Моника Вуд - Один на миллион

— Во-первых, он смотрит в упор, — ответил Куин, разгибая пальцы и тем самым намекая на еще один, пока не названный, повод для беспокойства. — Во-вторых, он не размахивает руками при ходьбе.

Теперь Белль смотрела на него, держа в руках блюдце с филигранью. Она завела обычай подавать кофе в старинном сервизе, что смущало его как некий перебор.

— Он не жестикулирует, как другие дети, — продолжал Куин. — Руки у него словно манипуляторы у робота. Свисают вниз. По бокам. Будто его связали.

Белль наморщила лоб.

— Ты сейчас смеешься над ним?

— Нет, что ты! Господь с тобой, Белль, конечно, нет. Я же отец… которому не все равно.

Он испуганно посмотрел на Эми.

— У меня же нет опыта общения с детьми. — Он снова скосил глаза на Эми. — Поэтому я просто не знаю, что нормально, а что нет…

Молчание.

— В-третьих, — сказал он, — похоже, у него в голове магнитофон. Если он раз что-то расслышит неправильно — имя, например, — то записывает это, как на пленку, и потом ошибку не исправить.

Раз уж Куин проделал дыру, нужно продолжать копать дальше.

— Мне кажется, тут есть несколько поводов для беспокойства. Может, парочка проблем. С социальным развитием или как там это называется.

— По словарному запасу сверстники даже близко к нему не стоят, — сказала Эми.

— Я знаю, да, у него огромный словарный запас. Феноменальный словарный запас.

Куин понятия не имел, откуда мальчик берет все эти слова или этот усложненный синтаксис, которыми изводит всех.

— Ладно, а как насчет того, что он упорно называет своего учителя мистер Линкман? Я поправлял его тысячу раз, но он все равно говорит «мистер Линкман». И это притом, что он прекрасно знает шестнадцатого президента Соединенных Штатов Авраама Линкольна. Он вам расскажет уйму всего: как называется родной город Линкольна, как звали жену Линкольна, какую пьесу смотрел Линкольн в театре, когда его застрелили, имена людей, которые входили в кабинет Линкольна, кто построил Мемориал Линкольна, и все равно он почему-то называет своего учителя мистер Линкман, хоть ты тресни.

Белль с Эми обменялись насмешливо-понимающими взглядами.

— Может, потому, что его учителя зовут мистер Линкман, — сказала Белль. — Энди Линкман.

Женщины расхохотались, и постепенно нагнетавшееся в ходе разговора напряжение разом разрешилось, так что все испытали облегчение.

— Черт возьми, Куин, — сказала Эми. — Похоже, это у тебя в голове магнитофон.

— Не задирай его, Эми, — дружелюбно сказала Белль. — Мне нравятся люди, которым не все равно.

— Согласен, это неудачный пример.

Но ведь есть же и другие примеры: мальчик говорил вместо «границы» — ограницы, вместо «пружинки» — кружинки, вместо «брусника» — грусника, вместо «благодарность» — флагодарность.

Женщины снова рассмеялись, особенно Эми. Он терпеливо дал ей время отсмеяться, потому что упорно работал над собой, чтобы стать лучшей версией себя, и сказал:

— Я что имею в виду: неважно, сколько раз он увидит или услышит слово «пружинка», он все равно будет говорить «кружинка». И вот меня беспокоит — если ты не возражаешь, Эми, — нет ли тут проблемы. Меня это беспокоит, потому что я неравнодушный отец.

Белль напряглась.

— С ним все в порядке.

— Ты не слышишь меня, — начал он заводиться без причины, почему — и сам не мог разумно объяснить. — Разве учителя не могут ему помочь?

— Не знаю, Куин. Почему бы тебе самому не прогуляться до школы, если ты ее сможешь найти, и не поговорить с мистером Линкольном? Если тебе кажется, что твое терпение лопнуло, скажи мне сей момент.

И, похоже, такой момент настал. Полтора года Куин был начеку, осторожно формулировал вопросы, искусно маневрировал, а мальчик тем временем занимался своими таинственными делами.

— Я просто хочу знать, ладно? — сказал Куин. — Как отец. Вот он сейчас у себя в комнате, что он там делает? Шнурки от ботинок пересчитывает? Заучивает мировые рекорды по боулингу? Сортирует две сотни пустых дисков по непонятной системе или составляет очередной абсурдный список? Почему у него нет друзей? Какого черта он все пересчитывает?

Эми выпрямилась на стуле. «Какие диски? — вопрошал ее взгляд. — Что значит “нет друзей”?» На лицо Белль снова вернулось выражение беспомощности и протеста. Может, тогда она и решила прибегнуть к таблеткам? Именно тогда, когда Куин закатил истерику из-за того, что мальчик не в себе, а Эми заподозрила неладное и выпрямилась на стуле?

Позже вечером, когда Белль проделывала с мальчиком тщательно разработанный ритуал отхода ко сну: десять глотков воды, десять ударов, чтобы взбить подушку, десять глубоких вдохов — Куин спросил у Эми:

— Разве девятилетний мальчик не должен быть членом бейсбольной команды?

— Он записан в отряд скаутов.

— Да, но он не может назвать ни одного ребенка из своего отряда.

Как раз тем утром Куин отвез мальчика в скаутский лагерь и там мог наблюдать, как Тед Ледбеттер, его будущий, как позже выяснится, соперник, демонстрирует свой талант управляться с детьми.

— Тебе не кажется это странным, Эми? Для составителя списков? Что он не может назвать по имени ни одного ребенка из отряда?

Они пили скотч в гостиной, точнее, Эми — скотч, а Куин — спрайт.

— На самом деле странно то, что ты сто раз назвал учителя мистером Линкольном, а он тебя не поправил, хотя знал, что это не так.

Куин молча пил свой бесполезный безалкогольный напиток.

— Он боится тебя, Куин. Тебе надо больше стараться. — Она налегала на свой напиток, который ударял ей в голову. — Хочешь, дам совет, как сестра? Белль считает, что ты никогда не любил своего ребенка. Что ты к нему не привязан. Неважно, правда это или нет, — она сделала многозначительную паузу. — Но твои замечания про характер мальчика и про его странности только подливают масла в огонь.

Куин ненавидел слово «привязан», оно напоминало ему о договорах страхования, и он заподозрил Эми в том, что она употребила его нарочно, чтобы позлить его. Но она просто слегка опьянела, и в общем-то они нормально ладили, так что он пропустил это слово мимо ушей и ответил:

— Привязаться к нему не так-то легко.

— Что может быть легче? — спросила она без злого умысла. — Он прекрасен, прекрасный ребенок. Я люблю его.

И она посмотрела на него таким доверчивым, беспомощным взглядом, и было в ее взгляде что-то такое мучительное, болезненное, что у него не хватило духу выдержать этот взгляд.

Белль с Тедом ожидали его ответа. Он кожей чуял, как старшеклассники наблюдают за ними из своего угла.

— Я давно не была свадьбе, — прочирикала Уна. — Меня не приглашали.

— Вообще-то я хотел устроить регистрацию у нас дома, но здесь тоже неплохо. Даже прекрасно, — сказал Тед. Он повернулся к своей нареченной, не в силах скрыть растерянности. — Правда, моя мама и мальчики огорчатся.