Александр Зиновьев - В преддверии рая

Учитель стар, измят и сморщен. На его серой, заурядной физиономии можно прочесть всю занудную жизнь, которую он провел в стенах этого учреждения, в тесном общественном транспорте, в очередях, в кровати с такой же серой и сморщенной от плохого питания женой, изредка в доме отдыха по соцстраховской путевке со скидкой, выданной в награду за самоотверженный труд на благо и во имя. В связи с шестидесятилетием Учитель награжден медалью «За доблестный труд». Как человек скромный и бережливый, он носит медаль только по праздникам или когда надо взять без очереди полкило масла, — после мартовского пленума Высшего Совета Партии /ВСП/, принявшего решение об увеличении производства продуктов питания, в одни руки больше полкило не отпускали. Конечно, медаль не давала права получать продукты без очереди, но все знали, что со старпёрами, носящими медали, лучше не связываться. Заедят. И Учитель об этом тоже знал. Хотя от природы он был человеком не склочным, нацепив медаль, он старался соответствовать общественному мнению. И у него это получалось не хуже, чем у старпёров того же рода.

Если при описании Учителя невозможно сказать, как он одет, в отношении Ученика поддается описанию только его одежда. Ученик одет в модную «заграничную» куртку. Куртка называется заграничной потому, что куплена втридорога у спекулянтов. По нормальной цене такие куртки продаются лишь в закрытых магазинах и за особые деньги, выдаваемые лишь номенклатурным работникам. Собственно говоря, слово «деньги» здесь имеет смысл лишь языковой традиции, как сказал Вождь Партии в речи по поводу принятия шкалы рассчетных талонов — «денег». Ученик, как и Учитель, получал деньги низшего ранга. И за куртку ему пришлось уплатить почти трехмесячную зарплату. Ученик озабочен и невнимательно слушает то, что говорит ему Учитель. Он недавно женился. Пришлось, так уж глупо сложились обстоятельства. Если бы не женился, то наверняка было бы персональное дело в Союзе Коммунистической Молодежи (СКМ), и тогда зацепиться за Столицу вряд ли удалось бы. Родители Ученика и его жены не хотят, чтобы они жили с ними вместе. Их можно понять: теснота. Но и снимать комнату в условиях теперешней временной /что-то эта временность затягивается уже на пятый год!/ дороговизны и жилищного кризиса немыслимо. Тем более, что имелись строгости на этот счет, и не так-то просто снять комнатушку, разве что на окраине или совсем за городом. А это значит три-четыре часа на транспорт в день. Ученик лихорадочно думает, куда бы бежать из этой «крысиной норы», где ему дали бы комнату. Но бежать некуда. Ему и сюда-то удалось устроиться с большим трудом, лишь после того, как он подписал согласие быть нештатным осведомителем Органов Государственной Безопасности /ОГБ/.

Что за жизнь, думает Ученик. Два молодых человека с университетским образованием еле зарабатывают на нищенское существование, обречены угробить всю жизнь только на то, чтобы получить в старости уже ненужную малюсенькую квартирку и медаль. И это коммунизм?! Да заткнись ты, старый маразматик!

Много лет тому назад, бубнит Учитель, работал здесь один не в меру любознательный сотрудник. Он стал собирать рукописи душевнобольных и хранить их дома. Собрал огромную по тем временам коллекцию. И увлекся этими рукописями до такой степени, что однажды заявил, будто здравые мысли он находит только в них. Сотрудника, конечно, арестовали. Подловили на каком-то пустяке. Кажется, рецепт на копеечное лекарство подправил. Но повод был законный вполне. Коллекцию рукописей уничтожили. Разыскали всех живых авторов рукописей и изолировали. Но потом возникла идея создания законного хранилища такого рода. И вот за двадцать лет мы накопили гигантскую библиотеку уникальных рукописей. Какова цель этого хранилища? Судя по огромному числу рукописей, поступающих к нам, и по их содержанию, общество напряженно думает о себе, причем — в нежелательном направлении. А сколько таких думальщиков остается невыявленными? Наша задача не просто изъятие выявленных рукописей и изоляция их авторов, но исключение самой возможности их появления, т.е. профилактика. А для этого надо научно изучить причины появления людей такого рода, их опознавательные признаки, методы их лечения. Чем раньше мы распознаем начало заболевания и его характер, тем больше шансов, что мы сохраним для общества здорового гражданина, а само общество охраним от влияния больного. Кроме того, в некоторых рукописях обнаруживаются вполне здравые идеи и результаты размышлений. Мы должны выявить их и передать в распоряжение Объединенной Академии Наук /ОАН/, где они распределяются среди ведущих ученых страны или готовятся для распределения среди руководящих лиц партии и правительства.

Каковы ваши обязанности? Для начала вот ваше задание. Здесь собраны материалы, условно названные словом «Затея». Вы должны произвести первичную обработку их, точнее — изучить их, упорядочить в систему, какая вам покажется более целесообразной, составить общий обзор и дать суммарную оценку.

Учитель ушел. Ученик тоскливо оглядел стеллажи с рукописями, выругался и вытащил наугад небольшую папку, на которой красными буквами было написано: «Заметки о коммунизме». Ого, подумал Ученик, посмотрим, что думают о коммунизме психи и идиоты. Что думают нормальные люди и гении, нам уже известно. Но как он на это решился? Ведь согласно первой статье Социального Кодекса /СК/ это есть тягчайшее преступление, караемое высшей мерой...

Я пишу эту работу не из тщеславия, а из чувства ответственности. Я не отвергаю объективные законы общества. Но я знаю, что судьба человечества зависит и от того, как думаем и поступаем мы, живущие теперь. Когда на нас обрушивают потоки пропагандистских помоев и демагогии, тем самым определенного сорта люди творят историю, которая удобна и всегда выгодна им. Так почему же люди, думающие иначе, не могут противопоставить этому свои размышления? Я знаю, что согласно СК исследование общества есть неотъемлемая и нераздельная прерогатива ВСП, что лица, занимающиеся изучением общества без ведома и санкции ВСП, совершают тягчайшее преступление. Я знаю это. И знаю, чем для меня кончится моя попытка. И все же я не могу поступить иначе.

Типичный случай социомании, подумал Ученик. Пожизненное заключение в психиатрическом изоляторе /ПИ/ первой категории с лишением индивидуальной судьбы и даже собственного имени. Впрочем, потеря не так уж велика. В нашем обществе индивидуализированные характеристики людей и событий имеют не больше смысла, чем индивидуализированные описания клопов, вшей, тараканов, крыс, муравьев. Всякая индивидуализация в применении к нам есть преступление, болезнь, ложь. Каково звучит?! Ты, брат, сам с первого же шага своей служебной карьеры начинаешь свихиваться.