Александр Шакилов - Лишние дни [СИ]

Мы такие, поможем.

Помогаю Юрику найти спички, а то он уже обыскался — нервничает даже: подкурить нечем. Я завсегда Юрику помочь могу — трудно мне что ли? — особенно если его спички в моём кармане лежат. Я их ещё на уроке, втихаря, экспроприировал. Шутка.

Так получилось: Юра, который уже год терпит мои идиотские шуточки — мы соседи по парте. И это ко многому обязывает — курить одну на двоих, к примеру. На перемене. В сортире. По две тяги. Быстро, чтоб не спалили учителя.

— Шурик, ты знаешь, почему люди становятся алкоголиками?

— Нет, а ты?

— Я думаю, это потому што у них появляются лишние дни.

— Не понял?

— Ну, вот приходишь ты домой и невмоготу тебе, пиздец прямо. И ты хочешь, штобы наступил следующий день. Ты думаешь, што завтра будет лучше. А надо как-то добить этот день, и ты пьёшь водку — и, пьяный, засыпаешь. А потом наступает следующий день — а он тоже лишний, и ты опять пьёшь водку, и опять засыпаешь, и опять лишний, и опять пьёшь, и лишний… Понял?

— У нас с тобой никогда не будет лишних дней. Выкидывай свою губоёбку, на урок пора.

Урок русской литературы.

Таисия Владимировна вдохновенно — интересно слушать, а кто бы мог подумать? — раскрывает глубину образа Пьера Безухова. Она раскраснелась и, кажется, так завелась от второго тома «Войны и мира», что я с минуты на минуты ожидаю бурного оргазма. Юра толкает меня в бок:

— Пить будешь?

— Отвали, — я груб, но обстоятельства вынуждают: сейчас ТАКОЕ будет, а он своими задрочками отвлекает от раскрытия глубины образа.

— Я серьёзно, — слова полновесно заполняют крохотную паузу между отрывистыми всхлипами руссички.

— ?

— У меня с собой.

— ??

— ВОДКА.

— А как?.. — Таисия Владимировна забыта как позавчерашние обгрызенные ногти: лучше пить, чем воевать. Даже если «война» всего лишь название романа.

…мама, я пацифист, это неизлечимо…

— А вот так, — Юра незаметно подталкивает ручку. Ручка катится по наклонной поверхности и падает. Ай как нехорошо, лезет под парту, отчётливо слышны глотки. И вот Юра опять над уровнем парт. — Случайно уронил. Понял?

— Да, — мой «паркер» китайского производства желает, чтоб ему кланялись, по возможности до самого пола. Ох уж мне эти недобитые культурной революцией мандаринские замашки! Но делать нечего, кланяюсь. Достаю из сумки Юрика батл и немножко отпиваю.

— Ну как?

— Неудобно.

— Неудобно спать на потолке — одеяло спадает, а в нашем случае присутствует некий элемент дискомфорта…

— Харэ пиздеть: водка греется.

Обиженно замолкает — ручка выскальзывает из неуклюжих пальчиков — Юра лезет под парту.

А теперь опять моя очередь.

На некоторое время беседа приостанавливается: идёт процесс насыщения — молодым организмам требуются витамины. Наша неловкость всё чаще и чаще вынуждают к употреблению «мультитабса» жидкостей — то, что доктор прописал, рецептик прилагается: ранняя весна, озимые фрукты ещё не взошли, а восполнять уже надо…

С каждым заныриванием мы ощутимо наглеем: слишком демонстративно случайно роняем, предварительно ухмыляясь и поглядывая по сторонам, — видели, да? завидуйте! А то и вовсе, забывая о конспирации, беспричинно путешествуем под парту. Дошло до того, что Юра, не желая более терпеть некий элемент дискомфорта, попытался легализировать спиртные напитки в быту общеобразовательной школы: с зажатой в руке бутылкой полез из подполья на всеобщее обозрение. Как боец из окопа на «Тигр» — с гранатой.

Позже он объяснил свой порыв искренним желанием спасти Таисию Владимировну от инфаркта — на, типа выпей, успокойся, хер с ним, с Пьером, лучшего найдёшь!..

Титаническим усилием мне удалось предотвратить катастрофу. Правда, для этого пришлось совершить акт вандализма: беззащитно зажатого между крышкой парты и полом Юру ударить по чему-то очень опорно-двигательному.

В ответ Юра наложил на меня вето, правда, очень тихо, и сам допил водку — ни капли, падла, не оставил, о чём угрюмо и сообщил:

— Хуй ты теперь водки получишь!

За такую свою меркантильную сволочность ему пришлось просидеть под партой до конца урока, ибо выход на поверхность надёжно заблокировали мои ноги.

Отсутствие Юрика для Таисии Владимировны осталось незамеченным: она поправила свою любимую соломенную шляпку и бисексуально увлеклась глубиной образа Наташи Ростовой.

Стоим в подъезде: я, Шаман и Юрик. Увлекательно проводим время: ждём с моря погоды. Короче, делать нам нечего.

…время есть, а денег нет, и в гости некуда пойти…

К Шаману делегация местных малолеток с гитарой наперевес:

— Костя, ты обещал дать слова «Козлодоева». И аккорды.

— Я? Обещал? Вам? «Козлодоева»?

Протягивают полторушку пива.

— Ну, раз обещал… А песню саму слышали?

Молчат, глаза отводят, стыдно признаваться — такие большие, а не довелось — стыдно, очень стыдно:

— Нет…

— Ага. Ну, записывайте: «Сползает по крыше онанист Козлодоев, он хочет вздрочнуть на постель…»

Детишки, от усердия высунув языки, строчат в тетрадках. В клеточку. Привычка писать диктанты, не обращая внимания на смысл фраз. Зато отношение к расстановке знаков препинания более чем ответственное.

— Записали? Сигарету!

Дают две.

— Да, чуть не забыл, в конце там внимательней, вот так: «Там-тарам-там-тарам-там-парам-пам-пам-парам». Ясно?

Перепуганный голосок:

— Там-парам-там-парам?…

— Ты шо? жопой слушаешь?! Для инвалидов детства повторяю: там-тарам-там-тарам-там-парам-пам-пам-парам. Ясно?!

Тишина.

В Костике однозначно пропадает Макаренко.

Он смачно затягивается:

— Свободны.

Малышей как торнадо сдуло.

Пьём пиво.

Костик доволен:

— Святое дело — преемственность поколений…

На пороге стоит Макс Борода — брюки по колено в грязи.

Выпить ему хочется. Пятый день подряд. Но не одному. В одиночестве ж только алкоголики хронают. А Макс желает культурно залиться дешёвой водкой в павильончике детского садика. И чтоб без закуски!

Делать, если разобраться, нечего: коль товарищу помощь нужна, то негодяй распоследний не откажет, а я вроде где-то в предпоследних числюсь, так что…

По сусекам поскрёб, у мамы на мороженое попросил. Она в транс сразу впала (на МОРОЖЕНОЕ?!), потому и дала. Короче, сумма весомо звякает в кармане: к труду и обороне? — хоть сейчас, но после вас.

— А дамы? — Максу, оказывается, со мной бухать не по приколу, его, видите ли, только фас и профиль задрапированных в платья гениталий способен вдохновить на подвиг гнусного существования в этом государстве прирождённых рабов и…

— Макс, погоди немного, не грузи, щас я тоже грамм двести лясну — до твоей кондиции, тогда и поговорим о проклятьем заклеймённых.