюбиться. Он был слишком уж положительный. Удивительно: меня тянуло к людям, обладающим длинным списком недостатков.

Когда пришла в комнату, написала в ВК Жене:

– За что ты меня любишь?

– Ты что, пьяненькая?

Я не хотела ей объяснять, к каким выводам пришла по дороге, когда поднималась по ступенькам лестницы.

– Ты смешная.

– Еще?

– А фиг его знает.

– А то, что я добрая? Умная? Много чем занимаюсь?

– У тебя все настолько плохо с самооценкой?

Я ей объяснила, что, похоже, меня больше тянет к козлам, чем к нормальным парням.

– Если все, о чем ты говоришь, правда, то тебя не тянет к мямлям. А нормальные люди – они обычно серые. Ты та еще вредина, поверь.

– Будто ты мать Тереза!

– Не строю иллюзий. Поэтому мы с тобой и дружим, да? Яблоко от яблони…

Я засмеялась. Поймала себя на мысли, что, наверное, не бывает плохих или хороших людей. Просто какие-то недостатки для тебя приемлемы – и ты с ними смиряешься, а какие-то тебя, наоборот, отталкивают. Вот так люди, как молекулы, и движутся в пространстве.

22 февраля. 09:04Нашла положительную сторону в том, что Ян мне так и не написал. Самое время ехать в Государственную публичную историческую библиотеку на Китай-городе (или, как она называется в народе, историчку). Проведу субботу, как и подобает образцовому студенту-историку, за перебиранием библиотечных карточек и чтением толстых монографий.

Когда села в метро, подумала о том, как я давно не выбиралась в центр.

В подземке я обычно проверяю свою интуицию. После входа в вагон у меня есть несколько секунд, когда мое шестое чувство должно подсказать, напротив какого сидящего пассажира мне нужно встать. Разумеется, того, кто будет выходить на следующей станции. Бывает обидно до слез, когда ты ошибаешься на одного человека, и некто рядом плюхает свою попу на освободившееся место. Особенно если это молодой человек. Тогда так и хочется завопить, чтоб он вспомнил о правилах галантности. Правда, ты о них тоже не особо хочешь вспоминать, когда притворяешься спящей, а над тобой сопит, чтоб было слышно не только тебе, но и всем вокруг, какая-нибудь бабушка, показывая всем своим видом, как она устала, и какая гнилая нынче пошла молодежь. И тогда я без энтузиазма поднимаюсь и думаю: и зачем только родители вырастили меня совестливой?

Но даже такие бабушки не идут ни в какое сравнение с теми садистами, которые специально складывают газеты перед станциями и кидают намеки в виде застегивания сумок, что вот сейчас-сейчас, на следующей станции они обязательно выйдут и освободят «место под солнцем». Ты уже продумываешь, с какой стороны подойти к сиденью, чтобы оттереть от сладенького места соседа, но потом понимаешь, что сидящий блефует. И встает он только тогда, когда тебе самому надо уже выходить.

Кстати, Лубянка. Я чуть не проехала!

12:08У меня шило в попе. Я не могу в течение нескольких часов сидеть в библиотеке и вчитываться в заунывные мысли какого-нибудь гения. Мои друзья ездят в историчку с сентября по май. Я сюда записалась только на третьем курсе и то, главным образом, не из-за книг. А из-за изумительных булочек, которые там пекут: с вишней и корицей. Пожалуй, это больше всего меня мотивирует сюда приезжать. После того, как я еле-еле высиживаю с изречениями Руссо один час, я с упоением мчусь часа на два вниз в буфет и гоняю чаи со своими товарищами по несчастью. Там, «балуясь плюшками», мы обсуждаем все, кроме истории. До тех пор, пока наиболее ответственный из нас не скажет, что ему пора. И тогда нам всем становится стыдно – мы же приехали все-таки учиться, а не есть булочки, и мы снова возвращаемся в зал, где слышны щелканья сотни клавиатур и шелест тысячи страниц.

Раньше я писала все курсовые за три-четыре дня. Они выходили не блестящими, но преподаватели их принимали. Иногда, правда, случались казусы. Например, когда я писала доклад по Отечке XX века, закончив и отправив свою работу в четыре часа утра. Чувствуется, там было такое количество орфографических ошибок, что преподаватель поинтересовался, встроена ли у меня в ворде функция автопроверки, а из плюсов назвал то, что он точно уверен, что я не списывала, а писала работу самостоятельно.

У меня просто такой стиль работы. Спринтера. Мне нравится поднапрячься в течение трех бессонных ночей, а потом быть полностью свободной и вновь заниматься тем, что мне нравится, и читать все, что я хочу. Это не значит, что я не люблю историю. Но когда работаешь над докладом, ты не можешь фантазировать, додумывать образы и детали, которых не было в источнике. А я люблю мечтать. Люблю, чтоб идеи роились в голове, как пчелы, а воображение убегало далеко вперед. И чтоб возникали мысли, не связанные с темой моей курсовой.