Роман Зинзер - Марк, выходи!

Таксист взял кирпич и хлопнул им плашмя по асфальту. Свинцовые конусы выпали из кирпича. Сам кирпич раскололся, и маленький кусок от него отлетел прямо Роме в лоб. Рома дернулся, дернулась и его палка с консервной банкой, и весь расплавленный свинец полетел широкой дугой в нашу сторону. Как будто воду выплеснули из чашки. Все случилось так быстро, что я даже не знаю, как мы: я, Струковы и старшие – успели отпрыгнуть от серебряных брызг. Фух, пронесло. Только Таксиста не пронесло. Он был слишком длинный и совсем неуклюжий. Он тоже видел капли свинца, но все, что Таксист успел, это повернуться к этим каплям спиной. Спина была без футболки. Голая и мокрая от пота была спина у Таксиста. И не так много на нее попало свинца: всего несколько крупинок, – но его вопли я буду помнить всю жизнь.

Таксист забегал по плацу Лётки как ошпаренный. Хотя он и был ошпаренный. Что именно он орал, никто из нас не запомнил, но там точно не было ни одного приличного слова. Через секунд тридцать беготни Таксист остановился. В глазах его были слезы, лицо побледнело, а сам он дышал тяжело.

– Да ладно, не ной, – сказал Рома с расстроенным видом.

Рома явно больше жалел о расплесканном напрасно свинце, чем о спине своего друга Таксиста. Он сковырнул несколько свинцовых капель, которые застыли на асфальте, и закинул их обратно в банку.

– Пойди сюда, Таксист! И хватит орать, в самом деле, – позвал его другой пацан из компании старших – Даня. Нет, по-настоящему звали его не Даня, а Максим, но кличка у него была именно такая. Он был очень толстый, похожий на жабу.

Таксист подошел к Дане и повернулся спиной. Даня поплевал на ладонь и быстро ногтем большого пальца отковырнул от Таксистовой спины прилипшие к коже капли свинца. Таксист взвыл еще раз. Места попадания свинца покраснели и вспухли.

– Сука ты, Рома, – горько и негромко сказал Таксист, но Рома услышал.

Он резко развернулся, вытаращился на обожженного друга и с размаху дал ему по плечу палкой с консервной банкой, которую он продолжал держать в руках. Удар вышел сбоку, сильный, так что банка слетела с палки и покатилась по плацу. Таксист завопил от боли во второй раз.

– За базаром следи, – сказал ему Рома и отбросил палку. – Я же не специально на тебя плеснул.

Рома расстегнул штаны и отлил в костер. Видимо, после случая с Таксистом настроение плавить свинец у Ромы пропало. Он подобрал готовые свинцовые конусы, кинул один Саньку Струкову, махнул своим дружкам и пошел прочь из Лётки. Таксист потер спину, плечо и почапал за Ромой.

Мы же по очереди покрутили выплавленный свинец в руках. Он был очень тяжелый, сверкающий, красивый. Оставшиеся пластины из аккумулятора мы со Струковыми спрятали в ближние кусты и тоже полезли из Лётки обратно во двор. Я думал о Роме и о том, как он отделал Таксиста. Видимо, не такой уж он и добрый. Не добрее своего брата Костяна. Я бы ни за что ни Санька, ни Димана бить палкой не стал бы. Пинка дать можно, но это же в шутку, а палкой – нет.

А свинец мы потом еще много раз плавили. Тем летом это стало одним из самых любимых занятий всех мелких. Просто так жечь костры было уже неинтересно, а свинец в банке – то что надо.

Кто-то из наших сказал, что завтра мы бьемся с «Мадридом». Это значит, что следующим вечером мы стенка на стенку подеремся с пацанами из соседнего двора. Вечер должен быть не очень поздним, чтобы нашим родителям еще не захотелось звать нас домой.

Никто из пацанов не помнит, когда случилась первая битва с «Мадридом». Наверное, с самой постройки наших дворов. Я помню два года войны. Костян говорил, что помнит пять лет. Отец Струковых жил тут с самого детства и тоже воевал с соседним двором. В прошлом году было четыре сражения, и во всех наш «Тринадцатый» победил. Но этим летом все поменялось, и мы уже проигрывали три – ноль.

Воюем с «Мадридом» мы вот как: от нашего двора дерутся все старшие и несколько мелких на выбор Костика и Ромы. Старших у нас во дворе человек десять. Участвовать в битве они должны все. За отговорки у нас чмырят, причем даже старших. Но отговорок и сачков – тех, кто драться с «Мадридом» не хочет, – обычно и не бывает. Старшие все рвутся в бой.

Малышей у нас штук восемнадцать, но на каждую битву отбирают тоже лишь десять. За хорошее поведение, за силу и ловкость. И возраст важен. Так, прошлым летом меня не взяли ни разу: я был десятилетним шкетом, на которого дунуть-плюнуть и пальцем размазать. А в этом году я всегда в постоянном составе, потому что хорошо научился стрелять из рогатки и совсем не боюсь получить по роже от «Мадрида». Ну как… боюсь, конечно, но вида не подаю.

Всего получается двадцать пацанов.

В «Мадриде» живет меньше народа, поэтому выбирать им не приходится. Чтобы подраться с «Тринадцатыми», или с Пиратами, как они нас сами называют, «Мадрид» берет всех. От десяти лет до пятнадцати. И получается тоже около двадцати человек, так что, считай, поровну.

За день до битвы мы все вооружаемся. Малыши обычно крутят шпоночные рогатки из проволоки, старшие натягивают самодельные арбалеты и обклеивают изолентой щиты из картона. Много и другого оружия.

Рогатки к каждой битве мы режем и крутим новые. Сделать хорошую рогатку – это очень важная штука. Сначала надо решить, какую ты хочешь рогатку – каменку или шпонку. Каменка, ясное дело, стреляет камнями, и делать ее сложно. Для каменки надо найти хорошую рогатину на молодой и прочной ветке, спилить ее или отрезать. Ломать ветку нельзя: тогда она пойдет трещинами и может сломаться, если натянуть ее слишком сильно. А если сломается, то так можно и без глаза остаться: жгут «каменной» рогатки бьет очень сильно. Дальше нужно прорезать на каждом пальце рогатки желоб и туда примотать по куску жгута. С хорошим жгутом у пацанов всегда были проблемы. Годился лишь тот, что продавался в аптеке, но стоил он дорого. Редко у кого из малышей такие деньги были. Те пацаны, у которых были машины в семье, таскали жгуты из автомобильных аптечек. Но ни у меня, ни у Струковых машины никогда не было, а значит, и воровать было неоткуда. Некоторые пацаны пытались приделать на рогатку резинку от трусов, но она была слишком мягкая и хорошего выстрела не давала. И наконец для каменки нужен был кусок кожи или дерматина. По обеим сторонам к нему приматывались жгуты, а в сам кусок кожи вкладывался камень, и рогатка была готова к бою.

Однако в войне с «Мадридом» каменки были запрещены. Не знаю, как двум дворам удалось договориться, но пацан, который приходил с каменкой на бой, сразу же выгонялся Костяном. Иногда с пинками. Да, была пара таких случаев среди малышей. Почему? Потому что каменка – это страшная и мощная штука. С близкого расстояния она вышибала мозги. Или глаз. Говорят, был давний случай, когда после одного такого сражения на каменках пацанов развозили на скорой. Теперь никаких каменок.