Павел Антипов - Верхом на звезде

– Ты гонишь! – возмущается Костя. Нам не очень хочется верить в этот его рассказ.

– Не гоню! Честное слово. Я думаю, надо драпать. И вот я здесь.

Мы молчали.

– Нет, вы не понимаете, – оправдывался Лёха. – Не могу я, когда девушка мне нравится, позволить ей член сосать.

– А она что, тебе нравится? – спросил Вадим.

Лёхе было не до обид, он побежал за гастроном.

Потом мы пили пиво перед училищем, потом узнали, что Шурику поставили «пять», а Даше «четыре». Шурик забыл про свою пятку, и мы возвращались домой через озеро. Даша шла с нами, Лёха держался поодаль. На этот раз у Женьки не было фотоаппарата, и я помню только то, что Даша целовалась с Костей, а потом спала в обнимку с Вадимом.

Кажется, про одни эти виды из окна можно написать целую повесть. Каждый раз как я сажусь за ноутбук, то подолгу смотрю в окно, и пейзаж входит в меня, а затем незаметно – в текст. Не может быть, чтоб не входил. Окно определяет сознание, зуб даю.

Вот я у окна в Кричеве в старом доме моей бабушки, мне малы эти комнаты и этот сад, который раньше был совсем впору. Я сижу и придумываю биографию жене Криса. Дело в том, что я не очень хорошо с ней знаком, а для настоящего романа надо придумать настоящую биографию. И вот я решаюсь исследовать сайты русских жён в поисках того, что они ждут от заграницы. И я нахожу несколько отличных историй. Если удастся создать из них Катину биографию, то должно быть довольно реалистично.

Но в Кричеве меня хватает только на исследование сайтов. Я решаю учредить для себя стипендию. Одалживаю сто евро и еду на три недели в Бонн, где встречаю новый год наедине с романом. В Бонне селюсь в комнате своей давней подруги, которая в эти дни как раз на каникулах. Я живу на четвёртом этаже, что довольно высоко для Бонна, особенно для Ауэрберга – той окраины, где находится общежитие. За окном малоэтажная застройка, редкий немец выгуливает собаку, почтальон едет на жёлтом велосипеде. Больше ничего нет. Только голые деревья и петух на шпиле здешней церкви – церковь рядом с конечной небольшого зелёного автобуса. Глядя на всё это, я перечитываю истории, которыми поделились жёны иностранцев.

Мужчины в Германии боятся идти первыми на контакт. На улице никто не знакомится. В трамвае тоже никто ручку не подаст, не будет кокетничать, каждый тупо уставится в свой внутренний мир, там и существует.

Существо в страшных потёртых джинсах и мятой футболке не тянет на принца! Но это моё личное мнение.

Мой совет девушкам, которые думают, что не в деньгах счастье. Сначала надо представить жизнь без денег, а потом сто раз подумать, в чем же счастье?

Ко всему прочему, я не могла принять ванну или душ каждый день, т. к. расходовалось много воды, а это дорого, так что 2 раза в неделю – и хватит.

Так как по характеру я женщина сильная, всё это я выдержала и даже стала привыкать.

После всего я получила десяток писем, в которых излагались дикие гадости, и ещё он вкладывал в конверты мои фотографии, разорванные на мелкие кусочки.

Но я всё равно попытаюсь начать все заново!

Если бы я раньше прочитала ваши советы, возможно, я раскусила бы его быстрее.

Женщины, не повторяйте моих ошибок!

С уважением,

Сегодня я получила письмо от немца. По всем признакам выходило, что он вполне перспективный кандидат: 35 лет, не был женат, без детей, живёт в крупном городе и в качестве хобби играет в рок-группе.

Конечно, я спросила, какую музыку он играет, сочиняет ли её сам и т. д. В общем, проявила интерес, мужчины это любят.

В его втором письме я читаю примерно следующее: «Работа у меня, конечно, интересная (оказывается, игра в рок-группе уже его работа, а не хобби), но практически не приносит дохода. На существование, конечно, хватает, но это всё, что я имею на сегодняшний день. Возможно, мне придётся окончить университет, который я бросил в юности».

Я придумал Кате двух подруг, тоже жён бельгийцев. Назвал подруг почему-то… да какая разница, как я их назвал. Я поделил эти душераздирающие истории между ними поровну. Всё, что я знал про Катю, – это то, что она вышла замуж за бельгийского музыканта, а через год сбежала от него обратно в Минск. Через эти истории, через этих подруг я пытался понять, почему она это сделала. И ни хрена, надо сказать, не понял.

У нас есть такой литературный кружок. Я, Настя Манцевич и Кирилл Дубовский. Мы собираемся каждые две недели и обсуждаем наши романы. Мы с Кириллом их пишем, а Настя готовится. Непременное условие этих встреч – хвалить друг друга. Мы боимся, что у нас пропадёт желание писать. Так вот, даже на этих хвалебных встречах Кирилл не удержался и сказал, что глава про Катю звучит не очень естественно. Обычно таких девушек, как Катя, все невзгоды, которые я описал, не пугают, а наоборот радуют. А я описал, что Кате приходится жить в пригороде, каждый день слушать шум шоссе, ходить на реку между одинаковых домиков и т. п. Я списал эту картинку с Бонна, не буду врать. Мол, в этом тоскливом городе был парк, где к каждому дереву была прикреплена маленькая зелёная табличка с номером. Среди пронумерованных деревьев задумчивые бельгийцы выгуливали своих собак – у каждого было сразу по две, а то и по три, будто одной им было недостаточно. Тут же был небольшой пруд, на который однажды прилетела небольшая стая лебедей. Впрочем, этого как будто уже дожидалась троица бельгийских детей. Они выскочили из кустов и, лая на французском, стали швырять в лебедей камни. Птицы улетели.

Короче, ни фига это не Катя, а я хожу по набережной Рейна. В ветряные дни Рейн выходит из берегов, и набережную затапливает. Лебеди действительно есть. Они плавают около паромного причала. И немецкие дети – пожалуйста – бросают в них камни. До центра Бонна 7 километров, и я прохожу их пешком, чтобы не тратить 2,5 евро на трамвай. Иногда иду вдоль реки, иногда через город. Оба этих маршрута за три недели мне надоедают до чёртиков, и я очень хочу домой. Вот так и Катя, думаю я, так и Катя. А на самом деле я не знаю, как она. Знаю только, что она от Криса сбежала.

Мне остаётся надеяться, что на нас действовала одна и та же тоска, просто разными путями. И я, написав о себе, показал то, что испытывала Катя, а как она это испытывала – бог её знает!

Я сижу с Шуриком на остановке. На деревянной скамейке, почерневшей от дождей, царапаю ключом борозду. Вокруг нас широкое открытое пространство. Слева на приличном расстоянии – гостиница «Планета», напротив – через восемь полос улицы Иерусалимской – стела «Минск – город-герой». Ехать нам направо, за реку. Шурик только что получил двойку по белорусскому диктанту, и это значит – учёба в музыкальном училище откладывается для него ещё на год. Откладывается уже во второй раз.