Уильям Сароян - Повести и рассказы

— Рэд, — позвал его отец. — Хочешь поехать домой в машине мистера Уолза?

— А ты?

— Видишь ли, нам предлагают поехать, а решай ты.

— Мне все равно.

— Он хочет прогуляться, — сказал мужчина Уолзу. — Большое вам спасибо.

— Хорошо. Но давайте я хоть чемоданы подкину.

— Отлично, и еще раз спасибо. Может, увижу вас, когда мы доберемся?

— Нет, — сказал Уолз. — Мне нужно домой, но я уверен, что Мэй захочет прийти как-нибудь вечерком повидать миссис Назаренус и детишек. Я хочу сказать, ей будет приятно, если мы встретимся. И мне, конечно, тоже.

— И нам, — сказал отец Рэда, — так что давайте сделаем это сегодня же.

— Я оставлю их на крыльце. — Уолз поднял оба чемодана и быстро зашагал через станцию к своей машине.

— Ну как, плиты не очень горячие? — сказал Ивен мальчику.

— Не холодные.

— Ногам приятно?

— Да. Посмотри-ка туда, на рельсы. Там тоже трава.

— О, да.

— Почему всюду трава?

Они пошли назад, к дому, неторопливо, с ленцой.

— Трава — могучая штука, — сказал мужчина. — Я как-то ехал на поезде через Францию, и он остановился возле какого-то замка. Замок был из твердейшей горной породы. Один из камней его дал трещину. И прямо из трещины росла трава.

— Как она туда попала?

— Ветер.

— Ветер вдул траву в треснувший камень?

— Нет, он занес туда пыль, песок и тому подобное, — сказал мужчина, — и семена травы. Дождик проник в эту смесь, к семенам, и из камня проросла зеленая травка.

— По-настоящему зеленая?

— Да. Тебе нравится все это вокруг?

— Нравится. Особенно трава.

— А инжир тебе понравился?

— Я и раньше ел его.

— Ел, но не с дерева. Разве это одно и то же?

— Нет. С дерева лучше.

— Покатаешься как-нибудь с Коди на паровозе?

— А куда мы поедем?

— Ну, скажем, объедете железнодорожный парк.

— Я подумаю.

Теперь они шли через город, который назывался Кловис. В повозке, запряженной лошадью, проехали мимо старик и старушка.

— Здравствуйте, — сказал Ивен и кивнул старой чете, а те улыбнулись проезжая.

— Кто это такие? — сказал Рэд.

— Не знаю.

— Разве не все люди знают друг друга?

— Нет. Но с той минуты, как они встретились, они почти друг друга знают. Главное — встретиться.

— Если я вижу их, я их знаю.

— Ты любишь их?

— Люблю?

— Да.

— Не знаю, — сказал Рэд. — Я вижу их. Я знаю их. Но я не знаю, люблю я их или нет. Ты хочешь сказать, люблю ли я их, как маму и тебя?

— А про сестру забыл?

— И так, как ее? Ты хочешь сказать, люблю ли я их так или же по-другому?

— Нравятся ли они тебе вообще, так или по-другому?

— Мне нравится их видеть.

— Но ведь понравился тебе Коди Боун?

— Да.

— А почему?

— Ну, потому… Ну, разве ты не видишь, я не знаю, почему он мне понравился. Мне нравится трава, но почему — не знаю. Тебе обязательно знать — почему?

— Нет. Нравятся тебе деревья?

— О, да.

— Виноградники?

— Тоже.

— А что скажешь о солнце?

— Я люблю солнце.

— Это сильное слово.

— Я люблю солнце больше всего на свете.

Полдень прошел давно, и солнце начало уже опускаться. Оно было ближе, чем мальчику приходилось видеть когда-нибудь, ближе было и горячее. И даже ступнями ног он любил это солнце в мягкой пыли на дороге.

— Посмотри-ка туда, папа, — сказал он. — Вон мама и Ева босиком идут встречать нас. Ты чудесно выглядишь, мама, — сказал он, когда они все четверо сошлись на дороге.

— Правда? — сказала женщина.

— Ты выглядишь прекрасно.

— А ты как думаешь? — сказала женщина мужчине.

— Он сказал и за меня, — ответил мужчина.

В доме пахло кофе, кожей и камнем. Кофе Рэд отыскал: он был молотый и оказался не на кухне, вопреки ожиданиям, а в гостиной, в открытой баночке на книжной полке.

— Почему кофе на книжной полке? — сказал Рэд.

— Дейд не любит держать вещи в полном порядке, — сказал мужчина. — Если вещи вокруг него в полном порядке, он делается от этого несчастнее, чем обычно.

— Разве он несчастен?

— Ты ведь помнишь своего дядю?

— Да, но разве он несчастен?

— Ну, может и нет.

— Он несчастен? Скажи мне.

— Во всяком случае он не придает этому значения, так что, может, и не несчастен.

— А почему он несчастен, если несчастен?

— Так уж бывает.

Тут есть что-то такое, что нужно выяснить, подумал Рэд. Всегда есть что-то такое, что нужно выяснить о каждой малейшей вещи вокруг тебя. Сначала ты видишь вещь, потом что-то о ней узнаешь, потом оказывается, есть что-то еще, что надо бы выяснить, и если ты не выяснил, то чувствуешь себя несчастным.

— Где розы? — сказал он.

— Розы? — сказала женщина. — Какие розы?

— Которыми здесь пахнет. Разве ты не чувствуешь, как пахнет розами, мама?

— Ты чувствуешь, чтоб здесь пахло розами? — спросила женщина мужчину.

Мужчина понюхал воздух.

— Что-то вроде, — сказал он.

Женщина тоже понюхала воздух.

— Не чувствую, чтоб тут пахло розами, — сказала она. — Впрочем, я ни черта не смыслю в запахах. Никогда не смыслила. — Она обернулась к девочке: — Как по-твоему, тут пахнет розами, Секси?

— Ева, — сказала девочка.

— Как по-твоему, тут пахнет розами, Ева? — сказал мужчина.

— Нет, папа, — сказала она. — И спасибо, что ты так хорошо со мной разговариваешь.

— Ладно, — сказал мужчина.

Девочка повернулась к матери:

— Меня зовут Ева Назаренус, — сказала она.

— Я сама дала тебе имя, — сказала женщина. — И уж наверно его знаю.

— Тогда почему ты сказала Секси?

— Это твое прозвище, так же как Рэд [1] Рэд (red) — красный, рыжий. — прозвище твоего брата.

— Его имя Рэкс.

— Ладно, — сказала женщина. — В наши дни каждый хочет быть кем-то, никто больше не желает быть никем. Ты — Ева Назаренус. Твой брат — Рэкс Назаренус. Твой отец — Ивен Назаренус.

— И моя мать Суон Назаренус.

— Все верно, — сказала женщина. — Ну а теперь ступай поищи розы.

— Не хочу я их.

— А что же ты хочешь?

— Ничего.

— А мальчика, который тебя любит, хочешь? Принца?

— Ничего не хочу.

— А лимонаду?

— Нет.

— А помадку? Я приготовлю сама, а ты мне поможешь.

— Помадку?

— Да, Секси.

— Ничего не хочу.

— Почему?

— Ты опять сказала то слово.

— Прощу прощения.

— Что оно значит? — сказала девочка.

— Оно значит «красавица», — сказала женщина. — Разве не правда? — обратилась она к мужчине.

Мужчина посмотрел на маленькую девочку, сидящую на полу с тремя книгами, которые явно уже надоели ей.

— Правда, — сказал он. — Это значит «красавица».

Девочка поднялась, взяла мать за руку, и они вместе направились к двери. Выходя, девочка остановилась, чтоб сказать что-то отцу.

— Мы девочки, — сказала она.

Женщина засмеялась, и «девочки» ушли на кухню.

— Весь дом хорошо пахнет, — сказал Рэд. — Но я не могу найти розы.