Павел Селуков - Добыть Тарковского

— Меня бей, а жену не трогай. Она хорошая у тебя.

Мужик уставился.

— Ты откуда знаешь, какая она? Ебёшь ее?!

— Нет. Она мне в лифте помогла, когда я задыхался. Не трогай ее, очень тебя прошу.

— Пососешь?

— Что?

— Ну, пососешь, чтобы я ее не трогал? Или давай так. Вставай на колени, и я ее больше не трогаю. Лады?

Семён Алексеич завис. Как это — на колени? Он — и на колени? На колени... Ну и что. Встал и пошел себе спать, зато девушка в безопасности.

Тут в общий коридор вышла Света. Она была в халате и с синяком под другим глазом.

— Володя, не трогай его! Это наш сосед снизу. Он хороший. Пожалуйста!

— В квартиру зашла, дрянь! С тобой отдельный разговор будет. Хотя погодь. Сосед твой щас на колени встанет. Чтоб я тебя жизни не учил. Жалко ему тебя. Жалостливый. Встанешь или пойдешь на хуй отсюда?

Света подошла вплотную и сказала:

— Не вставайте, Семён Алексеич. Это не поможет. Уходите.

Володя отреагировал мгновенно — схватил Свету за шкирку и отвесил леща.

— В квартиру, я сказал!

Семён Алексеич очнулся. Он смотрел только на Свету, как она появилась. Его все задолбало. Муж этот. Слизняк-участковый. Собственная пенсия. В ушах застрекотало. Откуда ни возьмись по венам разбежался адреналин. Светло улыбнувшись, Семён Алексеич шагнул вперед и ударил мента в горло открытой ладонью. Тут же — в печень. И в пах. И с подъема в голову. Контрольный. Мент сдулся. Лежал глупой тряпкой на полу и ничего больше не хотел. Света пребывала в шоке.

— Он вас посадит. А меня убьет. Что вы наделали, Семён Алексеич?!

— Не наделал, а недоделал.

Склонившись над ментом, Семён Алексеич взял шею в захват и сломал ее с утробным хрустом.

— Теперь мертвенький. Теперь хорошо.

Свету вырвало. Дикими глазами она посмотрела на Семёна Алексеича и убежала в квартиру, заперев замок. А Семён Алексеич улыбнулся и пошел к участковому. «Меня еще нужно взять!» — думал он вдохновенно. Душманы не смогли, «чехи» не смогли, и эти заебутся. Как хорошо, что Дракон проснулся.

Коля был одинок. Не так одинок, когда вдруг думаешь — ох, я одинок! А так одинок, когда постоянно об этом мыслишь, лежа в пустой кровати у стеночки. Коля не то чтобы проебал полимеры, скорее, его увлекли гормончики. Несло Колю долго. Он как бы рвался сквозь жизнь на колеснице, запряженной гомончиками. Или темпераментом. Я не знаю. Чрезмерность, понимаете? Буквально всё на износ: секс, пьянство, работа, приключения, драки, хобби, противоречия. Этакий перептуум мобиле, как однажды неправильно выразилась мама генералиссимуса Суворова, по мнению одного биографа.

Например, когда работу нельзя было терять совершенно, Коля мог съездить начальнику-хаму по роже и потерять ее в одну секунду именно потому, что терять ее было никак нельзя. По этой же причине Коля кончал в женщин, ездил автостопом, прыгал с парашютом, ел волшебные грибы, учился фехтованию, играл пьяным в русскую рулетку и даже жил с цыганкой. А в тридцать восемь лет гормончики сделали ручкой. Не совсем сделали ручкой, иначе бы Коля помер, но обозначили холодность. А давайте!.. Не давайте. А может?.. Не может. А если?.. Не если. Заткнись уже и дай поспать. Как вы понимаете, к Коле подступила зрелость. Она подошла к нему на цыпочках с поджатыми губами, пожамкала ими и спросила: «Ну и как мы будем жить, д’Артаньян?» На д’Артаньяна Коля обиделся. Он не любил Боярского по непонятным ему причинам.

Как жить дальше, Коля тоже не знал. У него была однокомнатная квартира, доставшаяся от бабушки, должность старшего электрика на заводе (день через три, есть где развернуться) и смешной счет в банке. Куролесить не хотелось. Организм недвусмысленно намекал на некоторую степенность. Только кто ж подаст? Все привлекательные ровесницы и чуть младше — заняты. А те, что не заняты... Знаете, можно и потерпеть. Первый год Коля осваивал сериалы. Второй год сериалы осваивали его. На третий год Коля взвыл. Нет, у него были друзья, но все они почему-то спивались, брошенные гормонами на погибель, а Коля спиваться еще не хотел. Он хотел жену и детей. Желательно завтра, а лучше вчера. Или хотя бы жену. Я виню в этом Колину необразованность. Будь он образованным человеком, без труда бы подвел под свой расколбас годную философскую базу, где и нонконформизм, и ницшеанство, и саморазрушение, и песни Кобейна, и стишки Поля Верлена. При такой поддержке Коля бы не кочевряжился, а запросто спился, вместо того чтобы стонать в потолок.

На четвертом году одиночества, то есть на сорок втором году жизни, Коля решил действовать. Найти женщину не так уж сложно, если, например, заглядывать под лавки или пойти в бар «Околица». Или просто пойти. Они повсюду. Женщина на женщине. Даже некоторые мужчины — женщины, если вдуматься. Несмотря на такое изобилие, у Коли была проблема. Большинство женщин им не интересовались. Говоря крестьянским языком, хер на него клали. Это ужасно, но это так. Благообразный со спины, холостой, с квартирой, старший электрик. Однако — нетушки. Своим подлым самочным нюхом женщины чуяли в Коле нехватку гормонов. Он был вяленьким и, как бы это сказать, слабонапористым. Она ему, а он молчит. Она ему обратно, а он куксится. Она ему снова, а он — да. Или нет. Или вдруг спохватится и заговорит про сериал с жаром. А сам глазами внюхивается, оценивает, сравнивает эпителий с эпителием валютных проституток молодости. Не тот эпителий. Вообще. А еще родит. Растяжки, жирок, ор детский. Нет, семью очень хочется! Очень. Невообразимо просто. До судорог в паху. Сложный человек этот Коля. Или мудак. Хотя одно другого не исключает. Мало что друг друга исключает. Селедка с молоком не всегда друг друга исключают, чего уж тут. Как бы то ни было, Коля искал женщину, а женщина его не искала.

Однажды, а это случилось весной, Коля пошел гулять в выходной день. Я люблю точность — это была суббота. 11:00. Или без пяти. По-моему, без пяти. Короче, Колю сбила машина. Насмерть. Самосвал. С прицепом. Назад еще сдал. Два раза. В закрытом хоронили. Столько женщин пришло! Сарказм прямо. Всех бы передушил. Конец рассказа. Как в жизни всё. Неправда, скажет кто-то. Конечно, неправда. Не было никакого самосвала. И прицепа не было. Коля встретил Лену. Они в одном классе учились. Выпускной, портвейн, теплоход, ненужная девственность... У пекарни они встретились. Коле повезло. Если б, например, они встретились у Союзпечати, Лена бы могла кивнуть и уйти. От пекарни так легко не уйдешь. Аромат потому что. Дух булочный. Вот марципан, вот мак, а вот сдоба чистая пошла. Хорошо.

Лена состарилась в красивую женщину. Ухоженная, с глазами и таким, знаете, телом, которое охота пожамкать. Коля сглотнул, когда ее увидел. Лена улыбнулась. У нее были западноевропейские зубы, а не зубы выходца из Восточной Европы, как у Коли. Правда, это его не смутило. Он плохо разбирался в иерархии зубов. Коля шагнул к Лене и сказал: