Пэм Дженофф - Пропавшие девушки Парижа [litres]

– Вы не догадываетесь, кто мог вас предать? – спросила Грейс. Сама она страшилась сказать Мари, что это была Элеонора, и надеялась, что та, возможно, уже знает имя предателя или подозревает ее.

– Перед отъездом из Лондона я спросила об этом у полковника Уинслоу, Он возглавлял УСО и был начальником Элеоноры. Сперва он отрицал, что нас мог предать кто-то из штаб-квартиры. Но когда я рассказала ему все, что видела во Франции, он предположил, что это была Элеонора. Показал мне докладную записку за ее подписью, в которой отдавалось распоряжение продолжать радиообмен даже после того, как Лондону стало известно о перехвате радиограмм. – Глаза Мари наполнились слезами. – У меня это в голове не укладывалось. Ничего не сходилось.

– То есть вы не поверили в предательство Элеоноры?

– Нет, – решительно мотнула головой Мари. – Ни на секунду. – Грейс была сбита с толку. Мари собственными глазами видела документ, подтверждавший вину Элеоноры. Неужели Мари так слепо ей верила?

– Почему?

– Когда я последний раз виделась с Джулианом, в штаб-квартире СД, он тогда только что вернулся из Лондона, где встретился с Элеонорой. Перед смертью он сообщил мне, что Элеонора беспокоилась из-за раций. Особенно ее смущали радиограммы, и через него она предупреждала меня, чтобы я была осторожней. К сожалению, ее предостережение запоздало. Но она пыталась меня предостеречь. Потому я и уверена, что она к этому не имеет отношения.

– Но если не она, то кто?

– Не знаю. Полковник Уинслоу сказал, чтобы я уехала в Америку и начала здесь жизнь с чистого листа, без оглядки на прошлое. Что я и сделала. Как он и просил, я сообщила ему свой адрес, и он ежемесячно высылает мне пособие. Я уже думала, что окончательно распрощалась с прошлым. Пока не получила телеграмму от Элеоноры. – Мари прошла к шкафу, открыла его. Внутри стоял тот самый чемодан, что Грейс видела на Центральном вокзале.

– Так он все время был у вас, – ошеломленно протянула она.

– Элеонора телеграфировала, что приезжает в Нью-Йорк.

– Как она вас нашла?

– Наверно, узнала адрес у Директора. Он был в курсе, что я еду в Нью-Йорк, помог мне с документами. Найти меня не составило бы труда. А Элеонора была спец в своем деле. – Грейс кивнула. Наконец-то ей стало ясно, зачем Элеонора приехала в Нью-Йорк. – В телеграмме Элеонора сообщала, что будет ждать меня на Центральном вокзале. Я не рвалась на встречу с ней, – добавила Мари. – Она олицетворяла жуткую страницу моей жизни, которую, мне казалось, я навсегда перелистнула.

– Значит, вы не пошли на встречу?

– Нет, пошла. Не могла не пойти. В телеграмме она просила, чтобы я встретилась с ней в половине девятого. Но в тот день моя дочка, Тесс, заболела и в школу не пошла. Лишь после девяти мне удалось найти человека, который присмотрел бы за ней. Я поехала на вокзал, но Элеоноры там уже не было. Я подумала, что она снова попытается связаться со мной. Элеонора была женщина настойчивая. Не найдя ее на вокзале, я уехала. Но позже, когда узнала о случившемся, вернулась.

– И забрали чемодан.

– Да. Я обратила на него внимание утром, но издалека не разглядела, что это ее чемодан. И лишь потом, услышав в новостях про нее, я сообразила, что к чему, и поняла, что это чемодан Элеоноры. После того что случилось, я просто не могла бросить его на вокзале.

– Вы позволите заглянуть в него?

Мари кивнула.

– Я его еще не открывала. Духу не хватило.

Грейс положила чемодан на дно, расстегнула его. Внутри лежала, аккуратно сложенная, одежда Элеоноры, к которой никто не прикасался. Грейс просмотрела содержимое чемодана, стараясь не ворошить вещи. В глубине она увидела пару детских белых башмачков, почти спрятанных под одеждой.

– Это мои, – внезапно воскликнула Мари, хватая башмачки. – То есть они принадлежали моей дочери. У Элеоноры детей не было. Она взяла их у меня на хранение.

– То есть она привезла с собой башмачки из сентиментальности?

– Элеонора не признавала сентиментальности, – улыбнулась Мари. – Она все делала с определенной целью. – Мари перевернула башмачки подошвами вверх, и из одного выпала металлическая цепочка. Она подняла ее с пола. – Мое ожерелье. – Она показала цепочку с медальоном в форме бабочки. – Все-таки Элеонора сохранила его для меня. – Пытаясь скрыть слезы, Мари надела цепочку на шею. Потом снова внимательно осмотрела детские башмачки. Взгляд ее вспыхнул, словно она что-то поняла. Мари принялась ловко вскрывать каблучок. – Обувь – один из самых надежных тайников.

В каблучке был запрятан крошечный клочок бумаги. Мари осторожно развернула его и показала Грейс. Это была копия приказа, что Грейс обнаружила в украденной папке. Грейс снова полезла в чемодан, проверяя, нет ли в нем еще чего-нибудь любопытного, и вытащила маленький блокнот.

– Она всегда носила с собой блокнот, – с улыбкой заметила Мари.

Грейс принялась его листать.

– По делу девушек-агентов назначены парламентские слушания. И вот, смотрите… – Она показала на одну из записей Элеоноры: «Нужно, чтобы Мари дала показания о роли Директора».

– Значит, она приехала не для того, чтобы открыть мне правду. Она хотела с моей помощью доказать, что не имела отношения к радиоигре.

– Вы ей верите?

Мари смахнула с глаз волосы.

– Абсолютно. В словах Директора не было логики. Джулиан перед смертью сказал мне, что Элеонору настораживали радиограммы, но ей не разрешали прекратить радиообмен. Предать нас мог кто угодно, только не Элеонора. – Мари сникла. – Значит, она рассчитывала на меня, а я ее подвела. А теперь уже поздно.

– Может, и нет, – внезапно сказала Грейс: у нее возникла одна идея. Элеонора при жизни боролась за своих подопечных и погибла, добиваясь для них справедливости.

– Но что теперь можно сделать? Ведь Элеонора умерла.

– Умерла. Но чего она хотела больше всего на свете?

– Узнать правду.

– Нет, она хотела сделать правду достоянием гласности. Но не успела. Мы сделаем это за нее. – Грейс встала, протягивая Мари руку. – Давайте действовать вместе.

Нью-Йорк, 1946 г.

Месяц спустя в конце рабочего дня Грейс вышла из здания фирмы «Бликер и сыновья» и поехала на метро на север города – к месту пересечения Сорок второй улицы и Лексингтон-авеню. Там на перекрестке ее ждал Марк.

– А ты откуда тут взялся? – пошутила она. На этот раз она, конечно, знала, что он будет здесь. Оставив Марка в кабинете Фрэнки, Грейс убежала, чтобы отыскать Мари и придумать, как ей помочь. Когда она возвратилась на работу, он уже ушел. Марк сказал Фрэнки, что должен уехать по делу в Вашингтон. Она позвонила ему и извинилась. А то еще подумает, что после поцелуя она к нему охладела (на самом деле – наоборот). Он проявил понимание и, хотя вечером его ждали на работе в Вашингтоне, пообещал сообщить, когда в следующий раз будет в Нью-Йорке.