Михаил Любимов - Декамерон шпионов. Записки сладострастника

— В тюрьме.

— Тюрьма — это хорошо, ты поступил правильно. А теперь ее надо выпустить, его освободить тоже. Пусть женятся, помоги молодым, Лаврентий, пришли им на свадьбу ящик хорошего киндзмараули! Пусть в Англии знают, что у большевиков благородное сердце! — Сталин был в отменном настроении.

— А дальше что? — спросил Берия.

— Дальше будем тоже думать об интересах страны. Тебе ясно?

В тогдашней России все совершалось стремительно, как в волшебной сказке: сегодня сажали, завтра выдвигали на повышение, послезавтра снова сажали, затем расстреливали или переводили на другую работу. Уже через два дня и Крис, и Даша оказались на свободе, по указанию Бровмана ЗАГС форсировал регистрацию, сияющим влюбленным вручили брачное свидетельство и пожелали счастья в семейной жизни. НКВД подбросил Даше деньги на свадьбу, которую сыграли в «Метрополе», туда и доставили прямо из Грузии два ящика киндзмараули. Присутствовали Бровман, начальник клуба, отец и брат, родственники стеснялись роскоши ресторана и иностранца, пили только шампанское (зато дома надрались, как положено), от лица клуба Игорь торжественно вручил молодым серебряный самовар. Что намерена делать дальше молодая чета? Ну конечно, выехать на остров фарисеев и сикофантов, в уютное гнездышко на берегу Темзы! Гражданство Даша менять не собиралась, и обиды на органы не таила — мало ли что в жизни бывает.

По заданию руководства Бровман встретился с англичанином на конспиративной квартире.

— Прежде всего хочу попросить вас о конфиденциальности нашей беседы. Даже жене об этом — ни слова! Международное положение в настоящее время очень сложное, — говорил Бровман, словно с трибуны съезда партии. — Не исключена война с фашистской Германией, все передовые люди должны объединить свои усилия. Согласны ли вы нам помогать?

— С большим удовольствием! — отвечал Барни. — Я сделаю все, что могу!

Тут же Игорь отобрал у Криса расписку о сотрудничестве с могущественной организацией и попросил его подписаться псевдонимом «Альбатрос» — прежний отрицательный «Ястреб» уже не вписывался в новую судьбоносную роль. В чем будет заключаться помощь, Бровман не расшифровывал, ибо, как сотрудник сугубо внутренних органов, слабо представлял заграничные условия и, главное, возможности самого Барни. Правда, предварительно проконсультировался в иностранном управлении (от него после расстрелов остались рожки да ножки), и юный опер заверил его: разведка любой сошке найдет применение, даже если это ассенизатор. Можно использовать квартиру четы как почтовый ящик для связи нелегалов. Или на случай войны, когда в дефиците любые преданные люди. Последнее — самое главное. Закреплен ли «Альбатрос» на деле? Конечно, закреплен, имелись расписки, в конце концов, на родине у «Дуни» остались родственники… в случае чего… На нее и решили сделать ставку, потом постепенно втянуть в работу и мужа.

— Вот вам условия связи в Англии, — разъяснял Бровман. — Временные. К вам подойдут по паролю: «Вам привет от Петра Игнатьевича». Ответите: «Не родственник ли это Веткина?»

— А кто такой Петр Игнатьевич? — удивилась Даша. — И я не знаю никакого Веткина.

— Да это придумано, чтобы вам не подставили другого человека, — объяснял Бровман, чертыхаясь про себя. — Нет никакого Петра Игнатьевича, это лишь ключевая фраза, по которой вас опознают, а Веткин — вторая ключевая фраза, по которой вы сразу поймете, что перед вами наш человек… — Боже, сколько можно пережевывать!

— И что он мне скажет?

— Пока я этого не знаю. Контакт мы установим не сразу, подождем, пока вы акклиматизируетесь, привыкнете к новой обстановке. Ваша основная задача на данном этапе — искать связи, которые могут быть полезны. Мужу пока ничего не говорите.

— Понимаю… — сказала Даша, ничего не понимая.

Когда она рассказала Крису об условиях связи и заданиях органов, он долго хохотал.

— Они очень хорошие ребята, и я готов им помогать! Как ты думаешь, а что если я буду им продавать сноповязалки? У меня есть приятель, который давно мечтает поставлять их в Россию. Ведь их сельское хозяйство нуждается в технике, я об этом слышал по радио… Но все это такие мелочи, самое главное — что я люблю тебя!

Крис и Даша благополучно выехали в Лондон, но вскоре продали особняк и переместились в Бирмингем, где Крис купил небольшой пивной завод, там русская красавица родила двоих сыновей, и семья жила в счастье и благополучии. Пока Даша привыкала к новой жизни, разразилась война, об «Альбатросе» и «Дуне» попросту забыли, не до этого было, и самое ужасное — по разгильдяйству сдали дела в архив.

Раскопал агентов совершенно случайно многообещающий старший опер, недавно закончивший разведшколу и мечтавший перенасытить добрую старую Англию ценной агентурой. Поднял дела из архива и возмутился глупостью предшественников. Случилось это в 1960-е, к этому времени чета переселились в милый Эдинбург. Последовало указание в резидентуру, и в Шотландию для установления оперативного контакта направил стопы опытный разведчик Морозов, принявший меры максимальной конспирации.

Адрес Барни удалось заполучить, но не заходить же прямо в дом? Мало ли что? Разговор с «Дашей» приказали провести отдельно от мужа, поэтому пришлось организовать слежку за домом, дождаться отъезда Криса на работу. Но и тут не все так просто. А вдруг в доме живет еще кто-нибудь? Поэтому Морозов, засевший в автомобиле метрах в пятидесяти от дома, решил установить контакт с агентессой на улице. Ему повезло, часов в одиннадцать Дарья направилась в соседнюю булочную, на ходу он ее и перехватил, огорошив паролем с приветом от Петра Игнатьевича. Сначала она испугалась, поскольку совершенно забыла о своих давних обязательствах, потом страшно обрадовалась появлению соплеменника (на ее письма отцу и брату никто не отвечал), затащила разведчика в дом, пригласила соседей, позвонила на работу Крису и сообщила о госте с Лубянки, причем открытым текстом.

Морозов чуть не потерял сознание от такой гласности и чувствовал себя, как уж на раскаленной сковородке, тем более что соседям она представила его как сотрудника НКВД и это было воспринято как хорошая английская шутка. Вскоре прибыл радостный Барни, расспрашивал о Бровмане при соседях (!), Даша организовала пышный русский стол, достала водки и солений, которые делала лично. На ломаном английском (выучила же, деревня!) с большим удовольствием вспоминала о своих любовных приключениях с Крисом в Москве, вспоминала с искренней ностальгией, и о расписке не забыла разболтать, дура! Морозову оставалось только напиться с горя: какая тут к черту агентурная работа, если у обоих языки без костей? Вернувшись в Лондон, разведчик отправил в Центр шифровку о вопиющем нарушении конспирации со стороны агентов и полной бесперспективности работы с ними.