Мелани Кантор - Смерть и прочие хэппи-энды [litres]

– Твои зеркала, Анна-Мария, – замечаю я.

Это старая машина, какая-то модель «Моррис Майнор», и в ней нельзя регулировать зеркала изнутри.

– Блин, – отзывается она, – вечно я забываю.

Она бьет по тормозам, останавливая машину прямо посреди дороги, выпрыгивает и поправляет боковое зеркало.

– Спасибо. – Она забирается обратно. – Я бы поехала домой, даже не замечая этого.

– Приятно слышать. – Я решаю больше никогда не садиться в машину, если за рулем будет Анна-Мария. Может, она и доживет до девяноста пяти, но я не уверена, что целой и невредимой.

Анна-Мария бредит Ритой всю нашу мучительную поездку домой.

– Тебе станет лучше, Дженнифер, – говорит она, – я чувствую это. Ты уже выглядишь лучше.

Я гляжу на себя в кривое зеркало на солнцезащитном козырьке. Анна-Мария либо лжет, либо ослепла, что весьма вероятно, если судить по ее вождению.

– Ты говорила ей, что со мной? – спрашиваю я.

Ее лицо становится задумчивым.

– Я не знала, что с тобой не так, верно? До сегодняшнего дня. – Она поворачивает ко мне голову, и ее глаза широко распахиваются от волнения.

– Пожалуйста, следи за дорогой, – прошу я.

Анна-Мария тут же повинуется, но продолжает искоса наблюдать за мной.

– Она все правильно поняла? – И, не дожидаясь моего ответа, сама заключает: – Она это сделала, все угадала! Вот почему ты закричала! Она потрясающая, разве нет? Не могу поверить, – она крутит руль, – у нее просто рентгеновское зрение!

– Она была просто невероятна, – говорю я.

Мы выезжаем на главную дорогу, довольно ровную и прямую. Какое облегчение!

Мне не хочется отвлекать ее от вождения, но я должна спросить:

– Так что ты сказала ей обо мне, когда бронировала встречу?

– Ничего, – отвечает Анна-Мария. – Почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно.

Она откашливается:

– Ну… возможно, я сказала ей, что вокруг тебя негативная энергия. Как ты сама упомянула. – Она шумно вздыхает и смотрит в зеркало заднего вида – по-моему, впервые. – И кажется, я добавила, что у тебя был токсичный парень. Ты знаешь. Гарри. Вот и все.

– О, – произношу я. – Ясно.

Все становится на свои места. Анна-Мария тоже никогда не любила Гарри. Я отворачиваюсь и смотрю в окно, наблюдая, как мимо проносятся серые пятна домов.

– На следующей неделе я собираюсь на термослуховую терапию. Ты тоже должна пойти! – говорит Анна-Мария.

Я понятия не имею, о чем она. И отвечаю:

– Спасибо, но я пас.

– Принято. Но если ты передумаешь… – Анна-Мария включает радио в машине. – «Спайс Герлз»! – обрадованно восклицает она. И оставшуюся часть пути мы слушаем какую-то непонятную станцию, передающую оптимистичный ретро-поп. Анна-Мария подпевает. М-да. Вы можете забрать девушку с вечеринки, но вы не можете забрать вечеринку у девушки…

Как только я переступаю порог своего дома, то первым делом набираю теплую ванну, добавляю пену и долго отмокаю, совершенно несчастная, глядя на радужные пузырьки и размышляя о том, что сегодня сделала. И о чем я только думала?

Надежды нет. «Посмотри правде в глаза!» – велю я себе. Ни мастер рэйки, ни очиститель ауры не смогут изменить мою судьбу.

Анна-Мария может верить во что угодно, потому что ее вере ничто не угрожает. Когда все хорошо, что это доказывает? Мы узнаем, насколько эффективно средство, только когда попадаем в кризис.

Но все же я ее понимаю. Потому что тоже хотела поверить Рите. Хотела открыть свой разум. Это дарило мне надежду. Но и давало ожидания, а это сейчас для меня хуже всего, потому что может привести лишь к разочарованию. Я хватаюсь за края ванны.

Нужно взглянуть фактам в лицо: я не хозяйка своей судьбы. И никакое рэйки меня не вылечит.

Гарри все еще в Милане по делам, вполне живой. Если кто для меня и умер – то это Рита, а не он. Он писал мне несколько раз. Я даже звонила ему несколько раз.

Его входящие звонки автоматически переключаются на голосовую почту, но он всякий раз перезванивает, и меня это вполне устраивает. Есть некое утешение в этом – знать, что мы всегда на связи.

Я отправляюсь на ужин к Изабель в лимузине, оплаченном кредиткой Мартина.

Вообще-то я предлагала «Убер», но она настояла на своем. Изабель всегда умела настоять на своем. Когда я подъезжаю, она распахивает дверь еще до того, как я успеваю позвонить, словно отслеживала мой путь (она могла).

– О, Дженнифер, – говорит она и крепко меня обнимает. Я обнимаю ее в ответ. Она отстраняется и внимательно меня оглядывает, словно ожидала увидеть кого-то другого. – А ты не выглядишь больной. Возможно, немного бледной, но это можно было бы поправить приличным макияжем. Это точно не ошибка?

– Если бы.

– Да. Если бы.

Я чувствую облегчение от встречи. Я в безопасности здесь, с семьей. Пусть и не уверена, что настроение от этого может сильно улучшиться.

– Ты хорошо выглядишь, – говорю я, хотя это не так. Изабель выглядит одутловатой, ее красота несколько померкла.

– Да ну, не особо, – отвечает она.

– Здравствуйте, тетя Дженнифер!

Сесилия и София прокрались из кухни по мраморному коридору и теперь появляются передо мной с застенчивыми улыбками. Они по очереди обнимают меня, немного смущаясь, а потом прижимаются к матери с двух сторон, словно взяв ее в скобки.

Очевидно, Изабель уже сообщила дочерям мою новость.

– Привет, девочки! – весело здороваюсь я, чтобы развеять их беспокойство. – Это вам, – я протягиваю им пакеты с мармеладными конфетами. Их глаза от восторга широко распахиваются, когда они принимаются рассматривать подарки. Мне становится легче.

Я-то думала, что яркие змеи, бутылки и медведи из мармелада могут показаться оскорбительно детскими для девочек тринадцати и десяти лет, и я лишь докажу, что совершенно не понимаю детей, как частенько напоминает мне сестра.

– Ух ты! – дружно восклицают они, взволнованно глядя друг на друга, а затем на мать. – Потрясающе!

Но кое-кому эти гостинцы все же не нравятся – Изабель. Она вовсе не приходит от них в восторг. Я протягиваю ей коробку бельгийского шоколада.

– Спасибо, – благодарит она с натянутой улыбкой, – но не стоило беспокоиться. Идите к себе, девочки. Вас ждет домашнее задание! Я позову вас, когда ужин будет готов. И пока возьму это, – она выхватывает из их рук пакетики со сладостями.

– О-ох, – стонет Сесилия. – Но это же для нас!

– Ну, мамочка, пожалуйста! – упрашивает София. – Мы ведь можем взять немного в наши комнаты?

– Ты знаешь правила, – возражает Изабель.

– Ладно, – вздыхает Сесилия. – Но я уже сделала задание и хочу остаться здесь и поболтать с тобой и Дженнифер!

Я очень рада, что она пропустила слово «тетя». Из-за него я всегда чувствую себя старше.