Дэвид Митчелл - Под знаком черного лебедя [= Лужок черного лебедя]

– Наверно, скоро будет.

– Я потому спрашиваю, что дом священника переехал в бунгало на Аптон-роуд, но это лишь временно. Скажи маме, пусть ее агент звякнет Фрэнсису, прежде чем публиковать объявления. Твоя мама сама предпочтет иметь дело с друзьями, чем с какими-нибудь посторонними, которых видит первый раз в жизни. Помнишь этих ужасных типов, Кроммелинков, которые втерлись к нам в доверие? Так ты ей скажешь? Обещаешь, Джейсон? Честное скаутское?

– Скажу. Обещаю. – Лет так через сорок. – Честное скаутское.

– Держи, Блю, – сказал мистер Ридд, закручивая пакетики.

– Спасибо… – Я полез в карман за деньгами.

– Нет-нет. Сегодня за счет заведения. – Лицо мистера Ридда – распухший ужас, но лицо и то, как оно выглядит, – совсем разные вещи. – Прощальный подарок.

– Спасибо.

– Подумать только! – пропела Гвендолин Бендинкс.

– Да, подумать только, – безо всякого выражения произнесла миссис Ридд.

– Лучший британский товар! – Мистер Ридд сунул пакетики мне в руку и загнул мои пальцы. – И большое тебе спасибо.

Лужок Черного Лебедя весь вымер, потому что по телевизору показывали «Лунного гонщика». Говорят, Роджер Мур больше не будет сниматься в фильмах про Джеймса Бонда, этот последний. Наш телевизор – где-то в недрах грузовика. Я бы пошел к Дину, как обычно, но он и его папа ушли пешком в Уайт-Ливд-Оук навестить бабушку. Это в сторону Чейз-Энд. Ноги сами принесли меня к лесному озеру. Очень мило было со стороны мистера Ридда не взять с меня денег за карамельки, но сегодня «Ревеневые» были на вкус как кислота и стекло. Я выплюнул конфету.

Зимний лес очень хрупок.

Мысль порхает с ветки на ветку.

Вчера папа приезжал забрать остатки своих вещей. Мама сложила их в черные мусорные мешки в гараже – чемоданы нужны были ей самой. Она и Джулия были в Челтнеме, в галерее. Я сидел на кофре для вещей и смотрел «Счастливые дни» по своему портативному телевизору. (Пока Хьюго не сказал мне, что действие «Счастливых дней» происходит в пятидесятых годах, я думал, это про современную Америку.) Послышался шум незнакомого двигателя. Через окно гостиной я увидел небесно-голубой «фольксваген-джетту». С пассажирского места вылез папа.

Я не видел папу с той ночи, когда поцеловался с Холли Деблин. Когда он сказал мне, что они с мамой разводятся. Целых две недели назад. Я вроде как поговорил с ним по телефону от тети Алисы, но это было ужасно, ужасно, ужасно. Что я мог ему сказать? «Спасибо за „Супернабор Меккано“ и пластинку Жан-Мишеля Жарра»? (Я именно это и сказал.) Папа и мама друг с другом не разговаривали, и мама потом не спросила меня, что сказал папа.

При виде «фольксвагена-джетты» Глист прошипел: «Беги! Прячься!»

– Привет, папа!

– Ох! – Лицо у папы сделалось как у альпиниста в тот момент, когда у него лопается веревка. – Джейсон. Я не думал, что ты…

Он собирался сказать «будешь дома», но в последний момент передумал.

– …Я тебя не слышал.

– Я услышал, как машина подъехала.

Очевидно.

– Мама на работе.

Папа это и так знает:

– Она для меня оставила кое-какие вещи. Я приехал их забрать.

– Да. Она говорила.

Лунно-серая кошка прошествовала в гараж и устроилась на куче картошки.

– Вот так… – проговорил папа. – Как там Джулия?

На самом деле он спрашивал: «Она меня ненавидит?» Думаю, на этот вопрос не могла бы ответить и сама Джулия.

– Она… в порядке.

– Это хорошо… Передай ей от меня привет.

– Ладно. – «Почему ты сам не можешь с ней поговорить?» – Как прошло Рождество?

– Нормально. Тихо. – Папа посмотрел на кучу мусорных мешков с вещами. – Кошмарно. По очевидным причинам. А у тебя?

– Тоже кошмарно. Папа, ты что, решил отрастить бороду?

– Нет, я просто не… Может, и начну отращивать. Не знаю. Как там наши в Ричмонде, все хорошо?

– Тетя Алиса вся искудахталась, ну ты сам понимаешь почему.

– Конечно.

– Алекс только и делал, что играл на своем би-би-сишном компьютере. Хьюго такой же медоточивый, как всегда. Найджел решает квадратные уравнения – это он так развлекается. Дядя Брайан… – Закончить фразу про дядю Брайана оказалось нелегко.

– …напился в стельку и поливал меня грязью?

– Папа, дядя Брайан – идиот?

– Иногда он ведет себя именно так. – У папы внутри как будто развязался какой-то узел. – Но то, как человек себя ведет, и то, что он собой представляет, – это могут быть разные вещи. Не обязательно одно и то же. Лучше не судить слишком строго. Может быть, у человека в жизни происходит что-то такое, о чем ты понятия не имеешь. Ты знаешь, о чем я?

Я знал.

Самое ужасное было то, что, дружелюбно разговаривая с папой, я чувствовал, что предаю маму. Сколько бы они ни твердили: «Мы оба тебя любим по-прежнему», выбирать приходится. Такие слова, как «содержание» и «в лучших интересах», не оставят тебя в покое. В голубой «джетте» кто-то сидел.

– Это… – Я не знал, как ее назвать.

– Да, Синтия меня привезла. Она хотела поздороваться, если…

Безумный органист принялся долбить по моей душе паническими аккордами.

– …если ты не против. – У папы в голосе звучала умоляющая нотка. – Ты не против?

– Хорошо. – Я был против. – Ладно.

За входом в пещеру гаража падал дождь – так легко, словно вовсе и не падал. Я не успел подойти к «джетте» – Синтия вылезла сама. Она вовсе не фифа с большими сиськами и не ведьма со злыми глазами. Одета не так элегантно, как мама, и больше похожа на серую мышь. Коротко стриженные каштановые волосы, карие глаза. На мачеху вообще не похожа, ну ни капельки. Хотя именно мачехой она в итоге станет.

– Здравствуй, Джейсон.

Женщина, на которую мой отец променял мою мать и с которой собирался провести остаток своих дней, смотрела на меня так, словно я наставил на нее пистолет.

– Меня зовут Синтия.

– Здравствуйте. Я Джейсон.

Ощущение было очень, очень, ОЧЕНЬ странное. Никто из нас не попытался пожать другому руку. На заднем стекле у нее была наклейка: «Ребенок в машине».

– У вас ребенок?

– Да, Милли. Она уже начала ходить. – Если сравнить ее выговор с маминым, то мамин гораздо более мажорский. – Камилла. Милли. Ее отец… мой бывший муж… мы уже… в общем, он в пьесе не участвует. Как говорится.

– Понятно.

Папа из гаража смотрел на свою будущую жену и единственного сына.

– Ну что ж. – Синтия несчастливо улыбнулась. – Приезжай к нам в гости в любое время. Из Челтнема в Оксфорд ходят прямые поезда.

Голос у нее вдвое тише маминого.

– Твой папа будет рад, если ты приедешь. Правда рад. И я тоже. У нас большой старый дом. Ручей в конце сада. Ты даже можешь выбрать… – Она собиралась сказать «собственную спальню». – В общем, приезжай, когда захочешь.

Я только и мог, что кивнуть.