Лори Спилман - Счастливые сестры Тосканы [litres]

За соседним столиком устроилась молодая итальянская пара. Они сидят так близко, что мы волей-неволей слышим их разговор. Мужчина лет тридцати с небольшим – симпатичный, вот только с одеколоном переусердствовал – трещит без умолку: рассказывает о своей работе, о том, сколько заколачивает, и о своих планах купить «мерседес».

Его девушка извиняется и удаляется в туалет.

Поппи ждет, пока она не отойдет на приличное расстояние, и поворачивается к кавалеру.

– Первое свидание? – интересуется она на своем родном языке.

Итальянец кивает:

– Это так очевидно?

– Что ваша дама больше любит – рассвет или закат? – Мужчина хмурится, но тетя продолжает: – Если появится такая возможность, что она предпочтет: дополнительный месяц отпуска или месячное жалованье? Какое ее самое счастливое воспоминание детства? Если ей позволят взять с собой на необитаемый остров только одну книгу, то какую она выберет?

Незнакомец криво улыбается:

– Полегче, синьора. Я уже сказал – это первое свидание.

– Тогда, если не хотите, чтобы оно оказалось последним, – говорит Поппи, – советую почаще использовать это, – она показывает на ухо, – и пореже это, – она пальцами изображает часто открывающийся рот.

Я в ужасе наблюдаю за ними. Мне неловко, и в то же время я в полном восторге от Поппи.

Улыбка медленно сползает с лица мужчины. Он встает и неуверенной походкой уходит.

Люси покатывается со смеху:

– Вот это отличный способ заткнуть напыщенное трепло! – Они с тетей, как баскетболистки после заброшенного мяча, ударяют друг друга ладонями. – А со мной… с нами ты не хочешь поделиться своей мудростью? Я понимаю, ты больна и все такое, поэтому не настаиваю. Но…

Поппи с любопытством смотрит на племянницу:

– Но – что, дорогая?

Люси делает глубокий вдох. Я вижу, что она старается держать себя в руках.

– Ты обещала снять фамильное проклятие. Просто морочила нам головы, да?

Поппи наклоняется к Люси и гладит ее по щеке:

– Милая, вам с Эмилией абсолютно нечего бояться. Да, вы младшие дочери, но никакое проклятие не помешает вам быть счастливыми. Это я тебе обещаю.

Люси гневно раздувает ноздри. Тетя, может, и желает Люси добра, но с таким же успехом она могла бы сообщить инвалиду-колясочнику, что у него прекрасные крепкие ноги.

Я хватаю кузину за руку:

– Поппи хочет сказать, что каждый сам кузнец своего счастья. Не стоит волноваться из-за какой-то глупой легенды. И напрасно тетя Кэрол с детства задурила тебе голову.

Люси хмурится:

– Ты так считаешь? А что ты вообще об этом знаешь? Мама внушила мне, что я сумею избавиться от этого проклятия. И я непременно от него избавлюсь.

– Забудь о том, что говорила твоя мама. Это не имеет значения. Даже если ты никогда не выйдешь замуж, это еще не значит, что ты будешь всю жизнь страдать. Успокойся, Люси. У тебя все будет хорошо. Нет, даже не просто хорошо, а прекрасно.

Кузина вылавливает из коктейля дольку апельсина и обсасывает мякоть.

– Я все равно выйду замуж.

– Да. Конечно. Очень может быть. Но, Люси, ты придаешь замужеству слишком большое значение. Поверь, и без обручального кольца можно жить счастливой полноценной жизнью.

– Поверить тебе? Если хочешь знать правду, ты мой стимул по жизни, Эм. Ты меня вдохновляешь.

Я улыбаюсь и поправляю очки на носу:

– Правда?

– Ага. Когда я смотрю на тебя, это сразу придает мне сил бороться. – Люси отбрасывает апельсиновую корку на салфетку. – Потому что я не хочу, чтобы моя жизнь была такой же убогой, как твоя.

Меня словно бы под дых ударили. В надежде на поддержку я поворачиваюсь к Поппи, но тетя спокойно смотрит на меня и ждет, что я отвечу.

– Что ты хочешь этим сказать? – уточняю я.

– Только то, Эм, что твоя жизнь – полный отстой.

Я пытаюсь рассмеяться, но получается фальшиво.

– Неправда! У меня уютная квартирка, славный кот и… совсем нет долгов. – Я задумчиво прикасаюсь к шраму под губой. – Я могу готовить что хочу и когда хочу. А если нет аппетита, то могу вообще ничего не готовить. Вечерами и в выходные я сама выбираю, чем заняться. – Я в ударе, аргументы всплывают сами собой. – Могу хоть десять часов подряд валяться на диване в пижаме и смотреть сериалы. Прихожу и ухожу, когда захочу. Меня не волнует, кто и что думает по поводу моей внешности.

– И никто никогда не разбивал твое сердце?

На секунду у меня перед глазами возникает распухшее до неузнаваемости лицо Лиама. Но я усилием воли отгоняю эту картину, в который уже раз за последние десять лет.

Я расправляю плечи:

– Нет.

– И ты никогда не злилась из-за того, что какой-то мудак пообещал тебе позвонить, но так и не позвонил?

– Опять ты за свое! Нет, никакой, как ты выражаешься, мудак меня не разочаровывал.

Тут вступает Поппи:

– И когда ты видела в толпе своего любимого, мир для тебя не окрашивался новыми красками?

Это просто смешно.

– Тетя, даже для тебя это слишком.

Поппи наклоняется ко мне, она не собирается отступать:

– И чувство, что если ты больше никогда его не обнимешь, то умрешь, тебе тоже не знакомо?

– Да нет же. – Я поворачиваюсь к Люси; замечательно: они с Поппи заодно. – Ладно. Я вас поняла. Возможно, я упустила кое-какие радости жизни. Но это все так мимолетно. Вы в курсе, что, согласно результатам социологических исследований, шестьдесят процентов живущих в браке чувствуют себя несчастными?

– И что? – возмущается Люси. – Ты предлагаешь выйти из игры только потому, что какие-то там исследования показывают, что твои шансы выиграть составляют четыре из десяти?

– Я не собираюсь выйти из игры. Я вообще в ней не участвую. Мне по барабану, существует фамильное проклятие или нет, я не хочу становиться частью мира влюбленных.

– Ты рехнулась! – Люси поворачивается к Поппи и продолжает так, как будто меня нет рядом: – Есть один парень, его зовут Мэтт, и он влюблен в Эмилию, сколько я себя помню.

– Это неправда.

– Он очень даже ничего, если не смотреть на зубы. Но Эм его к себе не подпускает.

– Мэтт – мой лучший друг. И я не испытываю к нему никаких чувств, кроме дружеских. – Я предательница, нельзя о таком рассказывать. – Люси, забудь обо мне. Посмотри на тетю Поппи. Она успешная, счастливая женщина, живет полноценной жизнью, путешествует по всему миру. И при этом она никогда не была замужем.

– Давай лучше посмотрим на тебя, Эм. Да твоя жизнь настолько бедна событиями, что может уместиться в наперсток. В твоем некрологе напишут: «Одинокая девочка, которая всю жизнь тщетно старалась угодить бабушке. Женщина, которая не оправдала надежд».

Я примирительно поднимаю руки:

– Мне все равно, кто и что напишет. Я счастлива, чувствую себя в безопасности и… – Я прикусываю было язык, но не выдерживаю: – И в отличие от тебя не бегаю за мужиками. Господи, тебе хоть тату на груди делай: «Следующий, пожалуйста!»