Екатерина Шпиллер - Маленький памятник Эпохе прозы

Утром сообщила маме, что прямо сейчас займусь активным поиском работы, но мама, теперь на правах главной в доме, заявила строго и безапелляционно:

- Сначала надо отдохнуть! Насколько я помню, в прошлом году ты всего две недели отпуска брала и никуда не ездила, так?

- Не совсем. Я у Людки на даче два дня была. У Поли... тоже два дня.

- И всё, не скрипи мозгами, я помню, это не считается. Поезжай на море, бледная немочь, хоть загоришь немного. Если надо, дам денег.

- Деньги у меня самой есть, - сердито сказала я, на мгновение пожалев о возвращении в отчий дом - вот оно, начинается, из меня опять будут лепить маленькую девочку, не способную к самостоятельной жизни. Это такой мамский инстинкт, с ним, видимо, ничего не поделать. - Но я должна найти работу.

- Сначала отдохни! Ты синяя, тощая, плохо выглядишь, Белочка, ну, что это такое? - мама всплеснула руками. - У меня достаточно денег, чтобы ты могла отдохнуть. В крайнем случае - сдадим твою квартиру, правда? Или ты не хочешь?

- Надо подумать, - ответила я. - Такой геморрой - сдавать! А, с другой стороны, чего она пустая будет стоять? Посоветуюсь с кем-нибудь, кто сдаёт и...

- Но сначала ты отдохнёшь! - повысила голос мама. Стало ясно, что лучше согласиться. Ведь и впрямь чувствовала себя разбитой, выглядела соответственно - не очень удачный момент для поиска работы. Сама себя такую я не наняла бы - на кой чёрт нужен дышащий на ладан кадр?

Море, море... Тогда уж Средиземное! Турция, Кемер, 5 звёзд, две недели - годится, заверните!

Хотела поехать вместе с мамой, чтобы и она отдохнула, и мы вместе гуляли бы, плавали, ездили на экскурсии!

- Будет здорово, мама! - уговаривала я её.

Мама покачала головой.

- Не хочу. Никуда не хочу. Да и с кем Фимку-то оставить?

- Как это не хочу? - горячилась я. - Ты молодая женщина, не строй из себя бабушку-старушку! С Фимкой придумаем - соседей попросим заходить, не проблема это!

Так я и не поняла, почему мама не захотела, и, в итоге, вообще никуда не съездила. А, нет - один раз в Прагу и вернулась потрясённая, восхищённая, умилённая, взволнованная! Потом полгода только и было разговоров, что про тот город - про замки, музеи, улицы, красоты, рестораны... И всё, и больше ей не нужно. Будто отпущенное количество впечатлений на жизнь лимитировано, и они почти израсходованы. Нужно экономить и вообще не стоит частить, чтобы не привыкать. Это я свела к сухому остатку мамины доводы, приводившиеся в разговорах на тему "съездить". Как ослица упиралась! Мне в этом виделась жестокая и гадкая отрыжка совка: непривычка к тому, что ездить - это нормально, страх привыкать к хорошему, а вдруг завтра всё это "закроют".

- Так успей посмотреть, пока не закрыли!

- Ещё обидней станет, когда закроют!

- А если никто ничего не закроет? Вот представь!

- Значит, у меня могут кончиться деньги. Или я стану болеть, состарюсь, не смогу ездить и буду без этого страдать. Нет-нет, не стоит привыкать, раз уж смолоду не сложилось.

Ничего невозможно поделать с катастрофическим мышлением человека, рождённого в 50-м году двадцатого века в СССР. Лоб я разбила о святую веру во всё плохое, но победить не смогла. Впрочем, одно разумное объяснение находилось: мама опасалась далеко летать и ездить из-за сердца. Видимо, оно её всё больше беспокоило, но меня она этим не дёргала. Потом, задним числом, я догадалась.

Средиземное море мама так и не увидела. Со мной в Турцию не поехала - ни в тот, первый, раз, ни в следующий в Испанию, ни в Италию. Впрочем, третий раз я уже даже не пыталась звать её с собой.

В ближайшие полтора года я успела увидеть немало прекрасного. Ездила в полном одиночестве и, в конце концов, мне это понравилось. Заранее изучив, что надо посмотреть, я исследовала Париж, Рим, Мадрид и Барселону с помощью карты и путеводителей. С группой, в зависимости, было бы куда хуже: одной я могла наслаждаться тем, что мне нравится, столько, сколько хочется.

Например, на Эйфелеву башню забиралась четырежды, хотя в городе была всего восемь дней. Я обалдевала от открывающегося вида, там, наверху, со мной происходил какой-то странный катарсис! Почти галлюцинации: мне слышалась Пиаф, поющая "Па-дам", рядом мерещился Ив Монтан, подпевающий несущемуся над городом голосу Эдит и попыхивающий Голуазом. Одной рукой он держался за поручень, на нём были кожаные чёрные перчатки... Его левая рука совсем рядом с моей правой. Я отчётливо вижу его боковым зрением. Не поворачивая головы, тихонько говорю: "Месье Монтан, как-то нехорошо у вас вышло с Симоной!", а он, негодяй, хихикает. Тем временем голос Эдит утихает, зато Ив начинает прямо мне в ухо напевать "Опавшие листья"... Вот так я медитировала, как под веществами, на башне, потому и возвращалась туда снова и снова.

Шоу в Мулен Руж... Удивительное чувство: после всего прочитанного о Париже, после виденных фильмов об этом городе, мне казалось, что я здесь уже бывала и зашла в очередной раз, поскольку выдалось свободное время. Всё знакомое и родное: танцы, музыка, наряды танцовщиц, мелькающие лица... да я их всех знаю!

На Елисейских полях, знакомых, будто вчера расстались, обсидела все тамошние кафе.

После был прекрасный Рим, величественный Мадрид... Но мой первый Париж не затмится никогда и ничем. И хорошо, что я была там одна: боюсь, что с кем-то не получилось бы подобного кайфа, мне не дали бы помедитировать на Эйфелевой башне и встретиться с Монтаном.

А самой первой заграницей была Турция. Кемер. Перебирая фотки из той поездки, сделанные отельным фотографом (я выкупила их почти все), думаю, к лучшему, что мама со мной не поехала. Если бы я при ней позволила себе хотя бы десятую часть того, что вытворяла... Впрочем, при ней ничего и не происходило бы. Я не "оторвалась" бы настолько, насколько мне оказалось необходимо.

Мой большой турецкий загул! С собой у меня была фото-"мыльница", делавшая совершенно безобразные снимки. Пришлось грохнуть приличную сумму на отельного фотографа, но, к счастью, деньги не были проблемой.

Оттянулась я в полный рост - с кошельком, полным долларов. Учуяв это, фотограф преследовал меня везде - на пляже, в столовой, у бассейна. И очень старался делать красивые, эффектные снимки. Я оценила его труд и выкупила штук пятьдесят примерно из шестидесяти.

Глядя на них, вспоминаю те две недели не без стыдливого румянца. Я не отказывала себе ни в чём. Пила много местного вина (от него побаливала голова) и ракии, этой жуткой анисовой микстуры; бесилась на ночных дискотеках, напропалую флиртовала со всеми мужчинами, попадавшимися на пути. Только семейных не трогала - табу.

Забыть Мишку! Забыть Мишку! Уйди, боль!

Днём, несмотря на бурные ночи, устраивала далёкие заплывы в море, не боясь солнца, бешено носилась на скутере по волнам, в бассейне усердно занималась аквааэробикой.