Мелани Кантор - Смерть и прочие хэппи-энды [litres]

– Просыпайся, дорогая.

Песни китов закончились. Рита ставит чашку чая на столик рядом со мной. И стакан воды.

– Ты крепко заснула, – поясняет она. – Я дам тебе время прийти в себя, а потом мы поговорим. Я скажу, что почувствовала, но пока оставлю тебя на несколько минут. Пожалуйста, выпей это.

У меня кружится голова. Я стараюсь дышать глубоко и размеренно, чувствуя, как возвращаюсь в свое тело. Это очень странное ощущение.

– Спасибо, – произношу я вслух в пустой комнате. – Спасибо, энергия.

Потом сажусь на столе и оглядываюсь.

Я будто растворилась здесь, отпустила свой страх. И это было потрясающе. Я пью из чашки, как сказала Рита. Я потягиваю чай, который на вкус восхитителен, и мне теперь не нужно убеждать себя в этом. Все хорошо.

Рита возвращается в комнату. Постепенно прибавляет свет с помощью реостата, и я моргаю, привыкая к нему. Мне не терпится услышать ее выводы. Она передает мне мой кардиган:

– Надень это, дорогая. Температура твоего тела сейчас упадет, и ты можешь замерзнуть. – Она усаживается на стул рядом со мной. – Ты плохо себя чувствуешь, дорогая, и я вижу, что ты давно испытываешь усталость.

– О, Рита, это удивительно, – отзываюсь я. – Это правда.

Ее веки вздрагивают, как бы говоря, что она все знает и не нужно ее перебивать.

– Но ты сильный человек, – продолжает она, – и люди всегда будут высасывать твою энергию. Слабые люди похожи на вампиров – они тянут энергию из сильных. И кто-то высасывает твою. Кто это?

Я теряюсь. Я не знаю, что ответить, и думаю, что Рита подскажет, – но она молчит.

– Не знаю, – наконец признаюсь я.

– Думай! – твердо велит она. – Есть какой-то человек, отношения с которым приносит тебе печаль.

– Ну там, Гарри…

– Да! – восклицает она, воздев руки. – Это он! Гарри. То Имя, которое пришло ко мне.

Я чувствую себя сбитой с толку.

– Но я не думаю, – проговорила я, – что Гарри имеет какое-то отношение к моему нынешнему самочувствию. Я имела в виду, что когда-то…

– Энергии нет дела до времени, – перебивает Рита. – Ты страдаешь из-за этого человека. Он послужил для тебя негативной силой. И твое тело чувствует это. Оно в шоке. Переживает травму.

– Да, – соглашаюсь я, – вы правы.

Рита кивает.

– Хотя я все равно не думаю, что сейчас это из-за него, – промямлила я.

Лицо Риты мрачнеет.

– Это из-за него! – кричит она. – Из-за Гарри! Этот человек высосал твою энергию. Для меня это очевидно. Но теперь он мертв!

– Нет! – ору я. Даже завываю, как зверь, всем нутром. Рита закрывает уши руками. – Нет! Я ведь только что видела его. В пятницу!

– Он умер для тебя, дорогая, – ворчит она. – И ты не должна больше думать о нем. Я скорректировала нанесенный им ущерб. Он вампир и высасывал из тебя все соки. Но теперь он мертв для тебя.

Я ощущаю, что меня трясет.

– Вы говорите ужасные вещи, Рита.

Она недовольно морщится:

– Я здесь не для того, чтобы рассказывать тебе сказки, Джейн.

– Дженнифер.

– Это моя работа, и я должна ее делать.

– Но все же…

Рита резко поднимается с места. Ее колени касаются моих пальцев, и я отшатываюсь.

– Иногда трудно услышать правду, – заявляет она, отодвигая стул.

«О, тебе ли не знать», – думаю я. Теперь Рита кажется мне довольно пугающей.

Мне хочется уйти, но я словно приросла к столу.

Рита делает глубокий вдох, затем медленно выдыхает.

– Сегодня вечером тебе, наверное, будет плохо.

Ее тон снова мягкий, будто она перевернула страницу и это новая глава в нашей истории.

– У тебя начнется сильная головная боль. Это будет уходить плохая энергия. Но ты должна пить много воды – и через два дня почувствуешь себя новой женщиной.

Она выхватывает у меня чашку, словно я потеряла право пить ее знаменитый чай, не говоря уж о рецепте. У меня складывается впечатление, что Рита не любит, когда ей противоречат.

От запаха благовоний меня тошнит. От чая теперь тоже мутит. Да и все хорошие эмоции, которые я испытывала буквально минуту назад, вызывают сейчас тошноту.

– Мне позвать Анну-Марию? – спрашиваю я, дрожа.

– Подумай над тем, что я сказала. Я очистила твою ауру, но некоторые устойчивые энергии могут остаться. Если так произойдет, тебе нужно будет вернуться, чтобы я могла окончательно их удалить. Теперь отдохни здесь, пока не почувствуешь себя уверенно. Я подожду тебя внизу. С Марианной.

– Спасибо, Риа, – говорю я, нарочно неправильно.

– Рита, – поправляет она.

Я жду, когда она уйдет, встаю из-за стола и принимаюсь мерять шагами крошечное пространство между столом и стеной, обхватив себя руками и пытаясь успокоиться и согреться, пока не решаю, что нахожусь здесь уже достаточно долго.

Мне хочется сбежать. Я не могу ни секунды больше оставаться в этой смешной маленькой комнате с ее тошнотворными запахами и дешевыми репродукциями, глядящими на меня так, будто знают, что я не верю в это. Я быстро спускаюсь вниз по ступенькам и возвращаюсь в гостиную. Они обе смотрят на меня. Яркая и веселая Анна-Мария с энтузиазмом кивает мне, будто хочет, чтобы я ей подмигнула. Мол, «я чувствую себя немного лучше». Рита же серьезна и спокойна. Я роюсь в сумочке и протягиваю ей сорок фунтов.

– Большое спасибо, Рита. Я обязательно вернусь. – Я поворачиваюсь к Анне-Марии и прошу у нее ключи от автомобиля. – Мне нужно прогуляться. Я подожду тебя в машине.

Она бросает на меня любопытный взгляд и шепчет:

– Ты кричала?

– От восторга, – я улыбаюсь.

Анна-Мария тоже улыбается, уверенная в том, что это успех. Она понимающе кивает мне и отправляется вслед за Ритой. Я же выхожу на холодный осенний воздух и глубоко его вдыхаю. Мир вокруг, кажется, начинает вращаться, отчего сначала я хватаюсь за дерево, а потом меня и вовсе рвет за бордюр.

Я сажусь на низкую садовую ограду. Приторный запах ладана все еще наполняет мои ноздри. Вкус чая как будто застрял в горле. Я думаю, что больше никогда не смогу подойти к магазину здоровой пищи, возвращаюсь к машине и беру бутылку воды. Моя одежда воняет. Волосы тоже. И первое, что я решаю сделать по возвращении домой, – это принять ванну.

Когда Анна-Мария открывает водительскую дверцу и запрыгивает за руль, я лежу в машине в ознобе, по-прежнему чувствуя тошноту.

– Она удивительная, правда? – говорит Анна-Мария.

– Удивительная, – отвечаю я.

– Но это довольно утомительно, правда? – весело продолжает она, вставляя ключ в замок зажигания. – Может, ты будешь чувствовать себя странно день или два. Это ведь твой первый раз. Это как наркотик. Первый раз всегда самый сильный.

– Да, – соглашаюсь я, хотя никогда в жизни не принимала лекарства сильнее ибупрофена.

Странности Анны-Марии ей к лицу, но не мне. Она едва оглядывается через плечо, когда выезжает с парковки, затем выравнивает машину и едет вперед, причем ее боковые зеркала все еще отвернуты.