Михаил Шифман - Рукопись, которой не было [Евгения Каннегисер – леди Пайерлс] [litres]

Ты пишешь, что я знаю тебя, но нет, это не так. Что ты думаешь о своем будущем? Работаешь ли ты в лаборатории потому, что эта работа тебя затягивает, или просто потому, что надо зарабатывать деньги? Если бы ты могла заняться тем, чем тебе действительно хочется, что бы ты делала?

Любимая, пиши мне почаще, но не забывай о своих родителях и сестре. Официальное приглашение уже пришло, и, если не случится чего-то чрезвычайного, я точно приеду в Ленинград в марте.

До скорого свидания,

Ленинград, 26 сентября 1930 г.

Мой дорогой Руди!

Не знаю почему, но последние три дня мне так хотелось тебя увидеть. Трудно писать письмо, если ответ придет в лучшем случае через две недели.

Я получила твое сердитое письмо за пять минут до отъезда из Гагр. Ужасно устала: всю ночь паковала багаж. Подумай только, я везу с собой 30 кг фруктов! На два дня остановилась в Москве у родственников. Сходила в Третьяковку и Музей современного искусства [13] Музей нового западного искусства был создан в Москве (Пречистенка, 21) в 1923 году на основе коллекций Сергея Щукина и Ивана Морозова. В 1948 году он был ликвидирован по приказу Сталина, а его экспонаты распределены между Эрмитажем и Пушкинским музеем. . Сейчас я уже дома, а завтра пойду в институт. Как жаль, что меня не было с тобой в Ленинграде. Я так и думала, что он тебя очарует. Мне кажется, что это один из самых красивых городов мира.

Руди, Димус сказал мне, что Зак был шокирован, узнав, что мы поехали в Кисловодск с тобой вдвоем. Пиши мне почаще, а то я буду думать, что я тебе неинтересна. Прошел уже целый месяц из шести. Ура!

Берлин, 29 сентября 1930 г.

Дорогая Женя!

Сегодня мой последний день в Берлине, поэтому пишу на скорую руку. В последние дни я много думал о возможности нашей совместной жизни в Цюрихе, но пришел к печальному выводу. Прежде всего, на мою зарплату нам не прожить. Я получаю всего 400 швейцарских франков в месяц (150 руб.). Этого достаточно для одного человека, но совершенно недостаточно для двоих. Конечно, возможно, и ты бы смогла найти работу – ведь ты же не собираешься сидеть праздной целыми днями, – но найти научную работу в Европе несравненно сложнее, чем в России. Вероятность того, что ты найдешь такую работу именно в Цюрихе, стремится к нулю. Кроме того, ты не разбираешься в западной жизни. Ну и самое плохое – у меня нет даже надежды улучшить мое положение. Даже если предложение от Франца Симона материализуется, что сомнительно, он не сможет мне платить больше, чем я получаю сейчас. Сейчас я в самом начале научной жизни, и, когда моя карьера пойдет вверх, если пойдет, никто не знает.

Говорю тебе все это, моя дорогая, не для того, чтобы огорчить тебя. Просто чтобы ты не возлагала особых надежд на возможность брака.

Я никуда не хожу, провожу вечера с семьей или друзьями. Когда гляжу на брата и его жену Нину, меня берут сомнения. Сейчас они очень счастливы друг с другом, но у нее слишком много свободного времени (у них в доме служанка), а она очень умна. Домашней работы для нее почти не остается. Мой брат целыми днями на работе, а когда наконец добирается до дома, чувствует себя очень усталым. Ей просто необходимо найти какое-нибудь занятие. Но она никак не может решиться. Чем все это кончится?

Помнишь тот вечер на «Грузии», когда я сказал тебе, что в Цюрихе есть одна девушка… Сейчас она больше меня не занимает, но тем не менее она существует. Мне нужно будет поговорить с ней, как только я вернусь в Цюрих. Она очень хорошая девушка, намного моложе меня, скрипачка, причем хорошая скрипачка и к тому же весьма образованна. Она не может сделать и шага, не спросив разрешения родителей. Наши отношения были в начальной стадии. У нас не было никаких планов на будущее. Сейчас, после возвращения из Ленинграда, я написал ей теплое письмо, намекнув, что в России у меня произошли изменения. Она умная девушка и поймет. Возможно, наши с ней отношения останутся дружескими. Но она очень «европейская» женщина, поэтому не исключено, что больше не захочет видеть меня. Что ж, будет жалко, но не более того. Посмотрим.

Прочти последние строчки в статье Гамова в Nature от 13 сентября.

Цюрих, 2 октября 1930 г.

Моя дорогая и далекая Женя!

Действительно ужасно, как много времени проходит между письмом и ответом на него. Прости меня – не могу вспомнить, почему ты считаешь, что мое письмо из Ленинграда было сердитым.

Я приехал в Цюрих чудным вечером. С моей улицы видны горы и глубокое звездное небо над ними. Целыми днями работаю с утра до позднего вечера. Беседую с Паули; мы обсуждаем письма, которые пришли за время его отсутствия. Наши взаимоотношения довольно странные. Обычно он говорит: «Вот письмо от господина такого-то, который вычислил то-то и то-то, но я не могу через него продраться. Уверен, что в его вычислениях должна быть ошибка».

После некоторых раздумий мне обычно удается найти ошибку. Я бегу к Паули и на доске пишу математическое доказательство того, что он, Паули, был прав, ошибка критическая. Паули обычно говорит, что хотя я ему по физике не очень интересен, но ему со мной удобно, при таком ассистенте, как я, он может продолжать оставаться ленивым. «Вы, Пайерлс, идеальный ассистент!»

Я поговорил по телефону с Лилли Фенигштайн (девушка, о которой я писал тебе в предыдущем письме). Кажется, она не обижена на меня, что означает, что я был менее важен для нее, чем я себе вообразил. Я рад, скорее всего мы останемся добрыми друзьями.

Димус воспринимает все с усилением в сто раз. Был очень рад, найдя в конверте твою фотографию. Да, я ищу учительницу русского языка!

Как тебя встретили на работе? Всем привет.

Ленинград, 3 октября 1930 г.

Дорогой Руди!

Очень горда тем, что ты понимаешь мои письма. Ты очень умный мальчик – многие не понимают мою писанину даже по-русски.

Ты спрашиваешь меня, нравится ли мне моя работа или это занятие для денег. Я очень люблю физику, а сейчас я работаю с «чистой» физикой. Я люблю думать.

[На следующее утро]

Вчера вечером на этом месте я заснула. Ночью встала, подошла к окну и всю ночь думала о тебе. Нина крепко спала в своей постели. Милый, я не очень высокого о себе мнения. У меня есть идеи, я все схватываю легко на ходу, но в то же время я слишком «женщина», слишком скольжу по поверхности, не углубляясь (ты понимаешь?)… Конечно, я предпочитаю мою нынешнюю работу любой другой, без нее мне было бы трудно. Я люблю оставаться в своей башне одна, когда все расходятся по домам.

Не знаю, что готовит мне жизнь, но в душе я авантюристка в высоком смысле этого слова. Руди, я слишком молода, и вполне возможно, что меня ждут приключения, смена профессий. Знаешь, дорогой, так трудно и даже грустно точно знать свое будущее. Будущее должно оставаться неизвестным и быть ярким, да? Как только оно становится тебе известным, ты становишься рабом настоящего. Руди, моя писанина становится слишком философской, но ведь ты понимаешь не только слова, но и их глубокий смысл, да? Ты знаешь, я пишу не только шуточные куплеты, но и серьезную поэзию. Иногда написанное даже мне нравится. Обычно я никому этого не показываю, но твое мнение мне бы хотелось услышать. Жаль, что ты не сможешь понять… Сейчас я думаю, не написать ли мне рассказ или повесть, но это слишком трудно.