Николай Наседкин - Рано иль поздно [сборник]

Опять-таки не буду здесь утомлять читателей подробностями, пунктирно сообщу: облсуд, к нескрываемому удивлению судьи Милосердовой, вернул дело для нового рассмотрения уже в присутствии Ульяновой. Но 6 августа заседание райсуда не состоялось опять из-за неявки пристава Козленко. Минут сорок мы его ждали. Я смотрел в коридоре суда в окно на улицу и грустно думал: нет, не будет у нас в стране порядка!

И наводили на эти унылые мысли не только судебная волокита и наглость всяких ульяновых-сыскуновых, но и картинки-эпизоды, наблюдаемые мною из окна. Между зданиями суда и городской Думы зеленел большой газон и разноцветились две прекрасные громадные клумбы. Прямо по ковру ещё ярко-изумрудной муравы газона неспешно выгуливал дога здоровый амбал, жующий равнодушно жвачку и сплёвывающий поминутно под ноги свою вонючую слюну. На одной из клумб шустро копошилась бабуся, собирая семена, скорее всего, на продажу и вытаптывая остальные цветы безжалостно. Две миловидные девчушки студенческого возраста задержались на пяток ми-нут у второй клумбы и деловито нарвали-составили пышный дармовой букет, вслух обсуждая, вручить его какой-то Елене Львовне до лекции или после — вероятно, у их преподавательницы был сегодня день рождения или юбилей…

Тоска!

На следующем заседании, аж через три месяца (5 ноября), суд решил создать комиссию для проверки обстоятельств дела с выходом на место. 13 ноября комиссия во главе со старшим приставом Ленинского района и состоящая из приставов Ленинского района пришла в наш злополучный коридор, дабы проверить качество работы своего товарища — пристава Ленинского района Козленко. (Невольно подумалось: а вот если б, к примеру, суд где-нибудь там, на Кавказе, поручил полевому командиру Басаеву создать комиссию и проверить — на самом ли деле совершал преступления его подчинённый полевой командир Радуев?..)

Комиссия явилась, разумеется, без предупреждения, так что из ближайших соседей дома чудом оказался только я — буквально заскочил случайно на пять минут между неотложными делами. Ульянова была, конечно, дома. У комиссии не оказалось плана коридора, её почему-то совсем не интересовал самый философский вопрос-проблема: можно ли считать уничтоженной-разобранной по решению суда металлическую перегородку, если эта перегородка до сих пор благополучно стоит на том же самом месте? Комиссии было не до того — она сочувственно слушала, как гражданка Ульянова прилюдно корила и стыдила меня за то, что развёл я-де склоку в коридоре и не даю ей спокойно жить (а ещё, мол, писатель!), и даже согласно ей поддакивала…

Короче, в результате члены комиссии составили акт, за который судья Милосердова потом во время очередного заседания суда просто-напросто отчитала их, как нерадивых школьников: в бумаге было зафиксировано, что, дескать, одни уверяют, что перегородка сносилась, другие утверждают, что перегородка не сносилась, а в данный момент перегородка стоит…

Дурдом!

На этом заседании, 7 декабря, я задал представителю-адвокату Ульяновой (сама она на суды перестала являться) в присутствии её благоверного Сыскунова три конкретных вопроса:

1) Если в деле есть объяснительная Сыскунова о том, что он самолично восстановил якобы снятую перегородку уже на следующий день, 4 декабря 1999 года, но есть и заявление Ульяновой в облсуд, что ею 27 сентября 2000 года было якобы получено разрешение мэрии на перегородку и только тогда она вновь установила её, то — кто из них так беспардонно врёт?

2) Если в деле есть бумага из мэрии от 19 января 1999 года о том, что Ульяновой отказано в регистрации незаконно возведённой перегородки без согласия соседей, а Ульянова уверяет, что 27 сентября 2000 года такое разрешение из мэрии получила, то что же за неполных два года произошло-случилось — мэрия стала другой или законы поменялись?

3) Почему, ну почему всё же гражданка Ульянова считает, что половина общего коридора на шесть квартир должна принадлежать только одной 82-й квартире?!

На первый вопрос ответ дал сам Сыскунов: перегородка была действительно сразу установлена лично им вновь, потому что решения суда решениями, а накопленное добро на виду не оставишь (для чего же тогда супруга, гневя Уголовный кодекс, обманула областной суд, он объяснять не стал — и без того понятно). Судья Милосердова попыталась выяснить, понимает ли Сыскунов, что этого нельзя было делать? Понимать-то он понимал, но добро есть добро! (Нет, только представить себе: получается, человек в зале суда, в лицо судье говорит, мол, да плевал я на все и всяческие ваши решения!..)

По второму вопросу точки над i поставила, опять же, судья, объяснив Сыскунову, что в странной бумаге из мэрии, сказано, что она, мэрия, «не возражает», если перегородка соответствует всем техническим нормам и «не ущемляет интересы соседей». А между словами «разрешение» и «невозражение» — две большие и даже огромные разницы. (Добавлю от себя, что даже такую двусмысленную бумагу с «невозражением» выдавать было более чем странно — можно было поздравить барановского мэра с такими работничками!)

Ну, а ответ на третий вопрос, абсолютно аукался с первым: им, Ульяновой с Сыскуновым, есть что оберегать от лихих людей, для этого и нужна дополнительная жилплощадь с перегородкой-загородкой. На справедливое

замечание судьи, что, дескать, нельзя же печься о своих интересах за счёт ущемления интересов соседей, муж Ульяновой и её представитель лишь неопределённо пожимали плечами…

Слушая эти дебаты, я смутно начал подозревать что-то неладное: уж больно судья Милосердова старательно и как-то напоказ распекала ответчиков, пеняла им, даже на них гневалась…

Увы, предчувствия не обманули — судья Милосердова при вынесении-объявлении вердикта даже порозовела от лёгкого атавистического смущения. И дабы решение суда не показалось совсем уж неожиданным и странным, пояснила вначале, что ФОРМАЛЬНО она вынуждена его принять, ибо в деле присутствует бумага о демонтаже перегородки и что-де ФОРМАЛЬНО судебный исполнитель Козленко долг свой как бы исполнил, так что суд постановляет «жалобу на бездействие пристава оставить без удовлетворения». И тут же служительница Фемиды в присутствии всех участников судебного заседания сказала-посоветовала, не смотря в мою сторону: вам, дескать, надо подать новый иск, уже опять к Ульяновой, на снос как бы новой перегородки и в успехе, добавила Таисия Мартыновна, можно не сомневаться…

Возвращаясь из здания суда домой, я думал горько по дороге: итак, остаётся три пути: 1) как советовал весёлый прокурор — всё же самолично снести перегородку, и тогда уже сама Ульянова будет ходить по судам в качестве истца-правдолюбца; 2) тоже воздвигнуть-соорудить у своей двери тамбур-перегородку (раз позволено их строить без разрешения, то, наверное, — всем?), и тогда Ульяновы-Сыскуновы будут вынуждены сделать проход-выход (как, кстати, это и предусмотрено архитектурным проектом!) из своей квартиры во 2-й подъезд; 3) подать новый иск и начать новый трёхгодичный поход по всем девяти кругам судейско-бюрократического ада…