Дэвид Митчелл - Под знаком черного лебедя [= Лужок черного лебедя]

– Именно, – сказала мама. Это означало «я тоже собираюсь использовать настоящий мрамор».

– Ты имеешь хоть малейшее представление, сколько это будет стоить?

– Имею, очень даже неплохое. Я говорила с ландшафтным архитектором в Киддерминстере.

– А почему я должен выкидывать деньги на кучу камней?

Папа швырнул журнал на пол.

В этом месте мама обычно идет на попятную. Обычно, но не сегодня.

– Значит, когда ты тратишь шестьсот фунтов на членство в гольф-клубе, в который даже не ходишь, – это нормально? А мне нельзя потратить деньги на улучшение нашей собственности?

– Гольф-клуб, – папа старался не кричать, – как я тебе уже пытался объяснить, как я миллион раз повторял, и повторял, и повторял, и повторял, – это место, где заключаются сделки. Где зарабатываются повышения. Это может не нравиться тебе, это может не нравиться мне, но так обстоят дела. И Крейг Солт не играет в гольф в публичных гольф-клубах!

– Майкл, не тычь в меня вилкой.

Но папа не положил вилку.

– Эту семью содержу я! И имею право тратить по крайней мере часть моего дохода так, как я, черт побери все на свете, считаю нужным.

У меня остыло картофельное пюре.

– То есть ты, по сути, – мама сложила салфетку, – сообщаешь мне, что мое дело – варить варенье, а взрослые решения должен принимать тот, кто носит брюки?

Папа закатил глаза. (Меня бы за такое убили.)

– Хелена, побереги свои феминистские выступления для встреч женского кружка. Я тебя по-хорошему прошу. У меня был очень длинный день.

– Свысока ты будешь разговаривать со своими подручными в супермаркетах. – Мама с лязгом сложила тарелки в стопку и отнесла их на окошко, ведущее в кухню. – Но не пытайся этого делать дома. Я тебя по-хорошему прошу. У меня тоже был очень длинный день.

Она ушла на кухню.

Папа уставился на ее пустой стул.

– Джейсон, как сегодня школа?

У меня желудок завязался в «бабьи узлы». Я хотел ответить «неплохо», но Вешатель не позволил.

– Джейсон! – Папин голос раскалился докрасна. – Я спросил тебя, как прошел день в школе.

– Хорошо.

(День выдался дерьмовый. Мистер Кемпси отругал меня за то, что у меня в учебнике по музыке крошки. А мистер Карвер сказал, что от меня на хоккее не больше толку, чем от паралитика.)

Было слышно, как мама соскребает остатки еды с тарелок в мусорное ведро.

Нож по фарфору – скрип-стук.

– Превосходно! А у тебя, Джулия?

Не успела моя сестра ответить, как тарелка с лязгом разбилась о кухонный пол. Папа вскочил:

– Хелена? – Все его небрежное добродушие куда-то подевалось.

Мама в ответ только хлопнула задней дверью.

Папа вскочил и побежал за ней.

Вокруг шпиля Святого Гавриила каркали грачи.

Джулия надула щеки и выпустила воздух.

– Три звезды?

Я уныло показал четыре пальца.

– Ничего, Джейс, это просто период такой. – Джулия умеет очень храбро улыбаться. – И все. Большинство семей через это проходит. Честно. Не беспокойся.

Сегодня вечером на первом канале Би-би-си миссис Тэтчер просто в лепешку раскатала этого пискливого болтуна в галстуке-бабочке. Он сказал, что мы не имели права потопить «Генерала Бельграно» за пределами объявленной военной зоны – что это неправильно и с моральной, и с юридической точки зрения. (На самом деле мы потопили «Бельграно» несколько дней назад, но фотографии попали в газеты только сейчас, а после «Шеффилда» у нас нет ни капли сочувствия к аргентинским сволочам.) Миссис Тэтчер устремила на этого козла голубые глаза (они у нее такого цвета, как стекло на витражах) и напомнила ему, что вражеский крейсер весь день перемещался зигзагами, то заходя в военную зону, то выходя из нее. Она сказала что-то вроде: «Отцы и матери нашей страны не для того выбирали меня премьер-министром этой страны, чтобы я рисковала жизнями их сыновей из-за каких-то юридических тонкостей. Вы случайно не забыли, что мы ведем войну?»

Вся студия одобрительно кричала и хлопала, и вся страна, наверно, тоже. Кроме Майкла Фута, Красного Кена Ливингстона, Энтони Веджвуда Бенна и всех этих чокнутых леваков. Миссис Тэтчер крута как не знаю кто. Она такая сильная, такая спокойная, такая уверенная. От нее куда больше пользы, чем от королевы, которая за все время с начала войны даже не чирикнула. Кое-какие страны – Испания, например, – заявляют, что мы не имели права стрелять по «Бельграно», но, если бы другие корабли этого конвоя не разбежались, вместо того чтобы спасать своих людей, аргентишек утонуло бы куда меньше. Наш Королевский флот никогда, ни за что не бросил бы своих, чтобы они вот так потонули. И вообще, если человек пошел служить в армию или на флот – все равно, в какой стране, – ему платят за то, что он рискует жизнью. Как Том Юэн. Теперь Галтьери пытается усадить нас за стол переговоров, но Мэгги ему сразу сказала, что обсуждать будет только резолюцию ООН за номером 502 – безусловный вывод аргентинских войск с британской территории. Какой-то аргентинский дипломат в Нью-Йорке никак не унимался – все ныл, что «Бельграно» был за пределами военной зоны, и в числе прочего сказанул, что «когда-то Британия правила волнами – тогда ее и правила волновали». По мнению «Дейли мейл», чего еще и ждать от мелкотравчатого писаки-латиноса: речь идет о жизни и смерти, а он отпускает дурацкие шуточки. «Дейли мейл» пишет, что аргентишки должны были задуматься о последствиях до того, как воткнули свой паршивый бело-синий флаг в землю нашей суверенной колонии. «Дейли мейл» совершенно права. «Дейли мейл» пишет, что Леопольдо Галтьери вторгся на Фолкленды только затем, чтобы отвлечь внимание от страданий своих подданных, которых он пытает, убивает и сбрасывает с вертолетов в море. Тут «Дейли мейл» опять права. «Дейли мейл» пишет, что патриотизм, свойственный Галтьери, – последнее прибежище негодяя. «Дейли мейл» так же права, как Маргарет Тэтчер! Вся Англия гудит, словно динамо-машина. Люди стоят в очередях у больниц, чтобы сдать кровь. Недавно на биологии мистер Уитлок большую часть урока рассказывал нам, как «некие молодые люди, истинные патриоты» поехали на велосипедах в Вустерскую больницу, чтобы сдать кровь. (Все знали, что он говорит про Гилберта Свинъярда и Пита Редмарли.) Медсестра их прогнала – сказала, что они еще маленькие. И мистер Уитлок написал Майклу Спайсеру, нашему члену парламента, и пожаловался, что детям Англии не дают внести свой вклад в победу. Его письмо уже напечатали в «Мальверн-газеттир».

Ник Юэн ходит в героях – из-за Тома. Ник сказал, что «Шеффилду» просто не повезло. Мы уже переделываем свои противоракетные комплексы – теперь они будут сразу сбивать «Экзосеты». Так что мы скоро получим свои острова назад. Газета «Сан» объявила конкурс на лучший анекдот против аргентишек, премия – сто фунтов. Я не умею сочинять анекдоты, но веду тетрадь, куда подклеиваю все вырезки про войну. Нил Броуз тоже такую ведет. Он считает, что лет через двадцать-тридцать, когда Фолклендская война отойдет в историю, такая тетрадь будет стоить кучу денег. Но весь этот единодушный порыв британского народа никогда не отойдет в пыльные бурые страницы архивов. Ни за что. Люди будут помнить всё о Фолклендской войне до скончания века.