Андрей Шляхов - Байки доктора Данилова 2

Отпуск оформлен, билеты сгорели, оплата отеля не возвращается, денег почти нет. Максимум, что могла себе позволить Воронина, так это отдых в каком-то карельском пансионате. И вот там-то она встретила подходящего мужика — отдыхающего москвича, за которого вскоре вышла замуж. Предчувствие сбылось.

Года два, если не больше, коллеги изводили Воронину индийскими фразочками, напоминая ей о сорвавшейся поездке (а чего еще ждать от циничных и бездушных медиков, участия что ли?). Развлечение не надоедало, поскольку в ответ на каждое «намасте» или «хинди-руси бхай-бхай» Воронина выдавала восьмиэтажные и очень яркие матерные конструкции. Она была родом из Саратова, а там умеют выражаться ярко и сочно.

Гусем его прозвали не из-за фамилии, а из-за внешнего сходства с этой водоплавающей птицей. Сходства было много, начиная с длинной шеи и заканчивая характерной походкой вразвалку.

В небольшой подмосковный городок Гусь приехал в 1993 году, из Ташкента. В Ташкенте он работал не где-нибудь, а в придворном четвертом управлении, обслуживавшем высокопоставленных партийных и советских чиновников. В Подмосковье Гусь устроился на «скорую» ибо больше некуда было идти. Ничего — приработался, несмотря на то, что знаний и навыков поначалу не хватало.

— А что вы хотите? — отвечал Гусь на справедливую критику. — Я учился в Самарканде, а тамошний медицинский институт заслуженно считался одним из слабейших в Союзе. А работал в четвертой управе, где рядовому врачу думать не положено. Там профессора думали, а я за ними записывал.

Народу нравилось такое прямодушие. Не изворачивается человек, не злится на справедливую критику, а честно признает свои недостатки. Да и вообще Гусь умел сходиться с людьми. А с диспетчером Волгиной он сошелся особенно близко, правда до официальной регистрации отношений у них так и не дошло.

А еще Гусь оказался замечательным диагностом. Фельдшеры, работавшие с ним на одной бригаде, восхищались — только взглянет на больного и ставит диагноз, часто вообще без расспросов. И почти всегда попадает в цель, такой вот мастер.

Однажды Гусь исчез. Волгина пришла с дежурства, а дома ни гражданского мужа, ни его вещей. Зато вместо Гуся к ней начали ходить люди, купившие ее двухэтажный кирпичный дом, построенный в конце восьмидесятых годов мужем-кооператором, которого грохнули спустя пару дней после новоселья.

Покупателей было много — дюжина или около того. Все они заплатили Гусю, как доверенному лицу, полную стоимость дома, что было нотариально заверено. За выплату всей суммы до официальной регистрации сделки Гусь делал хорошую скидку, вот народ и велся. Опять же — нотариальное оформление получения денег успокаивало, да и не бродяга какой-то продает дом, а врач с постоянной пропиской и местом работы. Врачам люди доверяют больше, чем представителям других профессий. Не знаю почему, но это так.

А еще Гусь обещал одному из местных барыг устроить большую партию контрабандных рубинов, якобы поступающих в Узбекистан из Индии. И получил большой задаток…

А еще Гусь обещал главврачу районной больницы помочь через знакомых в системе МВД перевести сидящего племянника из Саратовской области в Тверскую, поближе к дому и в более комфортную колонию. И взял деньги для передачи знакомым в системе…

А еще Гусь взял у доктора Бобрик драгоценности, доставшиеся ей от свекрови. Бобрик не хотела нести их в скупку, там дают гроши, а у Гуся был знакомый ювелир, который дал бы хорошую цену. Гусь настоял на том, чтобы передача бирюлек состоялась под опись и при свидетелях…

А еще Гусь помог фельдшеру Саввиной выгодно продать дачу, находившуюся рядом с мусорной свалкой. Дачу купил один предприниматель, которому требовался участок для организации производства тротуарной плитки. Плитку же все равно, где производить — хотя бы и рядом со свалкой. Главное, чтобы дорога была асфальтовая, электричество и вода. Помимо предпринимателя-плиточника, дачу купили еще трое человек…

И много чего еще осталось после Гуся. Очень скоро выяснилось, что человек, под именем которого жил и работал Гусь, умер еще в 1991 году в Ташкенте. А Гусь был его двоюродным братом, ветеринарным фельдшером с двумя недолгими ходками в анамнезе — за драку и за мошенничество.

Гуся так и не нашли, да и вряд ли сильно искали. Тогда времена были другие, если кто не забыл.

А диагностика у ветеринаров поставлена очень хорошо. Им же пациенты ничего не рассказывают, до всего своим умом доходить приходится.

В 2018 году доктор Кокосов ушел на пенсию, не дотянув нескольких лет до тридцатилетней работы на скорой помощи. Если бы дотянул — то получил бы грамоту (а то, глядишь, и медаль какую-нибудь) и приличную премию в придачу. Но сложилось. Года взяли свое и теперь Кокосов преподает в медицинском колледже. По «скорой» скучает, частенько заглядывает на подстанцию…

— Хороший мужик Кокосов, — говорят о нем бывшие сослуживцы, — но…

Дальше собеседники многозначительно переглядываются.

Отец Кокосова был главным врачом районной больницы кое-где в Подмосковье и сыну хотел того же административного врачебного будущего. «Умные руководят дураками», любил повторять Кокосов-старший. Под руководством отца Кокосов-младший начал строить свою карьеру сразу же по окончании школы.

Пока одноклассники отдыхали от выпускных экзаменов и делали вид, будто готовятся к вступительным, Кокосов устроился на работу. Куда бы вы думали? В больницу санитаром? Нет, не угадали! Он пошел разнорабочим (подай-принеси) на машиностроительный завод. Для того, чтобы в личном деле было написано — «начал трудовой путь с рабочего». В первой половине восьмидесятых годов прошлого века это ценилось, ведь в Советском Союзе рабочему классу формально принадлежала ведущая роль в управлении государственными делами.

На третьем курсе Кокосов взял академический отпуск, якобы по состоянию здоровья, и год проработал в отцовской больнице санитаром. Смысл этой затеи заключался в том, чтобы стать кандидатом в члены КПСС. В институте он хрен бы пробился в партию, там и без него желающих хватало, а квоты на прием в вузах были очень низкими. А вот в больнице у родного отца «вступить в ряды» не представляло проблемы.

Учиться Кокосов не учился, потому что было некогда и не очень-то нужно (главному врачу симптомы заболеваний и методы лечения знать не обязательно, у него для этого заместитель по медицинской части есть). Все время занимала активная общественная работа. Как активисту, Кокосову на экзаменах ставили «хоры», входили в положение.

После ординатуры по терапии Кокосов стал сотрудником Главного управления здравоохранения Мосгорисполкома (сокращенно — ГУЗМ). Не помню, как называлась его должность, да это и неважно, потому что в суетливом 1991 году Кокосов ее лишился. И папу тоже вышибли на пенсию, такой вот когнитивный диссонанс произошел.