Люсинда Райли - Сестра тени [litres]

16 апреля 1909 года

Моя дорогая Флора,

(Отдельная благодарность твоей матери за то имя, которым она тебя нарекла. Как ты знаешь, я всегда был предан всем сердцем и душой Шотландии.)

Когда ты станешь читать это письмо, то уже будешь знать, что я являюсь твоим родным отцом. И у меня нет ни тени сомнения в этом, хотя, как я тебе уже говорил, когда у миссис Кеппел возникла идея познакомить меня с тобой, я, не скрою, поначалу даже колебался. Однако стоило мне тебя увидеть, и все мои сомнения тут же развеялись прочь. Моя дорогая девочка, у тебя даже мой нос! По этому поводу позволь мне выразить тебе свое сочувствие. Впрочем, хотя мой нос и некрасивый, но тебя он совсем не портит, а на твоем личике смотрится даже благородно. В тебе я увидел многое от самого себя. А ведь буду честным с тобой, Флора. Я отнюдь не был счастлив, узнав о твоем грядущем появлении на свет. Впрочем, факт твоего зачатия мною однозначен. Готов подтвердить тебе со всей ответственностью, что на момент начала нашей краткосрочной связи с твоей матерью она была девственницей.

Но для начала хочу попросить у тебя прощения за мое недостойное поведение по отношению к ней и, соответственно, к тебе. Надеюсь, ты правильно оценишь всю ситуацию, в которой я тогда оказался. И, само собой, я был искренне рад, когда узнал, что твоя мать благополучно вышла замуж.

Эрнест Кассель навестит тебя и вручит тебе это письмо и все остальное. Надеюсь, этой суммы хватит, чтобы обеспечить тебе будущее. Хочу, чтобы ты понимала в полной мере, насколько ты счастливее всех своих сводных братьев и сестер. Всю свою жизнь я хотел, чтобы хоть кому-то из моих детей не пришлось жить под тяжестью протокола и всех тех требований, которые налагает на человека его королевское происхождение. Живи свободной жизнью незаметного для окружающих человека. Ах, как же я и сам мечтал пожить именно такой жизнью! Но, главное, оставайся всегда самой собой.

А сейчас, дорогая моя Флора, желаю тебе счастья, исполнения всех твоих желаний и любви. Мне очень грустно, что мне не хватило времени узнать тебя получше.

Помни о тех коротких мгновениях, что мы провели вместе.

И прошу тебя. Пожалуйста, мое письмо предай огню. Так будет лучше для нас обоих.

Внизу стояла подпись короля Эдуарда, заверенная его личной печатью.

Флора раскрыла пакет, уже заранее зная, что в нем. Оттуда посыпались сотенные банкноты, много банкнот. Позднее она пересчитает их.

Она сложила деньги обратно в пакет, а письмо короля спрятала за шелковую обложку своего дневника. Потом поднялась с постели и позвонила в колокольчик, чтобы пришла Пегги. Ее она попросила сказать Фредди, что ей нужна машина, чтобы подвезти ее в ближайшее же время до железнодорожного вокзала Юстон.

Зайдя в вагон и устроившись в своем купе, она посмотрела в окно, наблюдая за тем, как поезд отходит от платформы. В купе больше никого не было. Пантера вдруг стала жалобно мяукать в своей корзинке. Она извлекла кошку оттуда и положила ее себе на колени.

– Не плачь, милая, – тихо оборонила она, обращаясь к своей любимице. – Мы возвращаемся домой.

Rubus fruticosus (Ежевика – семейство Розовые)

– Ну, вот и все. Как вам эта история?

Голос Мыши убаюкивал, успокаивал, негромко резонируя в ушах. Я даже закрыла глаза, забыв на мгновенье, кто я и где я, мысленно переваривала события столетней давности. Но вопрос тут же вернул меня в день сегодняшний. Какой у Флоры богатый язык, как она живо и красочно все описывает, продолжала я размышлять над услышанным. Именно такой речью всегда восхищался Орландо, да и сам он предпочитает вести разговоры на таком изысканном языке.

Родной отец Флоры… король. Собственно, не это потрясло меня более всего. Скорее поразило то, с каким внутренним достоинством она сама отреагировала на эту новость, о чем подробно рассказала в своем дневнике. От ее слов буквально комок в горле. Наверное, я и сама испытала бы схожие чувства, свались на меня такое грандиозное известие.

– Стар, очнитесь!

Усилием воли я постаралась сконцентрировать свое внимание на фигуре человека, сидящего напротив меня.

– Да уж… История… хоть куда. Вы полагаете, это правда? Я имею в виду, король Англии и…

– Очень похоже на правду. Эдуард ведь прославился своими многочисленными любовными похождениями. У него была тьма любовниц, причем он их менял как перчатки. Я проверил некоторые исторические факты и сопоставил их. Эдуарду VII приписывали отцовство и не раз. А с учетом того, что контрацепция тогда была еще только на начальной стадии своего развития, да и попросту не хватало в те годы противозачаточных средств, я бы совсем не удивился, если бы внебрачных детей у короля оказалось гораздо больше, чем о том известно из официальных источников.

– Как, должно быть, ужасно все было для королевы. Меня поражает, что миссис Кеппел в те времена была, можно сказать, столпом высшего общества.

– Видите ли, моногамные браки лишь сравнительно недавно укоренились в высших кругах Англии как некое обязательное условие. Во времена Флоры договорные браки между знатнейшими семействами Великобритании рассматривались, прежде всего, как обоюдовыгодная деловая сделка. С появлением же на свет законного наследника супруги были вольны обзаводиться любовниками и любовницами, естественно, при соблюдении определенных правил приличия.

– А вы историк по образованию?

– Нет, в университете я изучал архитектуру. Но вот что интересно! Человеческие потребности и желания имеют много общего со средой обитания, с теми зданиями, в которых эти люди живут. Например, всякие тайные ходы, ведущие из будуара куда-то в другое место… – Мышь взглянул на мое смущенное лицо. – У вас такой огорошенный вид, Стар. Вам неловко обсуждать эту тему?

– У меня действительно есть свои моральные принципы, – ответила я, стараясь говорить как можно более спокойным тоном. Впрочем, и сам вопрос, заданный Мышью, был отнюдь не таким провокационным, как те, которыми совсем недавно меня засыпала Шанти.

– Что ж, предельно честный ответ. Но, признайтесь, неужели вас совсем не взволновала перспектива оказаться в родстве с монаршей семьей английских королей? В конце концов, коль скоро ваш отец оставил вам в качестве подсказки безделушку самого Фаберже, а Флора в своем дневнике четко указала, что пантеру ей подарил Эдуард VII, то все, знаете ли, может быть…

– По правде говоря, это меня совсем даже не волнует.