Марлус Морсхёйс - Тени Радовара

Иногда они останавливаются, и Килиан прислушивается. До них доносятся скрип, шорох, звуки разбивающихся о влажный пол капель.

– Здесь бывает Серая Бригада? – шепотом спрашивает Йона.

– Они регулярно спускаются в катакомбы, но сюда почти не заходят. Бродяги здесь не задерживаются – слишком сыро, так что Бригадирам тут попросту нечего искать. Идем, чуть-чуть осталось. В конце тоннеля есть лестница.

Чтобы не упасть, Йоне приходится что есть силы цепляться за перекладины лестницы – такие они скользкие. От рук воняет канализацией, плащ весь в коричневых полосах, в каждом звуке мерещатся шаги Серой Бригады. И всё же еще ни разу за последние семь лет она не чувствовала себя такой счастливой. Килиан приподнял крышку люка и смотрит в щелку. Когда он полностью откидывает ее и вылезает на улицу, Йона жмурится от яркого света. Люк выводит их в переулочек между двумя домами.

– Ну и вид у тебя, – говорит Килиан. – Даже на лице грязь.

Он аккуратно стирает несколько грязных полос с ее щеки. И смотрит на Йону так, будто собирается что-то сказать.

– Что?

– Да нет, ничего. Пойдем, мы почти пришли.

Переулок приводит их во двор дома. Двор квадратный, метров пятьдесят по периметру, с двух сторон ограниченный домами вполовину ниже Звездного Света и Лунного Луча. Бетон уже почернел и кое-где пошел трещинами.

– Это один из самых старых районов Радовара, – говорит Килиан, поймав ее взгляд. – Дома здесь скоро снесут. Смотри, на нижних этажах уже заколочены окна, чтобы туда не забирались бродяги. С другой стороны раньше был парк, его уже расчистили, чтобы застроить.

– Ну что, спасибо, что привел меня сюда. Красиво. Или ты мусорные контейнеры хотел мне показать?

И Йона пинает ногой один из контейнеров, которыми заставлен весь двор. В поле зрения вспорхнула и тут же исчезла неприметная тень.

– Тише ты! Не спугни их.

– Кого? Крыс?

Килиан не отвечает, но тихонько пробирается между контейнерами к середине двора. Там он садится на корточки. Йона идет за ним и садится рядом.

– Теперь смотри, – шепчет он.

Рядом опять поднимается в воздух встревоженная тень.

– Бабочка?

– И не одна. – Килиан поворачивает голову Йоны в нужную сторону. И она видит. Десятки оранжевых бабочек с черными полосками на крыльях сидят на камнях между контейнерами.

– Но как…

– Тихо. Смотри!

Йона видит, как стайка бабочек взлетает, танцует в воздухе и приземляется на зеленый бак.

– Они сюда каждый год прилетают, – шепчет Килиан ей на ухо.

– Но зачем? Что им тут нужно?

– Не знаю. Может быть, раньше, пока всё не залили бетоном, тут жила колония бабочек. И следующие поколения чувствуют, что это их место. Они останавливаются здесь, когда мигрируют. Всего на несколько дней.

У Йоны как-то странно трепещет сердце в груди. Совсем рядом с ухом дыхание Килиана, и эти бабочки – самое красивое, что она видела в жизни. Они с Килианом так и сидят, тихо-тихо, пока бабочки вдруг не взлетают и не растворяются оранжевым облачком в сером пейзаже Радовара.

Йона сидела бы так целую вечность, но Килиан вскакивает на ноги и помогает ей подняться. До люка они добираются без приключений. Йона ударяется коленом о торчащий камень, но почти не замечает боли. Призрачный шорох, так пугавший ее по дороге сюда, превратился теперь в трепет тысячи крыльев. До Звездного Света они с Килианом добираются как-то слишком быстро. Йона проводит руками по холодному бетону. Она не хочет туда возвращаться. Никогда.

Килиан отводит взгляд и торопливо, будто нехотя, произносит:

– Тебе не понравится то, что я сейчас скажу. До акции в Восходе мы не увидимся. Тебе пока нельзя приходить к Своре. Мы обсуждали это вчера. Все согласились, и Залман тоже.

Из тоннеля словно выкачали весь воздух. Тьма сгустилась и проникла в самое сердце. Йона хватается за край лаза, чтобы не упасть.

– Слишком опасно. Ты, может быть, не замечаешь, но после нашей акции в воскресенье правление следит за всеми твоими перемещениями. Ты ведь и так под подозрением после кражи цветка и прогулок на минус одиннадцатый. Залман говорит, Флис – настоящая ищейка. Раз взяв след, он с него уже не свернет. А ты каждый день пропадаешь на несколько часов, такое не может остаться незамеченным.

– Я уже много лет так себя веду, все давно привыкли. Я очень осторожна. Всегда прячу пропуск в новое место, всегда езжу на разных лифтах, выхожу на разных этажах. Знаешь, какие у меня теперь сильные ноги от постоянной ходьбы по лестницам?

– Ты не знаешь, откуда может прийти беда. Ведь наверняка ты не догадывалась, что твой брат выдаст секрет про бабушкины цветы.

– Он случайно. Похвастался другу.

– И что мешает ему сказать другу, что его сестра каждый день где-то пропадает? Нет, Йона, следующие десять дней тебе надо быть образцовой девочкой. Без тебя нам в Восходе не справиться. Мы всё сделаем сами: транспаранты, маски, флаеры. От тебя требуется только, чтобы ты жила обычной жизнью.

– Я больше не могу жить обычной жизнью.

– Прости, но я еще вчера должен был тебе это сказать. Каждый раз, когда ты приходишь, вероятность, что тебя выследят, возрастает.

– Понимаю, – выдавливает из себя Йона.

– Я бы хотел, чтобы было по-другому, – говорит Килиан.

«И я, – думает Йона. – Пусть за мной по тоннелям будет гнаться Серая Бригада. Пусть мне надо будет забираться на здания и развешивать транспаранты. Пусть я хоть каждый день буду взламывать сложнейшие коды. Что угодно, только не возвращаться в Звездный Свет».

– А если что-то пойдет не по плану? – спрашивает она. – Если мы с родителями не пойдем в Восход или за мной всё время будут следить и я не смогу отойти? Или с вами что-то случится?

– Я думал об этом, но так ничего и не придумал. До акции в Восходе поддерживать связь не получится. – Он колеблется. – У нас есть комфоны, но мы стараемся ими не пользоваться. Я не могу тебе его дать. Слишком опасно. Встречаемся без четверти два у запасного выхода с обратной части Восхода. Если дверь не откроется, мы поймем, что тебе что-то помешало и акция сорвалась. А если ты придешь, а нас нет, как можно быстрее возвращайся на сто двадцать третий этаж и притворяйся, что тебе весело. Мы свяжемся с тобой после.

– А если вам придется скрываться? – Самый страшный кошмар: она приходит в тоннель, а их нет.

– Тогда ты не сможешь нас найти. Но я найду тебя сам. Обязательно.

Всё сказано. Выбора нет. Йона исчезает в темной дыре под названием Звездный Свет.

День официального открытия Восхода Радовара начинается с промозглого утра. В это воскресенье даже Йона не получает никакого удовольствия от ранней прогулки. Ветер холодный, но он не может разогнать туман. Кажется, по всему парку клочьями висит мокрая серая вата, и со всех листьев стекают капли дождя. Йона ходит по парку кругами и считает минуты. Она начала отсчет одиннадцать с половиной дней назад. С тех пор как она в последний раз была в тоннеле, прошло 18 тысяч 114 минут. Что произошло за это время? Что Свора написала на плакатах? Что делать, если они не придут?