Генри Крейн - Санта–Барбара IV. Книга 1

— Люблю, — снова сказала она.

Наконец он набрался храбрости и повернулся к ней, чтобы что‑то сказать.

— Иден, — начал Круз.

Но она не дала ему договорить. Она бросилась на шею Круза и, крепко прижавшись к нему, стала снова и снова повторять:

— Люблю тебя, люблю.

Он шумно вздохнул. Не желая слышать никаких слов, Иден запечатала губы поцелуем. И тогда он сдался. На мгновение оторвавшись от губ Круза, она снова произнесла:

— Я люблю тебя.

— Тихо, не надо слов, — шептал он, еще крепче прижимая ее к себе. — Я знаю, я все знаю.

Он снова и снова обнимал ее, покрывая поцелуями лицо, шею, руки и плечи. Иден не смогла совладать с собой. По щекам ее покатились горячие крупные слезы.

— Я люблю тебя, люблю, — в исступлении повторяла она, погружая пальцы в его густые волосы.

Сейчас они были счастливы…

Круз не принимает любовь Иден. Джина строит амбициозные планы. Келли и Перл на пути в Энсенадо.

Иден не помнила, сколько прошло времени, пока они стояли, обнявшись у окна. Может, пять минут, может быть, час. А может быть, целая вечность. Она забыла о том, что такое время. Ей хотелось снова и снова целовать и обнимать его. Ей хотелось быть рядом с ним. Ей хотелось бросить все и раствориться в нем, в любимом. Эти минуты блаженства были так редки в ее жизни. После того, как им пришлось расстаться с Крузом, Иден даже и не допускала мысли о том, что у нее мог появиться какой‑то другой мужчина. Она по–прежнему преданно ждала его и только его. Иден надеялась, что когда‑нибудь судьба вновь повернется к ней лицом, и они смогут навсегда остаться вдвоем. Возможно, этот момент наступил именно сейчас. По крайней мере, так казалось Иден.

Вдруг Круз опустил руки и молча отвернулся. Иден поняла, что ее самые худшие опасения сбываются.

— Ты не виноват в том, что случилось с Сантаной, — с горечью сказала она.

Круз дышал так тяжело, словно свежий морской воздух не приносил ему облегчения.

— Но я должен помочь ей.

Иден кивнула.

— Понимаю. Но ты должен подумать и о себе.

Круз повернулся к ней и с какой‑то безнадежной тоской посмотрел ей в глаза.

— Я люблю тебя, — торопливо сказала Иден.

— Я тоже люблю тебя.

Но в его словах было больше горечи, чем осознания счастья. Конечно же, она не могла не заметить этого.

— Но? — вопросительно сказала Иден. Круз горько покачал головой.

— Нет.

У нее на глазах проступили слезы.

— Если хочешь, я могу уйти. Только скажи.

Круз подавленно молчал.

— Как там мое шампанское? — в сладкой истоме простонала Джина.

Нащупав рукой стоявший на журнальном столике рядом с диваном бокал шампанского, она немного отпила.

Кейт Тиммонс, едва прикрытый одеялом, поглаживал ее по обнаженному бедру.

— По–моему, у тебя какая‑то нездоровая страсть к шампанскому, — меланхолично сказал он.

Джина хитро улыбнулась.

— Да, жизнь в семействе Кэпвеллов избаловала меня.

Тиммонс наклонился и стал целовать ее бедро. Джина засмеялась.

— Перестань, мне щекотно.

Он снова откинулся на подушку.

— Кстати, о Кэпвеллах. По–моему, ты не слишком долго находилась в их семье.

Джина поставила бокал на место и откинулась на подушку.

— Этого было вполне достаточно.

Тиммонс все никак не мог насладиться ее телом. Жадно обняв ее, он пробормотал:

— Эх, Джина, Джина, ты родилась для великих дел.

Она серьезно посмотрела ему в глаза.

— Я давно знала об этом.

Тиммонс с сожалением покачал головой.

— Видишь ли, остальным такого не дано.

Джина с томным удовлетворением протянула:

— Для начала я правильно вышла замуж. И я сделаю это еще раз.

Тиммонс ползал по ней, как котенок.

— За кого же ты выйдешь замуж на этот раз? — на секунду оторвавшись от ее тела, спросил он.

Она рассмеялась.

— За того же, кого и прежде. За СиСи Кэпвелла.

— О, опять этот Кэпвелл. По–моему, ему вполне достаточно было одного раза.

Джина игриво оттолкнула его.

— Кейт, тут дело не в СиСи, а во мне. Он пока и не подозревает о том, что ему предстоит в ближайшем будущем. У меня получилось это один раз, получится и во второй.

Тиммонс пожирал ее жадным взглядом.

— Ох, какое у тебя тело, какое шикарное тело. Слушай, я возбуждаю тебя?

Джина прыснула со смеха.

— Интересно, а как ты думаешь? Пришла бы я к тебе в противном случае или нет?

Окружной прокурор задрожал всем телом.

— Ох, как приятно это слышать. Джина, ты не представляешь, как ты меня заводишь. Я готов быть здесь с тобою до утра.

Джина кокетливо высвободилась из‑под его объятий.

— Слушай, я обожаю секс, но мне нужно думать о своем будущем и о будущем сына.

Но Тиммонс никак не мог успокоиться. Он снова и снова начинал ласкать ее. Джине даже пришлось приложить некоторое усилие, чтобы остудить его пыл. Когда она ущипнула его за ягодицу, он немного успокоился.

— Ты говорила что‑то о СиСи Кэпвелле? — рассеянно спросил он.

— Да, я хочу с триумфом вернуться в его дом, — медленно и веско сказала Джина.

Тиммонс снова возобновил свои попытки овладеть Джиной. Уткнувшись ей носом в шею, он пробормотал:

— Но ведь СиСи выгнал тебя. Как ты собираешься вернуться? По–моему, это то же самое, что пытаться дважды войти в одну и ту же реку.

Джина уверенно заявила:

— Не пугайся, у меня есть то, что его несомненно заинтересует.

— Что это? — произнес он, отрываясь от шеи Джины. — Брэндон? Ты хочешь заинтересовать его Брэндоном? Но ведь мальчик и так живет у него.

— Нет, — решительно заявила Джина. — Я ему нужна.

Тиммонс ревниво вскочил.

— Ты нужна не только СиСи Кэпвеллу, но и мне. Я хочу владеть тобой. И вообще, давай не будем о будущем. Давай подумаем о том, что случится в ближайшие полчаса.

Он натянул на голову одеяло и бросился на Джину, как изголодавшийся матрос, который три месяца был в плавании.

— Ну, Джина, какое наслаждение ты мне доставляешь, — сладостно пробормотал он.

Но Джина резко оттолкнула его и выбралась из‑под одеяла.

— Да не торопись ты так. Похоже, Сантана держала тебя на голодном пайке.

Тиммонс беспечно махнул рукой.

— Да забудь ты о Сантане. Она — давно пройденный этап. Ты в сто раз лучше ее.

— А–а, — лукаво улыбнулась она. — Что ты говорил еще час назад? Помнишь?

Она передразнила его:

— Сантана даст тебе сто очков вперед. Что, уже забыл?

Тиммонс развел руками.

— Ну, должен же был я как‑то раззадорить тебя.

— А меня не надо было раззадоривать, — скривилась Джина. — Я сама к тебе за этим пришла. Но ты, дурачок, не сразу это понял.

Тиммонс был вынужден признать это.

— Ну, ладно, что было, то прошло, — торопливо сказал он. — Не стоит вспоминать худшие моменты нашей жизни.