Джерри Спинелли - С любовью, Старгерл

– Мы еще не закончили с первой темой. Хочу знать, почему еще я тебе нравлюсь.

Он, протестуя, поднял палец:

– Послушай, я только сказал, что ты интересная…

– Замечательная.

– …ну, замечательная. Но что ты мне нравишься, никогда не говорил.

Я изобразила, будто отираю пот со лба:

– Ну, слава богу. Какое облегчение. Ведь ты мне тоже уже не нравишься. Ужасно неприятно было бы нам разойтись в этом вопросе?

Перри выплюнул жвачку:

– Неприятно?

– Борлок.

Он с улыбкой кивнул.

– Лео Борлок, – и вытащил еще одну жевательную пластину. Передал мне обертку: – Лео Борлок, значит? – Казалось он одновременно пережевывает и резинку, и это имя. Я думала, сейчас прольется водопад вопросов о тебе, но вместо этого парень вдруг сказал: – Ах да, и календарь.

– Что?

Да уж, траектория разговора с Перри Деллоплейном мало напоминает траекторию полета стрелы из лука.

– Твой календарь. Это тоже необычная штука.

– Да? Ты и вправду думаешь, что найдется не много девчонок, которые еженедельно вкапывают шпатель на сельскохозяйственных угодьях, а потом, к концу года, получают большие самодельные солнечные часы, и все это – чтобы отпраздновать зимнее солнцестояние? Ты точно так считаешь?

– Ни девчонок много не найдется, ни мальчишек.

– Значит, тебя это впечатлило?

– Вроде того.

– Не более чем «вроде того»?

– Очень даже вроде того.

– А у тебя дома, на твоей замусоренной, загаженной планете, бывает солнцестояние? Там хоть солнце восходит, над этим Миром Дерьма?

В ответ не последовало никаких ухмылок или язвительных замечаний, которых я ожидала. Только:

– Иногда.

– Ну, раз так, – я выдержала паузу, вдохнула и решилась, – у меня есть для тебя приятный подарок. Не хочешь составить компанию одной замечательной, впечатляющей девочке в следующий раз, когда она отправится устанавливать метку рассвета на Календарный холм?

Он не колебался ни секунды.

– Хочу.

Я припомнила, как ждала его тем августовским утром и как надеялась на встречу. Но тут же напомнила себе, что в тот раз прямо его не приглашала. Теперь не повторю этой ошибки.

Я потрепала его по колену:

– В четверг. Сегодня пятница. Значит, через шесть дней. Запомнишь?

– Я умею считать до шести.

– До восхода.

– До восхода.

Я объяснила, как туда добраться. Но на велосипеде я его никогда не видела.

– Найдешь?

– Угу.

– Не проспишь? – Пожалуй, я уж слишком давила, но ничего не могла с собой поделать. – У тебя будильник есть?

– Будильник мне не нужен.

– Мне тоже. У меня дома вообще нет часов.

– И у меня.

Я опять поверила. Он производил впечатление «бесчасового» человека, и к богатству или бедности это отношения не имело. Выходит, у нас все-таки много общего. На меня вдруг опять напало игривое настроение.

– Так ты ревнуешь?

На сей раз врасплох был застигнут он.

– Чего?

– Ну, к Лео?

Он осклабился:

– Без комментариев.

– Знаешь, – заметила я с напускной небрежностью, – однажды Лео мне сказал то же самое. Как раз когда у нас состоялся первый настоящий разговор.

– Правда?

– Правда. Он тогда уже слегка заразился моей «звездностью», если можно так выразиться. Я послала ему валентинку, ущипнула за ухо в школьной столовой и, в общем, опутала своими чарами. Думаю, ты знаешь, как это делается.

– Знаю.

– Вот именно. Но он был таким робким и до одури меня дичился. Так что никак не мог заставить себя со мной заговорить. И вот однажды вечером я выглянула в окно и увидела, как он расхаживает взад-вперед перед моим домом и пытается набраться храбрости…

– И что, набрался? – рассеянно переспросил Перри, всем своим видом и голосом давая понять, что ему не слишком интересно, но я-то понимала, что очень даже.

– Не-а. Набралась я. Стоило мне открыть входную дверь, как он нырнул за машину на подъездной дорожке. Мы поговорили, но не глядя друг на друга. По крайней мере, не глядя прямо. Тогда Корица прошмыгнула под этой машиной и подбежала к нему. Таким образом, по крайней мере, она его увидела. А я спросила, считает ли он меня симпатичной.

– И че он ответил?

– Глупый вопрос. Естественно, громогласное: «Да!» А потом я еще поинтересовалась, симпатичная ли Корица. И вот тогда он тоже сказал: «Без комментариев».

– Ты всегда дословно запоминаешь все, что слышишь?

Я выразительно посмотрела ему прямо в глаза.

– Не ото всех.

Наступило молчание. Мы просто сидели на столе для пикников и глядели друг на друга. У меня – точно как при медитации – пропало чувство времени. Остался только воздух, наэлектризованный взглядами.

Когда мы наконец спустились на землю, я, к удивлению своему, обнаружила, что жую жвачку. Затем мы вместе направились к выходу из парка, оба ощущая, я полагаю, облегчение от того, что разговор обратился к неопасным материям, превратился в беззаботную болтовню о чем угодно, только не о нас.

Я понимаю, Лео, у тебя накопились вопросы. Но я также понимаю, что у тебя хватает сейчас забот в колледже, поэтому помогу: задам их себе за тебя. Итак:

ТЫ: Он тебе нравится?

Я: Да.

ТЫ: Любишь его?

Я: Дальше.

ТЫ: Он сосчитал твои веснушки.

Я: Ага! Можешь себе представить?

ТЫ: Наверняка ты ему нравишься.

Я: Ммм… да.

ТЫ: Да, но что?

Я: Он перекати-поле. Его прозвали Одуваном. У него гарем.

ТЫ: А тебе он нужен целиком, только для тебя?

Я: Я этого не говорила.

ТЫ: Может, ты боишься, что, если заведешь с ним слишком близкие отношения, он тебя бросит?

Я: Может быть.

ТЫ: Как я бросил.

Я: Разве это так называется?

ТЫ: Да, так. Я тебя бросил. И прошу прощения. Теперь я об этом очень жалею.

Я: Слушай, хватит уже! Это моя воображаемая беседа с тобой. Здесь твои реплики пишу я.

ТЫ: Извини.

Я: Кстати, о сожалениях и жалости. Почему ты не спрашиваешь, жалко ли мне его?

ТЫ: Тебе его жалко?

Я: «Жалко» – неточное слово. Скажем так, мне есть до него дело.

ТЫ: Хочешь почистить его замусоренный мир?

Я: Почистить его мир я не могу. Но, может, смогу почистить его самого. Так, слегка.

ТЫ: Каким образом?

Я: Ну, не знаю. Наверное, просто буду рядом. Вчера он отдавал мне все скомканные обертки от жвачек. Неплохо для начала.

ТЫ: Значит, ты хочешь «почистить» целого человека. Кто-то сочтет тебя навязчивой.

Я: Ну и пусть.

ТЫ: Так что все-таки ты намечаешь для себя с этим Перри – восстановительную терапию или роман с далеко идущими планами?