Павел Селуков - Халулаец

Я закурил. Пустил в потолок три колечка. Закинул ногу на ногу.

— Понимаю. Ты ведь знаешь, где находится дверь?

— О чем ты?

— О том, что ты рвешься к мещанскому счастью, а для меня это ад. Если ты действительно всего этого хочешь — уходи.

— Куда, Олег? Я пять лет езжу за тобой по всему миру. Мне тридцать пять, ты понимаешь? Я ничего не умею.

— Ну, ты достаточно красива...

— Достаточно красива, чтобы жить с кем попало, но не с тем, кого я люблю?

— Ты полюбишь. Обязательно полюбишь. Наверное, это будет какой-нибудь инженер. Или бизнесмен средней руки. Родишь ему ребенка. Тело деформируется. Вылезут растяжки. Муж начнет тебе изменять. Потом придут бессонные ночи. Зубки режутся, грязные памперсы, очередь в детсад. Зато каждый год Турция, шашлыки в сосновом лесу, предсказуемость и стабильная бедность. Дерзай. Это, видимо, то, чего ты хочешь.

— Какой же ты дурак! Я хочу всего этого с тобой!

— То есть всерьез подумываешь обречь меня на унылость? Не выйдет, Мара. До тебя со мной ездила Катя. Между нами произошел точно такой же диалог. Теперь она брюхата вторым ребенком и живет где-то под Краснодаром. Возможно, счастлива, хотя не уверен.

— И зачем ты мне это рассказываешь?

— Ну, как... Чтобы ты понимала степень моей свободы. Я не поддаюсь на уговоры, шантаж, угрозы и причитания. Я иду своим путем, и либо ты идешь со мной, либо я двигаюсь один. Никто и ничто не изменят вектор моего движения.

Марина перевернулась на бок и заглянула мне в лицо:

— Хорошо. Я уйду. Но пообещай, что будешь помогать своему ребенку.

Я приподнялся и уставился в лукавые глаза:

— Какому ребенку? Что ты несешь?

— Я беременна, Олег. От тебя. Это правда, милый. У нас будет ребенок.

— Чушь! Я на такое не поведусь. Ты же пьешь противозачаточное! «Ярину» эту или как там ее?

— Я пила «Ярину». А потом решила, что хочу ребенка, и перестала. Ладно. Пойду собирать вещи.

Марина попыталась встать, но я прижал ее к кровати:

— Какой срок?

— Пять недель.

— Понятно, понятно... И куда ты пошла?

— Ну, ты ведь идешь своим путем. А я пойду своим. Бизнесмен средней руки, говоришь? Или все-таки инженер? Как думаешь, кто лучше воспитает твоего сына?

— Сына? А ты точно уверена, что будет сын?

— Не точно. А разве девочка что-то меняет?

— Да нет, в общем-то. Девочка даже лучше.

— Чем это?

— Проживет дольше. А еще девочки поспокойнее.

— Да. Если родится мальчик, назову Антон. А если девочка — Василиса.

— Ужасные имена. Мальчика назови Матвей. А если девочка, то пускай будет Даша.

— Ну, это уж мы с моим будущим мужем как-нибудь вдвоем решим. Пусти, Олег. Мне пора.

— Куда тебе пора? Я чемпион мира по покеру с бриллиантовым браслетом! Куда тебе может быть от меня пора?

Марина посмотрела на меня с улыбкой, а я понял, что попался. Будет и большой коттедж, и золотистый ретривер, и зубки режутся, и грязные памперсы, и галиматья с выбором имени, и поиск лучшего роддома, и Маринина мама приедет, чтобы возиться с Матвеем и страшно меня раздражать...

Олег не был умен, талантлив или, скажем, богат. Он не был даже статен, внушителен или ослепительно красив. Если б вы увидели его бредущим по Компросу в золотом закате, когда косые лучи выигрышно подсвечивают в спину, и тогда бы он вряд ли произвел на вас впечатление. Среднего роста, среднего телосложения, с чуть великоватой головой, Олег смотрелся со стороны... Никак он не смотрелся со стороны. Тридцатилетний мужик, каких пруд пруди по Перми. Но это если смотреть со стороны. Потому что в упор у Олега обнаруживалась особая черточка: магнетизм. «Магнетизм» — плохое слово. Сродни словам «вечность», «любовь» или «талант». Ничего конкретного и однозначного за ним не скрывается. Как пустая стеклянная банка: так можно потрясти, сяк потрясти, на солнце сквозь нее посмотреть. Пусто. Поэтому я его перед вами разверну. Набью эту банку содержанием.

Олега хотели девушки, причем хотели остро и как-то сразу, минуя даже букетно-конфетный период. Долгое время я не мог понять, почему так происходит. Официантки, стюардессы, кондукторши, продавщицы, начальница на работе, попутчица в поезде, моя жена — все попали под его чары и легли к нему в постель.

Когда Олег бросил мою жену и та вернулась ко мне, я попытался расспросить ее. Я долго готовился к разговору, но все равно замямлил, и получилось плохо. То есть меня понесло в чистую физиологию. Я думал, Олег как-то виртуозно занимается любовью и поэтому Ольга ушла к нему. Помню, я спросил ее про петтинг, куннилингус, размер члена, нежность и протяженность полового акта. Ольга рассмеялась. Она сказала, что Олег бы никогда не сказал «половой акт». Он бы сказал: «секс-шмекс», «ебля», «потрахушки», «праздник пестика и тычинки», «порево». Ольга на полном серьезе считала, что Олег был самым свободным мужчиной в ее жизни. Если б он попросил меня вернуться, я бы не задумываясь снова ушла к нему, сказала она. Я не знал, как реагировать на такую откровенность. То есть я не понимал, как жить с Ольгой дальше, как заботиться о ней, как заниматься любовью. Хоть она и ушла от Олега, его тень стояла между нами, и я решил препарировать ее, выяснить, что за человек сломал мой брак. Почему скучным сентябрьским утром Ольга сошла с ума и бросила меня, как фантик.

Понятно, что пойти к любовнику жены я не отважился. Я не боялся Олега, просто не представлял, что ему скажу. Поэтому все свои вопросы я адресовал жене. Вначале я задавал их изредка и как бы между делом. Однако вскоре все наши вечера заполнил Олег. Я заметил, что Ольге нравится рассказывать о нем. В такие минуты она становилась необыкновенно красноречивой, в деталях описывала свои похождения и будто бы мстила мне за то, что я не он. Понимаешь, говорила она, с ним жутко необычно. Он заговорил со мной в кафе, а уже через час я раздвинула ноги. Он сделал мне куни прямо в туалете. У меня никогда не было такого оргазма. Но дело даже не в этом, хотя и в этом тоже. Он... Как бы тебе сказать. Для него каждая девушка идеальна. Ты это просто чувствуешь. Это потрясающе. Ты знаешь, у меня была куча комплексов. Ну, что я худая, зубы неровные, грудь маленькая. Рядом с ним комплексы исчезли. Я реально была Скарлетт Йоханссон. Я видела себя такой в его глазах. Он, знаешь, очень свободный. Мы ходили по квартире голыми. Трахались по всему городу. А самое крутое — это разговоры. Он так со мной говорил, будто мы с ним вдвоем на Земле остались. Запредельная искренность, полная свобода и сумасшедший секс. Он не умный при этом. Ничего такого. Просто естественный, непосредственный, в жестах, в словах, во всем. Вот. Я поняла, как сформулировать. В нем больше жизни, чем вообще во всех, кого я знала. Ты мертвец по сравнению с ним. Ну, и я тоже. Я лежу в постели с тобой и ничего не испытываю. Это как воду из крана пить после родниковой.