Екатерина Шпиллер - Маленький памятник Эпохе прозы

Какие-то парни, шедшие навстречу зааплодировали:

- Бис, девчонки!

Мы расхохотались и пошли в ближайшее кафе, где поболтали о всяком неважном и необязательном, не касаясь больше болючих тем - политики, Веры, Тимура...

Странно. Но, когда в скором времени Поля, бросив взгляд на часы, озабоченно произнесла "всё, уже опаздываю", и мы расстались, у меня не осталось ощущения, что я встретилась с близким человеком и мне от этого хорошо и приятно на душе, что я буду теперь мечтать о следующей встрече. Скорее, подумалось прямо противоположное: можно поставить галочку - повидались. Я честно пыталась понять, что между нами не так? Ну, не взрослый же вид Полины, не её солидность, в самом деле, смутили и оттолкнули меня?

Мы были близки много лет, с самого первого курса института. Я видела в ней такую же подругу, как в моих Малюдках. Нам бывало удивительно хорошо вместе, и всегда находилось, о чём поговорить без всякого напряга. После окончания института мы не потерялись, встречались, вместе развлекались, и уж точно я всегда бывала у неё на дне рождения. И мы обе обожали пьесу "Странная миссис Сэвидж".

Могли ли большие перерывы в общении сказаться на отношениях? Мне кажется, что зависимость бывает обратной: у людей что-то ломается в отношениях, и они перестают встречаться.

А можно просто жить, не заморачиваясь из-за всего на свете? Можно принимать реальность, как данность, не анализируя её? Почему-то у меня не выходит. Мне совершенно не нравится терять друзей, которых остаётся всё меньше. Людка за тридевять земель, Марина вообще в другом измерении нынче находится, Вера умерла. Я обязана разобраться, что не так, чтобы не потерять Полину.

Не так с ней или со мной?

Позже стало понятно, что я просто мало знала, а Полина не была со мной откровенна. А вот моя интуиция работала на самых мощных оборотах, и я вовсе не параноик. Выяснится это довольно скоро, но пока я оставалась в неприятном недоумении, которым поделилась с Людой.

- Скажу откровенно, Белочка. Меня настораживают люди, которые идут в политику. Мне кажется, им нельзя ни верить, ни доверять. Это такой особый тип личности. Поэтому я не очень удивлена.

- А что плохого в политике? Она же у нас прогрессивная девушка, борется за демократию. То есть, за наши интересы.

- Не могу внятно объяснить, но инстинктивно держусь от сильно политизированных граждан подальше. Слава богу, тут у нас совсем немного чокнутых, а те, которые есть, на самом деле идут в политику и отдаляются от нас в свой мир. Может, это и правильно.

- Она мой друг! Мне не хочется её терять!

- Понимаю ещё как. Думаю, скоро всё разрешится и станет понятно.

Кто-то ещё станет спорить, что Людка - самая умная девушка на свете? Оказалась права на сто процентов.

Потом было лето, отпуск, сначала у меня, потом у мамы. Мы обе провели его дома, потому что не до жиру, я решила в этом году сэкономить и никуда не ездить. Не то чтобы средств не хватило бы, но испуг из-за прошлогоднего августа всё ещё не прошёл. Жизнь устаканилась, мы приспособились, а страх внезапной потери денег, ужас перед вплотную подступившей ни с того, ни с сего бедностью навсегда поселились в душе и хватали за сердце, стоило подумать о "лишних" тратах. В конце концов, можно годик никуда далеко не ездить, подумаешь!

- Ну вот, - огорчилась мама, узнав о моём решении. - Начинается. Талдычу же - уезжай в нормальную страну, здесь так и будет всегда, уверяю тебя! Только начнёшь жить по-человечески, так они обязательно что-нибудь устроят - войну, революцию, дефолт, ещё какую гадость. Не будет тут жизни, уезжай!

Я демонстративно встала и вышла из комнаты.

- Ты знаешь моё условие.

- У меня нет сил на это, - крикнула мама вслед. А я красноречиво молчала, не произнесла больше ни слова, показывая, что разговор окончен.

Весь свой отпуск мама просидела дома, перечитывая книги, в основном классику, и получала от этого огромное удовольствие. Когда я приходила с работы, то заставала её довольную и умиротворённую.

- Перечитываю Тургенева, Гончарова, Гоголя. Кое-что аж со школы в руки не брала. А зря. Давно надо было перечитать не по необходимости, как тогда, а просто так. Совсем другое дело! Например, ты не поверишь! "Отцы и дети".

- Ты серьёзно, что ли? - удивлялась я, ещё помнившая тошнотворный разбор Тургенева на уроках литературы.

- Да! Когда-нибудь ты перечитаешь и увидишь, как это здорово! Советские учителя литературы были вредителями! Из-за них только под старость проникаешься...

- Хм.

- Поверь. Белка, не повторяй моей ошибки: читай, перечитывай школьную программу, найди на это время.

Не нашла и не очень искала. Но всё же повторила мамин путь - наслаждаюсь теперь, почти в том же возрасте, какой была мама тогда. Не считаю это ошибкой: всему своё время.

В конце августа, в тот самый день, мы вдвоём помянули папу. Девять лет.

- Уже девять лет без него, - сказала мама. - Думала, не выдержу и года.

Мамин отпуск закончился, наступил сентябрь. И маму как-то сразу закрутила работа - жёстко, безжалостно. В начале учебного года дети массово взялись простужаться, болеть, плюс навалились дела в руководстве страховой компании - нагрузка оказалась чересчур. Мама каждый день возвращалась с работы всё более вымотанная, будто и не было у неё никакого отпуска.

- Эпидемия, что ли? - тревожилась я, глядя на начавшую сдавать маму. Вокруг глаз резко обозначилась густая сеточка морщин, появились тёмные круги, уголки губ непривычно опустились - мамино выражение лица никогда не было горестным, скорее, наоборот - всегда готовым к улыбке. - Почему вдруг так много работы?

Мама пожала плечами.

- Да нет... как обычно. Во мне дело, я что-то не тяну.

- Сердце?

- Устаю очень. Может, и сердце. Но я принимаю все лекарства, ты не беспокойся.

Помню тот вечер. Мы сидели в большой комнате, что-то смотрели по телевизору. К дивану подошёл Фимка и очень грузно на него запрыгнул. В последнее время он стал менее шустрым, чем прежде, перестал играть, а спал по двадцать три часа в сутки.

Мама положила его себе на колени и начала чесать за ушком. Фимка зажмурился и заурчал.

- Старенький совсем. Шестнадцать лет...

- Но он здоров, с ним всё в порядке, - меня пугала эта тема, не хотелось вообще о таком говорить.

- Здоровый. Старичок, - мама потёрлась носом о Фимкин затылок. - Не представляю, что будет, когда он...

- Не надо! - взмолилась я. - Думаешь, я про это не думаю? Он меня, можно сказать, вырастил. Но... всегда можно взять рыжего котёнка. Похожего на Фимку, ведь так уже было.

- Ну нет! - воскликнула мама как-то даже испуганно, крепко обняв котяру. - Ни за что! Никогда. Нет.

Сморозила я, конечно. Протянув руку, погладила Фимку по спинке. Он благодарно боднул мою ладонь лбом.