Генри Крейн - Санта–Барбара IV. Книга 2

— Я даже не знаю, как об этом говорить, — сокрушенно произнес он.

Иден сочувственно взглянула на него.

— Все хорошо, давай не будем возвращаться к этой

Круз прикрыл глаза рукой, чтобы Иден не заметила проступивших у него на глазах слез.

— Мы попрощались, — дрогнувшим голосом сказал он. — Она перестала скандалить… Сказала, что желает мне счастья… А я не знал, что и сказать. Я все придумывал какой‑нибудь благовидный предлог, а она сама разжала пальцы и отпустила меня. Так просто. Мне уже ничего не осталось… Она даже не знает, где будет ночевать, но отпускает меня… Я хотел сказать ей, какая она отважная и как я хочу, чтобы она поскорее оправилась и начала все сначала…

Иден озабоченно посмотрела на него.

— Сантана обо всем этом знает?

Круз неопределенно покачал головой.

— Она… Она желает мне счастья. Это просто какое‑то безумие!..

— А ты можешь быть счастливым?

Он удрученно опустил голову.

— Я разбил ей жизнь! Разве я имею право… имею право на счастье?

Перевернув все в номере Джины, Тиммонс разъяренно подскочил к ней.

— Говори, где эта чертова пленка!

Джина надменно отвернулась.

— И не подумаю. До тех пор пока ты не станешь вести себя прилично.

Тиммонс издевательски воскликнул:

— Неужели? С каких это пор тебе стало нужно вежливое обхождение? По–моему, мужчина тебе интересен только в том случае, если он тебя пугает!

Тиммонс схватил Джину за полу халата и притянул к себе.

— Ну что, я правду говорю?

— До такой степени, чтобы я отдала тебе пленку, ты меня не запугаешь, — хладнокровно заявила Джина.

Не обращая внимания на ее хромоту, окружной прокурор потащил Джину к дивану.

— Ну, как твоя нога? — злобно спросил он.

— А что?

— Тебе еще нужны костыли? А ну‑ка, отдай их сюда!

Оставив Джину без опоры, он без труда швырнул ее на диван.

— Ну‑ка, покажи, — он взял ее за ногу. — Где тебе больно? Здесь?

Джина взвизгнула.

— Оставь меня в покое! Не трогай! Ты что, с ума сошел?

Тиммонс дерзко рассмеялся.

— Да ты же абсолютно беспомощна! Я сейчас могу делать с тобой все, что захочу. Ты неплохо играешь, но на самом деле, ты просто усталая женщина в побитой молью одежде, которая не может уйти от мотеля дальше, чем на пол квартала… Что тебе еще остается?

Джина испуганно отшатнулась от него.

— Ты просто хочешь меня подавить.

Он грубо рассмеялся.

— Нет–нет, я просто хотел сказать, что твоей замечательной комнате в этом шикарном мотеле может позавидовать любая молодая женщина.

Джина возмущенно воскликнула:

— Давай не будем говорить о моей жизни! Что ты о ней вообще знаешь?

Он вдруг вскочил с дивана и, возбужденно сорвав с себя пиджак, швырнул его на пол.

— Джина, ты выжата до конца, — произнес он. — Единственное, что согревает тебя по ночам, это пустые мечты о том, как ты вернешься в дом Кэпвеллов… Ты что, серьезно думаешь, что это когда‑нибудь случится? По–моему, это случится через миллион лет…

Джина вызверилась:

— Эта видеопленка нужна мне, а не тебе! Поэтому ты ее не получишь!

Продолжая пререкаться с Джиной, окружной прокурор продолжал сеанс стриптиза: за пиджаком последовал галстук и ботинки.

— Это будет нелегко, — приговаривал он. — В жизни все нелегко…

Он присел рядом с ней на диван и, не сводя с нее полных сексуального голода глаз, стал торопливо расстегивать пуговицы на рубашке.

— Не рассказывай мне, что такое жизнь, Кейт! — сказала Джина. — Я это знаю. Мне ничего не давалось даром. Но я умею добиваться того, чего хочу. Никто не верил мне, что я выйду замуж за СиСи Кэпвелла… Никто мне не верил, но я вышла. Я сделала это один раз, сделаю и во второй!

Тиммонс торопливо стащил с себя расстегнутую рубашку и еще ближе подсел к Джине.

— А откуда ты знаешь, что тебе это удастся? — дрожащим от желания голосом сказал он.

Джина гордо заявила:

— Потому что я родилась не для такого! Я заслуживаю лучшей доли!

Тиммонс стал медленно стаскивать с нее халат.

— Значит, этот дешевый мотель для тебя только временная остановка на пути в шикарный дворец? А потом у тебя будет все? Отличные шмотки, кредитные карточки и счета… Книга высшего света в кожаном переплете… Да?

Он вдруг умолк и впился поцелуем ей в шею. Джина охнула от охватившего ее сексуального желания, но поддалась не сразу.

— Да, Кейт. Ты прав. Я хочу быть богатой…

Почти не отрываясь от ее шеи, он спросил:

— Что еще нужно женщине?

— Я не знаю, Кейт. Научи меня, чего еще пожелать…

— Охотно.

Он с такой жадностью начал целовать ее губы, что Джина испугалась.

— Потише–потише, парень… Давай делать это медленно и аккуратно. Вот так… Вот так…

Спустя минуту его брюки и ее халат последовали за вещами, которые оказались на полу раньше.

— Странно… — сказал Круз. — Сантана столько пережила и она же осталась одна. В этом есть какая‑то необыкновенная жестокость…

— Ничего не поделаешь, — робко возразила Иден. — Ты этого исправить не можешь. Посмотри мне в глаза. Мне это тоже не нравится. Но я не позволю тебе чувствовать себя виноватым во всех несправедливостях мира…

Круз посмотрел на нее полными печали глазами.

— А я и не чувствую. Тебе ведь сегодня тоже пришлось несладко. Правда?

— Да, — сказала она. — Но мне непонятно, почему ты считаешь, будто мы не заплатили за все? Я не хотела зла Сантане. Но я и сама была несчастна. Я была испугана, одинока и не понимала, почему заслужила это. Ты чувствовал, примерно, то же самое. Круз кивнул.

— Да.

— Неужели это не важно? — продолжала она с болью в голосе. — Ты уговаривал себя не страдать от того, что любишь меня. Но разве от этого было менее больно?

Он отрицательно покачал головой.

— Нет. Ты права.

— Круз, вне зависимости от того, что случится потом с Сантаной — мы ей помочь уже не можем. Пусть это звучит бессердечно…

Круз отвернулся.

— Нет, это звучит просто честно. Но…

— Но?

— Нет, ничего, — он махнул рукой. — Просто тяжело…

Иден доверительно шагнула ему навстречу.

— Я понимаю. Круз, мы пробовали. Мы долго старались. Сначала мы боролись за то, чтобы не быть вместе. Потом мы боролись за то, чтобы быть вместе… И дорого заплатили за это. Но, как видишь, мы все‑таки вместе и наша любовь жива. У нас есть еще один шанс.

Круз растерянно взглянул на нее.

— Даже сейчас в это трудно поверить…

— Верь! — решительно сказала Иден. — Одиночество и муки остались позади…

На глазах у Иден проступили слезы.

— Я люблю тебя, — тихо произнес Круз. — Очень сильно люблю… И чтобы я не говорил, всегда помни об этом. Всегда…

Иден с надеждой смотрела на него.

— Я буду помнить. Мы сами должны отвечать за себя, Круз. Мы должны жить так, как нам суждено. Мы должны быть такими, какие мы есть. Мы будем очень счастливы, если будем сами собой. Давай больше не будем терять времени…