Алеся Ранимая - Еврейка

— Скоро последний из Беер Шевы пройдёт, недолго ждать. Лучше в полицию звони. У них вертолёты, а вы безоружные!

— Да какая полиция?

Музыка прервалась:

— Отделение 656, слушаю.

— Твою налево, у нас захват заложников…

— Ваш номер.

— Грёбаный мир! Опять номер?

— Ноль, два, — зашептал пейсатый ребёнок.

— Ноль, два! — крикнула в трубку женщина.

— Ноль, два, пять, шесть, восемь, девять, семьсот сорок четыре! — медленно, с расстановкой повторил водитель номер своего паспорта. Шевеля губами, ему вторила женщина, шептал аккуратненький дядечка, кивали каждой цифре пузатый-потный, и кадыкастый, и тот, что в коротком чёрном пальто. Даже эфиоп, не понимая ни одного слова, раскачивался в такт общему порыву.

— Проверяю, — и полилась музыка.

— Что они проверяют? — недоумевал водила.

— Что это не подстава какая-нибудь, — ответил парень. — Слышь, разворачивай.

— Не-ет! — завопила женщина. — До остановки довези и делай что хочешь! Ребёнок у меня.

— Километра три ещё пилить! — Водитель озирался на пассажиров. Пассажиры молчали.

В телефоне щелкнуло:

— Отделение 656, слушаю.

— Это я вас слушаю! — рявкнул парень в трубку. — Маршрутное такси, трасса 25, Неватим-Димона, район Эль Ас`ам, нападение, автомат М16, захватили заложницу.

— Ваш идентификационный номер.

Такси взвыло в один голос, и на телефонный аппарат обрушился слаженный, как хор, поток ругательств.

«Высоко привязали. Как её теперь трахать-то?» — «Да она обосцалась вся, кому она нужна!» — «Серый, чё делать-то будем? Мочить, что ли?» — «Совсем долбанулся? Крест на бедре вырежи. Фотографируй». Вспышка. «Ты охуел со вспышкой?!» — «А как?»

Впереди показались огни придорожных фонарей, козырёк остановки. Такси воткнулось в землю, распахнулась дверь.

— Давай, давай, бабка, живее.

Грузная, широкобёдрая женщина неловко спрыгнула на дорогу, подхватила внука, сумку. Такси рвануло, дверь захлопнулась сама по себе, по инерции, чуть было не накрыв собою пейсатого детёныша. Описав широкую дугу, маршрутка развернулась. Бледное лицо кадыкастого мелькнуло в тёмном окне, проводило безумным взглядом оставшихся позади путников.

Женщина водрузила застывшего мальчика на скамейку. Осела рядом, подвинула к себе сумку, пошарила руками вокруг, нащупала ручонку внука и сжала ее. Ребёнок взвизгнул. Женщина зашептала молитву. Попыталась было закрыть глаза, сосредоточиться на словах. Мимо проехала машина. Женщина вскочила, замахала руками и только когда габаритные огни скрылись в темноте, поняла, что шанса у неё не было — машина ехала в обратном направлении, туда, куда минуту назад уехала её маршрутка. Она начала ходить по дороге, всматриваться в темноту, шептать заученные песни псалмов. Один, второй, третий — очень длинный, два раза. Четвёртый. Шум приближающегося автобуса. Беер Шева — Димона, раскрылись уютные двери.

Женщина поставила на ступеньки внука, вслед за ним сумку.

— Ты ничего не видел по дороге? Полиция? Вертолёты?

Водитель крякнул:

— Ты чего? Какие вертолёты? Одна сумасшедшая маршрутка промчалась навстречу! А что случилось-то?

Женщина заглянула в салон, обвела взглядом пассажиров.

— Вот деньги, давай билет.

Водитель принял деньги и, даже не пересчитав, нажал на кнопку, выполз талончик. Религиозная хищно схватила его, пробежала глазами.

— Поднимайся давай!

В ответ женщина всунула в руки ребёнка телефон и поцеловала его в кипастую макушку. Отступила на шаг от автобуса, прокричала:

— В Димоне позвонишь по последнему номеру. Это его мать, она заберёт.

Водитель сделал было попытку встать, но женщина отошла ещё на один шаг и выставила вперёд себя руку: стой.

— У меня твой номер. — Она показала ему билет. — Узнаю, что не довёз, найду и… Понял? А мне тут надо кое-что…

На этих словах она развернулась и пошла в обратном от Димоны направлении. Длинная юбка мешала идти, путались ноги, толстые ляжки тёрлись друг о друга, было больно. Тонкие городские чулки порвались о придорожную щебёнку в считанные минуты. Ещё было слышно, как зовет водитель, проклинает, просит, а чулки уже сбились в никчемную тряпку и запутались в сандалиях, выставили на обозрение артритные пальцы. Позади взревело, зашипела закрывающаяся дверь. Она обернулась лишь тогда, когда звук мотора начал понемногу стихать. Не оставил ли добрый человек ребёнка на остановке? Нет, пусто. Никто не плачет, не бежит за ней, не зовёт громким голосом.

Тогда она сорвала с ног остатки чулок, затянула потуже чёрный глухой платок на голове и пошла быстрее. Быстрее. Ещё быстрее.

«Как хорошо, как славно жить братьям вместе!

Это — как драгоценный елей на голове, стекающий на бороду,

бороду Ааронову, стекающий на края одежды его;

как роса Ермонская, сходящая на горы Сионские,

ибо там заповедал Господь благословение и жизнь на веки».

Псалом 132

Всё началось с того, что мне позвонил Томер, мой бывший одноклассник и большой балбес. Томер наговорил кучу несуразностей, в разговор то и дело вклинивались чужие голоса, и я послал его куда подальше, так как был уверен, что он или пьян, или потерял телефон и разговор ведёт незнакомый мне человек. Просили денег. Я сбросил вызов. Через пару минут телефон ожил вновь, на этот раз видеозвонок. От Томера. Я включил запись разговора, на случай если всё это дурной розыгрыш.

22:34

«Чувак, я попал!» — кричит в телефон Томер, хватается за голову, его лицо едва видно, он то и дело выходит за пределы кадра.

— Я попал, чувак, привези денег. Я думал, что всё верну, я был уверен, что всё отыграю, но ты же меня знаешь, я тебе всё верну, но если ты не достанешь денег, они убьют меня, братик…

— Сколько ты должен?

— Двадцать.

— Чего?

— Шекелей, друг, двадцать штук шекелей.

Я хотел было наорать на него, сказать, что о нём думаю, но в этот момент кто-то ударил Томера по голове, и тот упал, вывалился из чата, на экране остался лишь тускло освещённый зал, дым, невнятные силуэты людей и собаки, отчаянно огрызающиеся, злые, жаждущие крови. Потом разговор прервался.

На мой номер пришло сообщение — ссылка для навигатора и время

00:00. У меня было меньше двух часов на то, чтобы раздобыть 20 тысяч шекелей. В ту же минуту, как я подумал о полиции, телефон брякнул новым сообщением:

«Если деньги привезёт дядя в форме — клуб сгорит, а твоего друга опознают по ДНК через месяц, может быть».

22:50

В кругу моих знакомых был только один человек, способный достать такую сумму наличными. Через пятнадцать минут я стоял на пороге обычной квартиры. Дверь открылась, и возник он, двухметровый громила, мой армейский товарищ.

— Костик, привет.

— Привет. — Костик не сдвинулся с места. — Ты, это, не в тему немного.