Эдуард Овечкин - Акулы из стали. Ноябрь

О, а это что за зверь там лежит? Надо же, как зашевелилась внутрях охотничья привычка… И пальцы зачесались, и патроны в кармане, вот вам крест, сами позвякивать начали. А дух Дэрчу Оджала будто подмигнул и по плечу так ласково потрепал: хороший зверь, надо бить!

А внизу, вот прямо под вышкой, был пирс. И к пирсу была пришвартована подводная лодка. А у ее трапа, как и положено у любой уважающей себя лодки, стоял вооруженный верхний вахтенный Максуд. Максуд был, ну… Максудом. И служил вообще-то трюмным в седьмом отсеке. Не королем говна и пара, а их принцем – он же был матрос.

Но так уж заведено на подводных лодках, что для их охраны специально обученных людей нет. И охраняют их те, кого удается заставить выучить инструкцию и кое-как научиться пользоваться автоматом. Вот хотя бы и принцев говна и пара. И не знаю, где как, но в губе Нерпичья верхний вахтенный выставлялся с единственной целью – вовремя разбудить центральный пост, если к кораблю приближалось строгое начальство или коварные проверяющие.

Одна надежда всколыхнулась было у матросов послужить стране, когда возникла опасность проникновения чеченских террористов и на пирсы привезли мешки с песком, чтоб за них падать, если что, и отстреливаться. Штук по пять на каждый борт выделили.

«Вы серьезно? – спросил командир. – У нас же на отливе перепад высоты метров десять, что толку от этих хилых пяти мешков? Тут же ростовой ДОТ строить нужно, или как он там называется, ну раз уж такое дело».

«Да где мы вам столько песка наберем, странные вы люди, тут же не Каракум, тут мох и камни, а песок чуть не из Воронежа везли, вы что, в литерных вагонах, надо же ценить заботу Родины об вас, а не вот это вот все тут начинать… Нате, распишитесь за пять мешков и что мы безопасность вашу обеспечили чуть более, чем полностью. И тут все это красивой горкой сложите или складите, как вам угодно. А потом доложите, не забудьте, что пирсы укрепили и сам чорт вам теперь не брат! Письменно и в трех экземплярах».

Повезло просто, короче, что либо чеченские террористы боятся песка, либо, как и все остальные террористы, понимают, что проще занести денег. Но не суть.

И вот значит Максуд стоит и бдит, как полагается любому дисциплинированному матросу, несмотря на то, что суббота и вообще. Ну как бдит: пишет письма своим любимым девушкам о том, как он тут, несмотря на. И если бы не он, то бы и хуй его знает, но повезло всем, что он. И поэтому брюки-клеш ему одному из всего призыва разрешили распороть и вшить в них синий, как твои глаза, шелк, чтоб когда он, то сразу всем было видно, что это именно он и есть – тот самый.

И тут выстрел.

И пуля шмяк в море, метрах в двадцати от него. Да ладно, подумал Максуд, вот сейчас за мешки эти падать и пора? Да ладно?

Перелет, подумал морпех. И я перед ним сейчас извиняюсь, что имя его для истории не сохранилось совсем, но морпех – это тоже звучит гордо, правда ведь? Достав второй ворованный (давайте будем называть вещи своими именами, в конце-то концов!) патрон, морпех прищурился, взял поправку на ветер и шмальнул по нерпе второй раз.

И опять Максуд слышит выстрел, и пуля дзыньк по пирсу. Да ладно, думает Максуд, как так-то? Кто синий, как ее глаза, шелк в распоротые клеши вошьет, если не он?

– Сентральный, верхнему!

– Внематочно.

– Тут это, тащ… По мне стреляют. Как бы… вроде бы как…

Ну вот зачем на свете существуют трюмные, подумал в этот момент дежурный по кораблю, он же младший штурман. Суббота, блядь, вовсю, погода как на картинке кого-то там, кто рисовал эти широко известные картинки. А вчера день рождения отмечали у Сани. Ну как вчера… начали-то вчера, да… И даже дежурный по дивизии (он же командир) сладко спит у себя в каюте. А ему, штурману, глаз не сомкнуть, и все почему? Все потому, что на свете существуют трюмные!

– Максуд, блядь!

– Йа!

– Ты же, сука, инструкцию учил! Учил?

– Учил.

– Зачеты сдавал! Сдавал?

– Сдавал.

– Инструктировал тебя я, перед разводом, дежурный по дивизии на разводе и снова я, после развода?

– Так точно!

– Ну и хули тогда? Какие твои действия в данном случае?

– Оборонять!

– Ну дык и обороняй, епта!

– Йе-е-е-сть!

Эх, ебать, подумал Максуд, да не так-то уж я и наврал в письмах-то, хоть и не дописал их еще! Медаль, бля, а то и орден! Застили награды ему глаза, и, упав за мешки с песком, Максуд начал внимательно смотреть.

Да что ж такое-то, возмутился морпех. Как так-то вообще! Я же белку в глаз! А с ружьем так и вовсе! А тут лежит такая туша, а я что? Не потомок Дэрчу Оджала, что ли? Как тут это работает? Куда брать поправку, кроме ветра? Что за ебаный край такой, а? Как тут они живут с вот этим вот всем!

И последний, третий, патрон, уютно щелкнул… Куда он там щелкает? В патронник?

Максуд заметил, откуда бахнул третий выстрел, и подумал: ах ты, сука такой, пидор! Ну, погоди!

Автомат Калашникова – это вам не карабин. Вот эту штуку перевел в режим стрельбы по три патрона, вот эту вот загогулину передернул – и поливай! Что, собственно, Максуд и сделал, лежа за мешками с песком. А чего по три, а не очередями, спросил потом командир. «Дык как чо, я же не просто хотел патроны расстрелять, а завалить этого пидора!» – дословная цитата Максуда.

Ах ты сука такой! Пидор! Стрелять по мне!

Морпех (он же в данный момент «пидор», по версии Максуда) зарядил штатную обойму. Только нерпа, хочу я заметить, и дежурный по кораблю остались равнодушными к данному кипению страстей в отдельно взятой нелюдимой области пространства и времени. Ну с нерпы-то что взять – животное. А у штурмана суббота, с него тоже нечего взять при данных обстоятельствах, и если мало их, так вот вам еще и диван в штурманской рубке!

– Сентральный, верхнему!

– Максуд, ну что опять? Инопланетяне?

– Никак нет! Инопланетян же не существует! У меня патроны кончились! Можно мне еще патронов наверх передать?!

Даже если вы младший штурман и стоите дежурным по кораблю в субботу, то фраза от трюмного матроса Максуда о том, что инопланетян не существует, приведет вас в чувство быстрее, чем мгновенно, поверьте. А потом уже прошмыгнет по краешку коры мыслица о том, что, ну в смысле – у него шестьдесят патронов кончились? Хорошо, что штурманенок подумал, но вовремя не сказал вслух про штыковую атаку. А то не так бы радужно могла закончиться эта история…

И только благодаря тому, что наша родина так необъятна, говорил потом командир перед строем, эти два придурка остались в живых! Только дистанция плюс перепад высоты и восходящие потоки и спасли двух этих защитников людей друг от друга от окончательной и бесповоротной кончины!

Но это он потом уже сказал, когда все прошло. А тогда-то штурманенок, несколько смущаясь, вылез на мостик и оценил обстановку.