Николай Наседкин - Рано иль поздно [сборник]

Орфографию и пунктуацию в этом манускрипте я, поелику возможно, поправил, но всю бредовую суть оставил в истинной её красе. И поспешил в суд — надо же и ему разъяснить нелепость фантазий-обвинений моей «отравленной» соседки.

Кроме мирового судьи Фоминой (крепко сбитой коренастой женщины забальзаковского возраста с рыжим перманентом и с печатью неудачной личной жизни на крепко оштукатуренном лице) я застал в её кабинете и чудесным образом выздоровевшую гражданку Ульянову. «Беседа» наша уже вскоре начала принимать довольно странный характер. Тамара Моисеевна живописала Татьяне Карповне (судье) о том, какой я злой человек, какой я злобный писатель, как я всех не люблю, ненавижу, всем завидую и беспричинно злобствую…

Фомина сочувственно кивала головой и с сожалением на меня поглядывала.

Дали-предоставили слово и мне, но тут же выяснилось, что о злополучных перегородках речь вести нельзя, так как они, якобы, никакого отношения к столкновению-ссоре не имеют, с ними разбирался федеральный (то есть районный) суд, а у нас здесь главное — баллончик с газом и «пшик» из него в лицо несчастной Тамаре Моисеевне… Понятно, что я пытался спорить-протестовать, пробовал убедить женщину в перманенте, что «пшик» из баллончика (и совсем не в лицо, и совсем не на Тамару Моисеевну!) — это следствие изнурительной перегородочной битвы, давил-нажимал на логику и здравый смысл… Бес-по-лез-но!

После этого судья приступила к главной своей обязанности: она (обращаясь почему-то только ко мне) предложила враждующим сторонам примириться, а для этого я должен был ни много ни мало попросить прощения у своей милой соседки и пообещать клятвенно, что больше никогда с нею ссор затевать не буду…

Естественно, от примирительных объятий-поцелуев с Ульяновой я решительно отказался и, нарушая табу, заверил во всеуслышание, что если она, Тамара Моисеевна, надеется таким путём сохранить свои сволочные (это было про себя произнесено) перегородки, она шибко ошибается. На том и расстались. Пока. До заседания суда, которое было назначено на 11-е апреля.

Между прочим, о моём встречном иске-заявлении, которое в суд должна была переправить милиция, судья Фомина даже и не заикнулась. Не мешкая, я побежал искать его следы. Выяснилось, что цидуля моя дошла и находится у Фоминой, но, как мне подсказали в канцелярии, надо ещё составить две цидули: заявление о рассмотрении этого моего заявления и возражения на жалобу Ульяновой. Что я и сделал.

Мировому судье судебного участка № 3 Ленинского района г. Тамбова Фоминой Т. К.

От Наседкина Николая Николаевича, проживающего (адрес)

ЗАЯВЛЕНИЕ

Уже более 4-х лет между нашей семьёй и хозяевами кв. 82 (Ульянова Т. М., Сыскунов Т. Б.) существуют неприязненные отношения, возникшие из-за того, что Ульяновы-Сыскуновы, украв у соседей большую часть общего коридора (на 6 квартир), демонстративно отказываются её возвращать, хотя было уже два решения Ленинского районного суда (от 12 марта 1999 г. и 12 февраля 2003 г.), и при этом терроризируют соседей: выключают свет в оставшейся части общего коридора по своему усмотрению, водят по коридору свою собаку без намордника и пр. Сразу после начала тяжбы по сносу незаконных перегородок начались в нашей квартире ночные звонки с угрозами в мой адрес. В виду этого в июне 1999 г. я приобрёл за 50 рублей в магазине «Охотник» свободно продаваемый газовый баллончик «Шок» для самозащиты.

Пытаясь противодействовать хулиганству соседей, я вывесил у МОЕЙ двери, на стене МОЕЙ квартиры плакатик-просьбу «Свет не гасить!», однако гр. Сыскунов его беспардонно сорвал, как и последующие. И вот 23 ноября 2002 г., когда я 10-й (десятый! ) плакатик вынужден был повесить уже на незаконную перегородку в нашем коридоре, примерно в 18:30 вечера раздались резкие требовательные звонки в нашу дверь. Когда я открыл, в МОЮ квартиру ворвался с грязными ругательствами гр. Сыскунов, швырнул мне в лицо скомканный плакатик и бросился на меня с кулаками. В целях САМОЗАЩИТЫ (ст. 37 УК РФ) мне пришлось применить газовый баллончик — один раз «пшикнуть».

Сыскунов вынужден был отступить, тут ещё его жена Ульянова выскочила из своей двери, начала как бы урезонивать его, но Сыскунов, не решаясь приближаться к баллончику, перешёл на угрозы и грязные оскорбления, так что, по его словам, «жить мне осталось недолго», «он меня уроет», «убьёт» и т. п. Причём, обращался он ко мне на «ты», «гад», «козёл», словно мы с ним повздорившие друзья-приятели. Но история и на этом не закончилась. Пока мы с моей насмерть перепуганной женой обсуждали, стоит ли нам позвонить в милицию, — раздался новый звонок в дверь и появился капитан милиции Первушкин Н. Н. в сопровождении ещё двух милиционеров. Оказалось, прибыли они по вызову всё тех же распоясавшихся Ульяновых-Сыскуновых. Капитан составил протоколы, в которых зафиксировал наши с женой показания по факту хулиганства Сыскунова, и изъял у меня баллончик с газом для экспертизы.

4 декабря 2002 г. я подал заявление на имя начальника Ленинского РОВД г. Баранова о привлечении хулиганов-соседей из 82-й кв. к ответственности за данный инцидент. 19 декабря 2002 г. ст. л-т Балагуров А., разбиравшийся с заявлением, отправил его в Ленинский мировой суд в качестве искового заявления для рассмотрения по существу (исх. № Н-4). В канцелярии Ленинского мирового суда оно зарегистрировано 23 декабря 2002 г. С тех пор никаких сведений о судьбе своего заявления я не получал.

Между тем Ульяновы-Сыскуновы спустя 4 (четыре) месяца после инцидента и спустя 3 (три) месяца после регистрации моего заявления в Ленинском мировом суде подали 31 марта 2003 г. свою клеветническую «Жалобу в порядке частного обвинения», извратив факты инцидента, случившегося 23 ноября 2002 г., и обвиняя меня в немотивированном нападении на них. Это заявление было почему-то принято к немедленному рассмотрению, и заседание суда назначено на 11 апреля 2002 г.

В связи с вышеизложенным прошу:

1) Моё заявление от 4 декабря 2002 г. и заявление Ульяновой от 31 марта 2003 г. рассматривать одновременно в ходе одного судебного заседания, так как это два заявления конфликтующих сторон об одном и том же столкновении-инциденте.

2) Если это по каким-либо причинам невозможно, прошу ПЕРВЫМ рассмотреть моё заявление, как поданное и зарегистрированное значительно ранее заявления противной стороны.

3) Прошу разобраться в служебном порядке, почему моё заявление с 23 декабря 2003 г. лежало в Ленинском мировом суде без движения.

Второй документ получился-выглядел, на мой взгляд, ещё более убедительным:

ВОЗРАЖЕНИЯ НА «ЖАЛОБУ В ПОРЯДКЕ ЧАСТНОГО ОБВИНЕНИЯ» УЛЬЯНОВОЙ Т. М.

31 марта 2003 г. Ульянова Т. М. подала в мировой суд Ленинского района клеветническую «Жалобу в порядке частного обвинения», в которой извратила факты инцидента, случившегося 23 ноября 2002 г.