Артур Каджар - Матани

В один из таких походов я отыскал маленькое нетронутое местечко, которое стало моим любимым тайным уголком. В крохотной незаметной лощине между скалами была небольшая зеленая поляна, посреди которой ручей, текущий откуда то из гор, образовал прозрачную заводь. Самое интересное заключалось в том, что «моя поляна», как я про себя назвал это место, была всего в десяти минутах езды от дома, но ее почти невозможно было увидеть со стороны из за густых колючих кустов шиповника. Даже мне пришлось во второй раз хорошенько поискать. Я съедал свои бутерброды, потом ложился на траву возле ручья и следил за облаками, убаюкиваемый журчанием воды. Когда в полдень становилось жарко, я перебирался под скалу, в тень, брал книгу и начинал читать что-нибудь приключенческое.

Поляна была моим местом мечтаний, а также отдыха, если накануне я уставал от поездок, а они становились все продолжительнее. Как то я даже отважился на тайную вылазку в райцентр, где жила бабушка, но это было всего один раз и обошлось мне лишением велосипеда на неделю. В райцентр я прикатил меньше чем за час, так как дорога почти все время шла под уклон, и я особо не задумывался, как поеду обратно. Покатавшись немного по городу, я подъехал к двухэтажному дому, где жила бабушка, и притаился рядом с дорогой, в тенистой жасминовой аллее. Понаблюдав немного и решив, что дома никого нет, я подкатил к дому, оставил велосипед под большим тутовником, который рос во дворе, и вошел в квартиру. Я знал, что бабушка никогда не запирает двери, папа неоднократно выговаривал ей за это, но бабушка упорно не запиралась, ссылаясь на то, что у нее нечего брать, да и ключи она постоянно теряет. Я пробрался на кухню, нашел в холодильнике пирожки с картошкой и с удовольствием съел две штуки. Хотел было оставить бабушке записку, но передумал. При всей ее любви ко мне она могла когда-нибудь проговориться, и тогда мне попало бы за такую поездку.

Я и сам пожалел, что пустился в такой путь, когда преодолел первый подъем на обратном пути. Еще через полчаса я совсем выбился из сил и присел на обочину отдохнуть. Слева шумела речка в ущелье, справа дорога, вгрызаясь в подножие горы, уходила вверх и терялась за поворотами. Мимо изредка проезжали машины, вниз с ветерком и на холостом ходу, а наверх – с трудом, натужно завывая двигателями. Я, толкая велосипед перед собой, пошел пешком по краю дороги, временами переходя на легкую трусцу, когда подъемы становились более пологими. Я понятия не имел, который час, но догадывался, что в школу я точно опоздаю. Впрочем, когда городской автобус, идущий снизу, обогнал меня во второй раз, я понял, что я в пути уже не меньше двух часов. Проклятый автобус тащился так медленно, что где то с полминуты обгонял меня, и все пассажиры успели хорошенько рассмотреть экстремала велогонщика. «Теперь полгорода знает», – подумал я, и от этой мысли у меня засосало под ложечкой.

Домой я добрался только под вечер, запер в подвале велосипед, поднялся на пятый этаж и приложил ухо к двери. В школу идти, конечно, уже не было никакого смысла, но еще оставалась надежда, что я успею забрать портфель из дома, создав видимость, что был на уроках. Но доносившиеся из за двери голоса и звон посуды разрушили этот план. Как позже выяснилось, он все равно бы не сработал, так как кто то из доброжелателей, видевший меня из автобуса, уже известил маму о том, как ее сыночек пешком тащил велосипед по горной дороге из далекого райцентра.

Так что я с порога был лишен мамой велосипеда на месяц, но потом пришел папа и смягчил наказание до одной недели, со строгим условием, что я буду кататься исключительно по городу. По окончании этой нескончаемой недели я первым делом проведал свою волшебную поляну, убедившись, что трава не примята и нет никаких следов пребывания кого-нибудь.

Казалось бы, поездки по городу не должны были сулить никаких неприятностей, но приключения с велосипедом стали преследовать меня один за другим. Первое стряслось прямо в центре города, когда с велосипеда украли золотник. Эта такая маленькая штучка на колесе, через которую закачивается в шину воздух. Как то в полдень я остановился возле пулпулака попить воды, положив велосипед на землю. Мальчишка, крутившийся рядом, присел возле него и стал вывинчивать золотник. Я вначале остолбенел от такой наглости, а когда пришел в себя, воришка уже дал деру. Я преследовал его добрых полчаса не хуже гончей собаки. Крутившаяся в голове фраза «мал золотник, да дорог» придавала дополнительный импульс. Мальчишка неплохо бегал, но мои ноги, окрепшие от постоянного кручения педалей, оказались выносливее, и в итоге где то на окраине города, когда я уже вот вот должен был его нагнать, воришка на ходу выбросил золотник. Я счел за лучшее подобрать его и прекратить преследование, так как почти выбился из сил. Тяжело дыша и рассматривая крохотную металлическую трубочку с маленькой дырочкой, я с запозданием вспомнил о велосипеде, валявшемся на земле в центре города. К чему мне золотник, если велосипед уже украли?! В этот день меня стоило бы выставить на соревнования по бегу на дальние расстояния. Велосипед, слава богу, был на месте.

Второе приключение началось вполне безобидно, с того дня, как десятиклассник Гурам похвалил мой велосипед. Всегда изящно одетый, он внушал определенное уважение мальчишкам помладше, как и почти все десятиклассники, которые в наших глазах были состоявшимися взрослыми людьми. Вдобавок он еще играл на гитаре и курил, не таясь ни от кого. Гурам сидел на лавочке, сдвинув модную кепочку набок и небрежно затягиваясь сигаретой, когда я проезжал мимо. Он свистнул и рукой сделал знак, чтобы я подъехал к нему.

– Хороший велик, одобряю, – сказал он, когда я остановился рядом с ним. – Жалко, восьмерит переднее колесо. Ну ка, слезай!

Он встал, взял велосипед и, перевернув его, поставил на землю вверх тормашками, на руль и сидение. Затем изо всей силы крутанул переднее колесо и стал всматриваться, прищурив один глаз.

– Ну да, – удовлетворенно процедил, затягиваясь сигаретой в уголке рта и выпуская дым из носа. – Бьет восьмерку, видишь?

Я, сколько ни всматривался, не мог заметить никакого биения, колесо вроде бы ровно крутилось. Или нет?

– Нельзя так ездить, нагрузка на подшипник идет, полетит рано или поздно, физика, – заявил Гурам. – Давай откручивай колесо. Ключ для спиц есть? Тут делов на пять минут.

Я достал гаечный ключ, и мы вместе открутили переднее колесо. Гурам сел на лавочку, зажал между коленями колесо и стал подкручивать маленьким ключиком основания спиц, пальцем проверяя натяжение, как у струн на гитаре.

– Все спицы должны быть одинаково затянуты, понимаешь? У у, этот вообще не затянут, щас мы его… – бормотал он, священнодействуя над спицами.