Павел Селуков - Халулаец

И они уехали. Мимо Острожкинского храма, «Башни смерти», на старом «Икарусе» прямиком к историческому автовокзалу. Правда, в этот раз Женя не смотрел на все это в историческом ключе. Да и как смотреть-то, когда вокруг столько все еще живых людей? Поэтому Женя просто ехал домой и думал о литературах.

Слякотная осень. Я проснулся трезвым и злым, потому что уже неделю ничего не происходило. Сейчас, когда мне тридцать восемь, я радуюсь отсутствию событий, а в двадцать два я проклинал покой. В двадцать два у меня не было души, у меня было тело и дух. Тренированное тело и наглый дух. Мне нравилось играть в кошки-мышки с операми, нравилось драться, нравилось ехать на стрелку под музыку Наговицына, нравилось срываться с цепи и давать волю своим демонам. Я еще не научился получать удовольствие от их укрощения. Мне даже в голову не приходило, что демонов можно укрощать.

Я проснулся, отжался сотку от пола, поболтался на турнике, растянул маваши, почистил зубы, съел два вареных яйца и грустно сел у окна. Я так уже неделю сидел, потому что блядский покой образовался. Ни стрелки, ни делюги, ни даже самого завалящего рамсилова на горизонте не наблюдалось. Нет, я, конечно, ходил в зал и тусовался на «пятаке», но это ведь совсем не то. Рутина. Вата. Будни.

Я смотрел в окно и думал, чего бы такого крутого и денежного провернуть, когда мой домашний телефон ожил.

Самураи так меч не выхватывают, как я схватил трубку.

— Алло!

— Петр? Петенька!

— Кто говорит?

— Это Лена!

— Какая Лена?

— Из школы. Мы в десятом классе вместе учились.

Охренеть. Я эту Лену раньше любил как не знаю кто. Но чисто платонически. Школота, чё тут скажешь.

— Понял. Узнал. Сто лет, сто зим...

— У меня беда, Петь.

— Что случилось?

— Я в Екатеринбург учиться уехала. У меня тут жених. Он дорогу перешел уралмашевским. Его поставили на счетчик. В милицию Кеша боится идти. Завтра надо отдавать деньги.

— Сколько?

— Пятнадцать тысяч долларов.

— Нехило. От меня чего хочешь?

— Ты не мог бы помочь?

— В смысле?

— Ну, поговорить с уралмашевскими.

Я замолчал. Гнать в Ебург и рамсить с местными — это, конечно, жесть жестяная. С другой стороны, а кто они такие? Не из мяса, что ли? Да и Ленка девка сладкая. А жених это ведь еще не муж. Под благородным соусом можно и заново любовь закрутить.

— Когда стрелка?

— Завтра в десять вечера.

— Где?

— На Уралмаше.

— Вы чё, с дуба рухнули? А чё не сразу в морге?

— Ты о чем, Петь?

— Стрелки всегда забиваются на нейтральной территории. Это ж азбука. Твой жених кто?

— Предприниматель.

— Понятно. Барыга. Чего он там наблудил?

— Ничего не наблудил. Просто за крышу не захотел платить.

— А пиписька-то у него выросла, чтоб такого не хотеть?

Лена промолчала. Говорить, что выросла, как-то глупо, ведь она же мне позвонила. А говорить, что не выросла, обидно, жених все-таки.

— Ладно, Лен. Диктуй адрес. Вечером буду у тебя. Водочку готовь. Я с похмелья люблю на стрелки ездить.

— Почему?

— Потому что злой как собака.

Записав адрес, я положил трубку и задумался. Потом по очереди набрал Вову Гордея, Жеку, Валеру Карпа и Диму Снайпера. Первым приперся Дима, потому что он жил подо мной. То есть не по жизни подо мной, а квартира у него внизу находилась.

— Чайку, Димон?

— На пару хапков.

— Без бэ. Делюга есть.

— Излагай.

— Помнишь, я тебе по бычке про Лену рассказывал?

— Это которой ты не вдул?

— Это которую я любил.

— Ну да. Любил и не вдул.

— Тут ваще не про вдул. Она щас в Ебурге живет.

— И чё?

— А то, что еённый жених коммерс.

— И чё?

— Чё-чё. Уралмашевские на счетчик его поставили.

— Скока просят?

— Пятнадцать кусков.

— Зелени?

— Нет, блядь, деревянных.

— Аппетит.

— Предлагаю сгонять туда. Урезать пацанам желудочки.

— Нас самих там урежут по самое не балуйся.

— Ссышь?

— Ссу. Они крутые, мы крутые, вот хули из этой встречи получится?

— Двенадцать кусков получится. Лучше один раз нам и двенадцать, чем постоянно им и пятнадцать. Арифметика.

— Да это понятно. Но в чужом городе силой не попрешь.

— А никто переть и не собирается. Приедем, прозондируем почву. Поищем подходики. Если дело швах — уедем. Может, подломим кого по дороге. А если вырулить можно, то почему не вырулить?

— Коммерс чем барыжит?

— Я даже не спросил. Вот не похер?

— Похер, конечно. Интересно просто, где такие куски крутятся.

— Щас Лену наберу.

Лена долго не подходила к телефону, но все-таки подошла.

— Лен, твой жених чем барыжит?

— Компьютерами. У него логистика налажена из Китая.

— Высоколобый?

— Программист.

— Понятно. К вечеру жди. Нас пять человек будет.

Тут влез Димон:

— Девять.

Я зажал трубку ладонью.

— Почему девять?

— Впятером блудняк. На двух моторах надо.

— Кого хочешь прицепить?

— Фому, Игару, Зегу и Бизона.

— Они же обмороки.

— Ну и чё? Пусть лучше они пули собирают, чем я.

— Тоже верно. Сколько посулишь?

— По трешке на харю.

— Тыща двести. Плюс бензин, пошамать, туда-сюда. Два куска в руки. Пойдет.

— Алло, Лен, ты здесь?

— Здесь.

— Нас девять человек будет. Дело серьезное. Лучше перестраховаться.

Димон запел:

— Застрахуй братуху, застрахуй!..

— У нас трехкомнатная квартира. Не знаю, поместитесь ли вы...

— Поместимся. Мы впятером в хате будем ночевать. Остальные в машине покемарят. Все. Пока.

— Пока.

Димон прикурил сигарету и улыбнулся:

— Трехкомнатная хата — это очень интересно.

— И как тебя в Чечню взяли, такого корыстного?

Димон заржал. Я тоже прикололся. Ништяк получилось. «В Чечню взяли» — это ж надо.

Пока мы угорали, в дверь заколотились. Это Гордей, Жека и Карп пришкандыбали. Они у подъезда подновились и уже косяк «плана» успели раскурить.

— Уу-у-у, бля, наркоманы!

— Петрович, не нагнетай.

Это Гордей ответил. Он идиот. То есть он правильный пацан, но какой я Петрович, если меня зовут Петр, а отчество у меня совсем другое?

— Дядя Петр, есть чё пожевать? Ништячков бы...

Это Карп. Он молодой. Ему всего двадцать. Недавно в нашем обществе вращается. Я бросил ему пакет шоколадных пряников.

— На. Топчи.

— Во пруха. Чтоб я так жил!

— Чё позвал-то, Пахан?

Жека. Молчаливый и деловой. Человек-молоток. Люблю таких. Хоть «крокодильчиков» к яйцам пристегивай — похуй дым. Но я, конечно, не проверял.

— Делюга есть. Если выгорит, срубим по два куска зелени. Расклад такой. Рвем в Ебург, трем с уралмашевскими за одного коммерса, получаем с коммерса лаве и сразу обратно. Тип-топ, чичи-гага, на все про все сутки с хвостиком.

Тут возник Димон:

— Петруха, я не спросил: где стрела-то будет?