Генри Крейн - Санта–Барбара IV. Книга 1

В стоявшей вокруг вечерней тишине каждое, даже едва различимое, слово Сантаны звучало невыносимо громко, словно оглашаемый в суде приговор.

— Я требую развода.

Она поднялась на локти и посмотрела в глаза Крузу. Он смело выдержал ее взгляд:

— Сейчас не время так говорить.

Казалось, действие успокаивающих таблеток снова прошло, и Сантана проявила свою обычную истерическую натуру.

— Ты уйдешь? — возбужденно спросила она. — Давай уходи. Зачем ты сидишь, я не хочу с тобой разговаривать. Когда ты, наконец, оставишь меня в покое? Теперь тебе не нужно моего разрешения, чтобы пойти к Иден? Тебе нужно, чтобы я сказала, что все в порядке, что я тебя ни в чем не виню? Ты пришел за этим, чтобы отправиться к любовнице с чистой совестью? Ты пришел за этим, правда?

Круз чувствовал себя словно на скамье подсудимых. Кровь стучала у него в висках. В мозгу вихрем проносилась одна единственная мысль — «Она права, права! Я действительно пришел, чтобы услышать из ее уст оправдание. И насчет Иден она права. Я сегодня чуть было не совершил это…»

— Ну, что ты молчишь, — все сильнее и громче повторяла Сантана. — Скажи хоть что‑нибудь. Или ты даже оправдаться не можешь?

У него был такой саморазоблачающий вид, что спустя несколько мгновений, Сантана с непонятным злорадством воскликнула:

— Ага, видишь, на этот раз я оказалась права!

Он, наконец, обрел дар речи:

— Нет, я пришел поговорить о нас.

Сантана устало откинулась на подушку.

— Нас больше нет. Нет, понимаешь? — чуть не плача сказала она. — Есть только ты и Иден. Итак, мне все равно. Можешь делать сегодня ночью все, что хочешь. Приведи ее в наш дом.

Круз поморщился, как от зубной боли:

— Ну, что ты такое говоришь, Сантана! Ради Бога, умоляю, перестань. Я приехал не за тем, чтобы в очередной раз выслушивать от тебя упреки и не заслуженные оскорбления.

— Ты слишком льстишь себе, — выходя из себя, сказала Сантана. — Кто бы мог поверить, что ты практически умолял меня выйти за тебя замуж — «Сантана у нас будет все так хорошо, мы дадим Брэндону семью, у нас все будет основано на взаимной любви».

Круз набрался храбрости и возразил:

— Но ведь долгое время все в нашей семье было именно так.

Но она даже не слышала его оправданий:

— Это ты заставил меня поверить в это. Я ведь никогда не была достаточно богата. Не так ли? Я никогда не была достаточно красива и никогда не была достаточно испорчена. Ведь, правда? Я никогда не была Иден.

Он опустил глаза не в силах больше найти оправдании. Круз ощущал сейчас моральную правоту Сатаны. Несмотря на свое возбужденное состояние, она тоже очень хорошо понимала это. И каждая ее последующая фраза как бы углубляла и расширяла пропасть между ними.

— Теперь меня волнует только судьба Брэндона, — быстро продолжала она. — Я не хочу, чтобы он страдал, если меня посадят в тюрьму.

Круз хмуро поднял глаза;

— Этого не случится.

— Случится, — упрямо повторила она. — Именно так все и будет. А что будет с Брэндоном?

Круз ухватился за эту спасительную тему:

— Если даже такое и случится, я позабочусь о мальчике. Можешь о нем не беспокоиться.

Но Сантана предостерегающе подняла руку:

— Нет, нет, даже и не думай об этом. Держись от него подальше. Я не для того столько лет боролась за свои родительские права, чтобы Брэндона воспитывали вы с Иден.

Круз тоже попытался повысить голос:

— Брэндон мне не безразличен, как и тебе. Ты знаешь это лучше других.

Но страсть помутила разум Сантаны. Она уже ничего не слышала:

— Нет, в твоем сердце есть место только для Иден, — обвинительным тоном сказала она. — И потом, я не хочу, чтобы Брэндон рос на правах пасынка.

Круз непонимающе мотнул головой:

— Что это значит?

Сантана на мгновение умолкла, а затем снова собравшись с силами, выпалила:

— Когда‑нибудь у вас с Иден будет свой ребенок и тогда Брэндон окажется лишним, станет обузой, дурным напоминанием. Но я не хочу, чтобы им завладела и Джина. О, Боже, как я этого не хочу!

Круз в отчаянии всплеснул руками:

— Джина и близко не подойдет к Брэндону. Я тебе это обещаю.

Сантана продолжала кричать, даже не обращая внимания на слова Круза:

— Если со мной случится самое худшее, если меня посадят в тюрьму, то лучше пусть Брэндона воспитывает моя мама. Так, по крайней мере, я буду уверена, что ни Иден, ни Джина не будут принимать участия в судьбе мост мальчика. Мама позаботится о нем. Я не хочу, чтобы вы с Иден сломали ему судьбу.

Терпение Круза кончилось. Кипя от негодования, он стал рубить рукой воздух после каждого произнесенного слова:

— Сантана, послушай меня, тебя не посадят в тюрьму. Мы будем бороться вместе — ты и я, и мы вырвемся.

Она вот–вот готова была разрыдаться:

— Круз, прекрати. Тебе было бы лучше, если бы меня посадили в тюрьму, убрав с твоего пути. Почему ты не хочешь признать это? Ведь это же правда! Чистая правда!

Круз обессиленно поднялся со стула. Расстроенно покачан головой, он сказал:

— Да, с моей стороны было ошибкой приходить к тебе сегодня сюда. Я вижу, что ты по–прежнему пребываешь в дурном расположении духа. Наверное, нам стоит перенести этот разговор на завтра. Ты отдохнешь, и мы сможем спокойно все обсудить.

Он повернулся, чтобы направиться к двери, однако Сантана бросила ему в спину:

— Ты что, не видишь, что я не хочу больше тебя видеть! Ни завтра, ни послезавтра, никогда!

Круз разочарованно махнул рукой:

— Я не слушаю тебя, потому что ты сейчас сама не знаешь что говоришь. Ты слишком устала и перевозбудились за день. Тебе нужно восстановить силы и прийти в себя. Тогда ты поймешь, что совершила глупость. Ты пытаешься вот так, одним махом, разорвать все, что было между нами. Но это же ерунда. — Он снова начал распаляться. — Из‑за того, что так неудачно завершилось судебное разбирательство, ты готова обвинять в своих грехах кого угодно. Ты подозреваешь меня и Иден в каких‑то коварных планах. Да у меня и в голове не было мысли о том, чтобы бросить тебя, оставить одну. Мы должны вместе выкарабкаться из всего этого. И я уверен, что мы сможем это сделать, если только ты доверишься мне, и тебе не нужно предпринимать для этого никаких сверхусилий. Я ведь не заставляю тебя лгать, что‑то придумывать, изменять самой себе. Ты должна лишь довериться мне. Только довериться и все. Мы же семья, мы до сих пор муж и жена. А ты несешь какую‑то чушь о том, что собираешься разводиться. Тебе что, мало неприятностей? Кроме того, что случилось, ты хочешь еще и семью разрушить? Неужели в нашей совместной жизни для тебя не осталось ничего ценного? Ты думаешь, что кто‑нибудь кроме нас сможет воспитать Брэндона? Ничего подобного. Я не хочу сказать ничего дурного о Розе, но ведь его родители мы, и Брэндона я считаю своим родным сыном. Похоже, ты предпочитаешь думать наоборот. Я не понимаю, зачем тебе все это нужно? Я до сих пор не могу понять, для чего тебе вообще нужно оставаться одной. Я не могу это объяснить ничем иным кроме твоей ужасной усталости на этот день. Наверняка, завтра, отдохнув, ты посчитаешь все свои слова и поступки несерьезными. Это же просто глупость какая‑то.