Марлус Морсхёйс - Тени Радовара

– Ты думаешь, я им не предлагала? Но нет, об этом не могло быть и речи. Я была им нужна, ведь я лицо Радовара, лицо той системы, которая привела город к процветанию. Я была прекрасным прикрытием для грязных делишек Старкина и «КомВью».

Хаверс берет последнее печенье, но до рта не доносит. Кажется, она хочет что-то сказать, но не решается. Потом всё-таки возвращает печенье на блюдце и в упор смотрит на Залмана.

– Я знаю, вы не можете понять, как я могла поддаться на угрозы этого слизняка. Но кое-чего я вам не рассказывала. Было страшно. Ты бы его убил, Залман. И на нас набросилась бы вся Серая Бригада.

– Та авария? – шепотом произносит Залман. Он моргает так часто, что у него трясутся щеки. – Не может быть. В машине был его сын!

– Бен сказал, что бомба взорвалась слишком рано. Механизм должен был сработать после того, как ты высадишь Килиана у школы. Как предупреждение мне. Мол, он рад, что наш сын не пострадал, но случиться может всякое. Особенно если я не буду хорошей девочкой и не стану выполнять то, что от меня требуется. Мы живем в опасном мире.

– Нет, я его всё-таки убью, – рычит Залман. – Скину с Восхода. Он войдет в историю как тот, кто упал с рекордной высоты.

Йона смотрит на Килиана: он сидит молча. Только сильно побледнел, и глаза у него потухли. Потом она переводит взгляд на ту женщину, которую столько раз проклинала долгими темными ночами в Мин-III. Сейчас она совсем не похожа на всем знакомый образ сильного и уверенного в себе мэра. Мешки под глазами кажутся сейчас еще темнее, чем вчера, в волосах как будто еще больше седины. Йоне почти жалко ее. Но тут она вспоминает Андора, и на нее накатывает волна гнева, она хочет кричать на Хаверс и колотить ее изо всех сил. Она сжимает кулаки и зажмуривает глаза так, что искры сыплются. «Я-то думал, что ты не такая, как остальные… Ты мне больше не нравишься», – слышит она шепот Андора. «Держись, – она мысленно отправляет ему послание. – Я приду за тобой».

Йона делает медленный выдох, открывает глаза и разжимает кулаки.

– Что мы будем делать? – спрашивает она.

У Залмана подрагивает глаз, когда он протягивает ей блюдце с последним печеньем.

– Мы? Будем всё исправлять, – говорит он.

– Нет, это я буду всё исправлять, – говорит Хаверс. Она открывает сумочку и достает из нее два паспорта. – Вы уезжаете завтра утром в пять часов. Залман, я прошу тебя отвезти Йону с Килианом в порт. Там вы сядете на «Бониту», это грузовое судно, отплывающее в Индию. Один из членов экипажа, Марко, отвезет вас оттуда в аэропорт и посадит на самолет до Нью-Йорка. Встретит вас мой троюродный брат Джордж. Вы будете жить у него, пока ситуация в Радоваре не изменится, а если захотите, то и дольше. Тут в конверте всё: билеты, банковские карты, два телефона и тысяча долларов на дорогу.

Йона берет один паспорт и открывает его. Под ее фотографией написано: Анна Джулия Морено. Родилась в Радоваре. Волосы: темные кудрявые. Глаза: карие. Рост: 1 м 61 см. Листает дальше. Страницы для виз еще не заполнены. Она представляет, как много там будет штампов. Америка. Ветер в волосах, она стоит на корабле посреди безбрежного океана. Крики чаек. Потом многолюдный аэропорт, цвета, запахи, звуки. Эта книжица – самый дорогой подарок в ее жизни. Ключ, которым можно открыть дверь в мир, куда она стремится всей душой.

Она закрывает паспорт и кладет его обратно на стол.

– Нет, – говорит она. – Я никуда не поеду. Я не брошу бабушку и Андора.

Килиан тоже бросает свой паспорт на стол.

– Вот, значит, какое решение ты приняла? Бежать? Ты и так слишком долго прятала голову в песок. По-моему, пора начинать бороться.

На лице Хаверс появляется гримаса нетерпения.

– Вот именно. Мне многое нужно исправить. То, что происходит в Радоваре, – моя вина, а не ваша. Я создала проблему, я ее и решу. И мне будет неизмеримо проще сделать это, если не придется беспокоиться о вашей безопасности.

– Ты что-то умалчиваешь? – спрашивает Залман.

– Нет, Залман. Просто иногда твоему единственному глазу мерещится то, чего нет.

– Мам! – Килиан вскакивает с места. – Всё, хватит. Мы остаемся, а ты рассказываешь нам всё, что знаешь. И если бы ты делала так с самого начала, наш город был бы намного лучше.

Хаверс опускает голову.

– Это больно слышать, Килиан.

– Да уж. Спроси у детей из домов-минус.

Килиан берет мать за руку, чтобы сгладить ощущение от этих слов.

– Не надо больше нас исключать. Мы найдем решение все вместе.

– Сегодня Бен приходил в мэрию. Сказал, что хочет предупредить, но звучало это как угроза. Серая Бригада начала официальное расследование для выяснения обстоятельств, связанных с моим визитом в Мин-III и побегом Йоны Бергер.

Йона чувствует, как холодная рука сжимает ей сердце.

– О боже, – говорит она шепотом, – открытка так и лежит у меня под матрасом. Если они ее найдут, то не успокоятся, пока не обнаружат код. Извините.

– Это плохо, – говорит Залман.

– Всё произошло так быстро, – говорит Йона. – Мы только в последний момент догадались, что буквы «бк» означают «бельевая корзина», а не «банный комплекс». Андор отвлек на себя внимание, а я быстро залезла в корзину.

– Может быть, Андор уничтожил открытку? – спрашивает Килиан.

– Только если его не посадили в изолятор. И он не ранен.

Йона начинает беззвучно плакать. Килиан кладет руку ей на плечо. Она ее не скидывает.

– Ты не виновата, Йона, – говорит Хаверс. – Открытка – моя ответственность. Но это значит, что у нас еще меньше времени, чем я думала.

– Бен еще что-нибудь говорил? – спрашивает Залман.

– О, он притворялся, что переживает, но дал понять, что подозревает меня в организации побега. Перечислил все совпадения: Йона смогла сбежать из Мин-III именно после моего визита, при этом она дружит с Килианом, который тоже пропал на пару с моим преданным ассистентом. Он предположил, что кое-кто «может заподозрить, что дело не обошлось без участия мэра». А президент Старкин «не допустит, чтобы мэр злоупотребляла своим положением».

– Мама, это тебе надо бежать из Радовара, а не нам с Йоной! Я серьезно. Ты слишком заметный человек, и тебе легко навредить. Нам одним будет легче уйти в подполье.

– И не подумаю. Я больше не буду убегать от этого монстра, чье единственное, да и то случайное достижение – замечательный сын. Повторяю еще раз: эту кашу заварила я. Мне ее и расхлебывать.

– Виноваты Старкин и «КомВью», а не ты, Генриетта.

Хаверс берет Залмана за руку.

– Мы оба знаем, что это не совсем так. Я всё это допустила. Да, я боялась, что Бен отберет у меня сына или еще что похуже. Но я вела себя как трусиха. Мне ужасно стыдно, когда я вижу, какие вы смелые. Может быть, это странно, но весь страх пропал, когда я увидела, как парашют Килиана раскрылся на фоне Восхода. Я мэр Радовара, и пришло время взять заботу о людях в свои руки. И никто меня больше не остановит.